ы победить его.
— Его невозможно победить, — повторила старушка своё убеждение и воззрилась на Арану с мольбой. — Я не хочу, чтобы ты страдала. Уходи, если есть куда.
— Я встречу его стоя, — отозвалась та, прикасаясь человеческой рукой к лапе няни. — И, если мне суждено погибнуть, я не стану роптать. Но и сдаваться без боя не намерена. Спасибо, что пришла и предупредила. Мы ускорим нашу подготовку.
— Хорошо, — смиренно ответила няня. — Примерно такого ответа я и ожидала, зная тебя. Но хочу сказать ещё вот что: он сильно изменился. Возможно, это ароит так влияет на его сознание и психику. Но он стал совершенно неуправляемый, раздражительный и кровожадный. Убивает вообще за малейшие провинности. Среди ближайшего окружения ходят разговоры, о том, что разум действующего Примарха помутился. После внедрения ароита в его тело лучше точно не будет. Я это к чему: это уже совсем не тот аэрах, которого ты знала. Это сущее исчадие зла.
— Он всегда был неуравновешенным, — сказала на это Арана. — Что ж, попробуем его уравновесить.
— Боги с вами, — проговорила старая няня и открыла обратный портал.
Друзья, а мы напоминаем, что ваши комментарии мотивируют писать нас чаще и больше! А ещё продолжает действовать акция: «Поставь 500-й лайк и получи бонусную главу в выходной день!»
Глава 8
Кажется, ещё до окончания моих посиделок с друзьями позвонил Марио Сан-Донато.
— Я прошу меня извинить за поздний звонок, — начал было он, и по его взволнованному голосу я понял, что случилось что-то важное.
— Говори, Марио, всё в порядке, — сказал я, отходя в более тихое место.
— Объявились Батори, — проговорил он, а затем затих на несколько секунд. — Практически в полном составе.
— И чего они хотят? — спросил я, напрягаясь, хотя чувство опасности пока дремало. — Или проявляют агрессию?
— Они каким-то образом узнали, что жива дочь Стивена, Эльжбета Батори, ну и пришли сдаваться, — с непонятной мне неуверенностью в голосе проговорил Марио.
— Сдаваться? — переспросил я, понимая, что именно в этом и не уверен Сан-Донато.
— Ну как бы… — он совершенно очевидно пребывал в замешательстве, пытаясь объяснить мне все тонкости в нескольких словах. — Они заявили, что собираются принести присягу Эльжбете, так как после смерти отца считают её легитимной правительницей рода, пока она не объявит что-то иное.
— А что Эльжбета? — поинтересовался я, так как мне действительно было интересно, что предпримет эта женщина, почти пятьсот лет проведшая во льду. — Примет их присягу?
— Она примерно в таком же замешательстве, что и я, — ответил Марио, а затем собрался с духом. — Но в целом намерена принять их присягу, чтобы, по её словам, не увеличивать хаос. А затем она просит включить род Батори в договор Пяти семей, чтобы он стал договором Шести семей. Так что получается, что некоторые наши враги становятся союзниками…
Но я слышал, что он ещё не верил в это.
— Что ж, — ответил я, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. — Полагаю, это правильное решение. Договор о ненападении нам нужен. Но я бы подумал о создании какого-нибудь объединения… Что-то вроде ассоциации эфирников, куда сможет вступить каждый по своему желанию. На базе этой ассоциации устроим школы, откроем свою академию и клинический центр, где сможем без риска запускать эфирные сердца. Как тебе идея, Марио? — спросил я.
И в какой-то момент подумал, что связь прервалась, настолько гробовая тишина стояла в телефоне.
— Марио? — позвал я.
— Да-да, — наконец, откликнулся он. — Это просто всё так неожиданно. И так замечательно! Такие радужные перспективы, что я даже дар речи потерял. Я только за, что сказать.
— И, полагаю, что ты справишься с должностью директора всего этого безобразия, а, Марио? — поинтересовался я, чем тут же вызвал самую настоящую бурю.
— Только не директором! Президентом, председателем, секретарём, начальником! Кем угодно, только не директором!
— Хорошо-хорошо, — рассмеялся я, понимая реакцию Сан-Донато. — Назначим тебя боссом эфирников.
— Никита… Александрович… — с некоторой заминкой проговорил Марио. — Ты шутишь?
— Конечно, шучу, — ответил я, и мы оба рассмеялись.
Где-то в середине ночи, убедившись, что Варвара спит после наших очередных «танцев», я встал с кровати, оделся, взял копьё и перенёсся на Курану.
Не могу сказать, почему именно туда. У меня возникло ощущение, что так будет правильно. Я открыл портал, шагнул внутрь. И первым делом чихнул. Грёбанные лилии! Почему я никак не запомню, что Курана теперь засажена ими вся?
Я отогнал от себя пыльцу и огляделся, чтобы понять, куда именно перенёс себя.
Это был небольшой скальный выступ над широким плато, простирающемся на многие километры во все стороны. Вдалеке виднелся космодром, который я когда-то принял за город.
Край горизонта прямо передо мной окрасился в рассветные тона. Люблю я это время суток, когда тьма отдаёт власть свету.
Я сел прямо на камень и подобрал под себя ноги, положив на них копьё. Или Чертог Души, как назвала это оружие Арана. Впрочем, название меня сейчас не волновало. Мне нужно было то, что сокрыто внутри.
Закрыв глаза, я прислушался к току собственной крови. Как оказалось, способ для вхождения в медитацию, показанный мне Ван Ли, оказался лучшим. Ничто так не способствовало сосредоточению, как внимание собственному пульсу.
Затем я рассмотрел энергетические каналы, пронизывающие не только меня, но и всё живое вокруг. Магия, действительно, была во всём. Сложно было отыскать то, в чём её не было.
И тут я понял, почему оказался именно на Куране. Недалеко от меня из-под земли струились просто колоссальные энергетические вихри. Нечто, сопоставимое по силе и воздействию с генератором, упрятанным меж миров.
Только это была противоположная сила. Она увеличивала возможности именно сущности аэраха во мне. Вот почему я тут! Мне нужны все доступные ресурсы, чтобы говорить с Первым Примархом на равных.
Арана считает, что я не смогу подчинить Чертог Души себе. Что ж, посмотрим. Кажется, если бы это было невозможно, он не поддался бы мне там, возле обелиска.
Он встал передо мной, полностью закрыв начавший расцвечиваться край небосвода.
— Ты — жалкий червяк… — завёл он свою обычную шарманку, но сегодня я не собирался выслушивать его оскорбления.
— Выбирай слова, когда разговариваешь с Новым Примархом! — спокойно заметил я, тут же ощутив взрыв ярости.
Отлично, значит, на этот дух возможно воздействовать.
— Да из тебя Примарх, как из дерьма пуля, — отозвался на это аэрах, заключённый в Чертоге Души. — Только и умеешь, что одобрительно хлопать по плечу друзей и пялить баб. А воинского духа в тебе даже на миллиметр от пениса нет.
— Неужели, чтобы зваться Примархом, надо убивать всех налево и направо? Если так, то ты прав, никакой я не Примарх. Потому что это позорище какое-то, — я решил пойти от противного и вывести душу Первого Примарха