— Ну что, господа, — усмехаюсь, выхватывая чакрам, — кто сказал, что понедельник будет скучным?
Следак и его напарники хватают автоматы с профессиональной обречённостью.
— А я-то думал, что самое страшное в моей карьере — это отчёты, — бормочет один из ментов, перезаряжая оружие.
Саша выдергивает пистолет.
— Знаешь, я всегда мечтала о спокойной офисной работе…
Даша натягивает арбалет:
— Зато теперь у нас есть что рассказать внукам. Если доживём до них, конечно.
Короче, каждый из нас готов к бою — как готовы могут быть люди, которые явно перепутали жизнь с компьютерной игрой.
Начинается очередная мясорубка — типичные уже для нас будни. Раньше я жаловался на пробки по утрам, а теперь вот это.
Пули свистят, кровь брызжет, железо лязгает — симфония современной жизни в исполнении оркестра отчаявшихся. Стас крушит врагов, как консервные банки, только гораздо более кровавые и с претензиями на интеллект.
— Эй, Стас! — кричу ему. — Оставь хоть одного для допроса!
Но он уже в своём мире, где дипломатия решается кулаками размером с арбуз.
Мы работаем слаженно — Саша слева, Даша справа, менты в центре. Как хорошо отрепетированный балет, только вместо пачек у нас бронежилеты, а вместо музыки — автоматные очереди.
— Знаете, — говорю между выстрелами, — а ведь когда-то я мечтал о тихой семейной жизни!
— Это и есть семейная жизнь, — отвечает Саша, метко всаживая пулю в очередного противника. — Просто семья у нас специфическая.
А я делаю то, что умею — убиваю быстро и с минимальными страданиями. Гуманность в негуманном мире — это тоже своего рода искусство. Последний враг упал с дыркой во лбу — третий глаз, который ничего не увидит. Стас стоял весь в крови, глаза безумные, готов дальше рвать всё, что движется. Включая нас.
— Стас, приятель, — говорю осторожно, — может, перекур?
Но он смотрит на меня так, словно я — последний кусок мяса в холодильнике голодного людоеда. Я подошел сзади и врезал ему по затылку — старый добрый метод «выключения» из арсенала дружеской заботы.
Свалился, как мешок картошки. Только картошка обычно не храпит так угрожающе.
— Прости, брат, — сказал я, глядя на его бессознательное тело. — Но ты для нас тоже опасен. Дружба дружбой, а безопасность превыше всего.
— Трогательно, — комментирует Даша. — Семейные ценности в действии.
Затащили Стаса обратно в минивэн — семейный автомобиль для семейных поездок на массовые убийства.
— Кто-нибудь захватил аптечку? — спрашиваю. — А то у нашего розового друга завтра будет адская головная боль.
Завел мотор и поехал дальше. В зеркале мелькали трупы — скоро их найдут, начнется новая охота. Но это потом, а сейчас мы живы.
— Знаете, что самое смешное? — говорю, глядя в зеркало заднего вида. — Раньше я боялся получить штраф за превышение скорости.
— А теперь боишься получить пулю за превышение лимита убийств? — ухмыляется Саша.
— В нашем мире это уже победа, — отвечаю. — Мы живы, здоровы, и у нас есть транспорт. Чего ещё желать современному человеку?
— Пенсии по старости? — предлагает следак.
— Оптимист, — смеюсь. — До старости ещё дожить надо.
Тем временем
Мария Фёдоровна сидела в своих покоях и пила вино. Хрустальный бокал дрожал в руках — встреча с любовницей мужа вышла дерьмовой. Елизавета Мишустина оказалась пустышкой, красивой, но бесполезной. Даже из императора ничего выудить не смогла.
— Дура набитая, — бросила Мария в пустоту. — Хотя чего я ждала от женщины, которая считает, что политика — это когда мужчины в костюмах ругаются по телевизору?
Но именно это и бесило больше всего. Что творится в голове у мужа, она так и не поняла. Какие карты у него на руках? Играть приходилось вслепую, а это дерьмово. За дверью же послышались шаги. Вошёл Дмитрий Боровиков — её личный шпион. Лицо каменное, как всегда. Идеальный кандидат для работы в морге.
— Ваше величество, — голос у него скрипучий, словно дверь в склеп, — граф Царев и княгиня Невская в Москве.
Мария чуть бокал не выронила. Царев с Невской — это уже серьёзно. Эти двое знают слишком много. И, что хуже всего, они не из тех, кто забывает информацию после третьего бокала.
— Когда приехали?
— Час назад. Едут сюда. Видимо, решили устроить сюрприз. Какой трогательный жест.
Мария закрыла глаза. Времени в обрез. Ещё чуть-чуть, и эти двое всё мужу расскажут. А рассказать им есть что. Достаточно, чтобы её следующим местом жительства стала башня. Или что-то менее романтичное.
— Убирайся отсюда, — бросила она Боровикову. — И постарайся выглядеть менее мертвецки. А то подумают, что я некромантией занимаюсь.
Когда дверь захлопнулась, Мария вскочила и заходила по комнате. В висках стучало. Бежать? Куда? В монастырь? Опередить их? Как объяснить мужу внезапную панику? «Дорогой, я просто решила устроить марафон по коридорам»?
Но потом её осенило. Если встречу не остановить, надо хотя бы понять, что император знает. Нужен человек из его ближнего круга. Мария кинулась к столу, нацарапала записку. Запечатала и позвонила в колокольчик. Прибежала горничная — молодая, глаза как у перепуганной мыши. Или как у человека, который случайно узнал государственную тайну.
— Неси это Алексею Петровичу Горнилову, — Мария сунула ей конверт. — Скажи, императрица ждёт. Срочно и лично! И постарайся не выглядеть так, будто несёшь приговор.
Алексей Петрович Горнилов — телохранитель императора. Не просто охранник, а мужик, который знал всех и вся. Живая энциклопедия дворцовых интриг. Если кто и мог рассказать, о чем думает государь, то только он. Правда, за соответствующую плату — моральную или материальную.
Мария ждала его уже полчаса. Вино превратилось в кислятину. Как спросить, чтобы не спалиться? Как выудить то, что ей не положено знать? Наконец постучали. Вошел Горнилов. Лет сорока пяти, серые глаза, лицо человека, которого жизнь потрепала как следует. Двигался тихо, как кот. Или как убийца. Хотя в его профессии разница невелика.
— Ваше величество, — кивнул он. — Звали? Надеюсь, не для того, чтобы кого-то убрать. У меня сегодня выходной.
Мария улыбнулась своей фирменной улыбочкой — мило, но без дураков.
— Алексей Петрович, садись. Нужен твой совет. И не волнуйся, убивать никого не планирую. Пока.
Он сел, но держался настороже. Мария заметила — профи, блин.
— Видишь ли… — она изобразила задумчивость. — Муж совсем в делах утонул. Не видимся почти. Думаю, может, отпуск нам взять? Вдвоем, без этого цирка придворного. Хотя, учитывая наши отношения, это будет скорее похоже на заключение в одной камере.
Горнилов кивнул, но глаза все так же настороженные.
— Дельная мысль, ваше величество. Императору отдых не помешает. Правда, учитывая текущие обстоятельства, боюсь, он предпочтёт отдыхать от вас. — Пауза. — Простите за откровенность, но вы же просили совет, а не комплименты.
— Какие именно обстоятельства? — Мария постаралась, чтобы голос звучал небрежно. — Что-то серьёзное?
— Ну, — Горнилов усмехнулся, — граф Царев и княгиня Невская едут сюда не для того, чтобы обсудить погоду. Хотя, возможно, они хотят рассказать императору, какая буря грядёт.
— Вот именно! — Мария подалась вперед. — Только я хочу сама его безопасностью заняться. Подарок такой — пусть почувствует себя защищенным рядом со мной.
В глазах Горнилова что-то мелькнуло — то ли подозрение, то ли понимание того, что его карьера висит на волоске.
— Ваше величество… это странно. Охрана императора — дело серьезное. А не хобби для скучающих императриц.
— Поэтому к тебе и обращаюсь, — голос Марии стал теплее патоки с мышьяком. — Ты все знаешь. Скажи честно — есть реальные угрозы? Все работает как часы или есть косяки? Я ж не сама охранником буду, — усмехнулась она. — У меня для этого слишком дорогие платья. Просто обычно муж сам проверяет, как у вас дела идут, а он занят. Хочу снять с него эту головную боль. И заодно узнать, как лучше… заботиться о его здоровье.
Горнилов помолчал, явно размышляя, не пора ли ему искать новую работу. Желательно в другой стране.
— Система работает четко, ваше величество. Все риски учитываем. Особенно семейные.
— Мало! — Мария резко встала, подошла к окну. — Этот отпуск для меня важнее всего. Мы с императором… планируем еще одного ребенка.
Повернулась к нему. В глазах вспыхнула эмоция — материнская нежность пополам с расчетливостью гробовщика.
— Я должна быть уверена, что ничто нам не помешает. Рассказывай, как у вас система устроена? Какие правила император соблюдает? И главное — какие не соблюдает?
Горнилов чуть помедлил. Видимо, решил, что материнские инстинкты императрицы заслуживают доверия. Бедняга не знал, что материнские инстинкты у Марии работали исключительно в режиме «защитить его наследство любой ценой», включая превращение императора в покойника.
— Ваше величество, всё отлажено до мелочей. Император с детства принимает микродозы ядов, чтобы выработать иммунитет. Настолько эффективно, что его уже можно нанимать дегустатором в ресторанах.
«Ах, вот оно что», — подумала Мария. «Значит, мой муженёк — ходячая аптека. Как романтично».
— А повседневные меры? Что ещё? — продолжила она допрос, мысленно составляя список препятствий на пути к счастливому вдовству.
— На нём всегда артефакт высшего класса. Настолько мощный, что его невозможно обнаружить даже магически одарённым. Стоит как годовой бюджет небольшого королевства.
— Впечатляет, — пробормотала Мария. — А что насчет еды?
— Император не прикасается ни к еде, ни к питью, пока их не проверят наши люди. Железное правило. Он не нарушает его никогда, даже дома, даже среди своих. Даже когда жена лично подает ему чай с печеньками.
В голове Марии вдруг сложилась картина — тот вечер, когда она сама подала ему чай, а он незаметно вылил его в горшок с цветами. Теперь поняла — это был протокол. Он не доверял даже ей. Но не хотел обидеть.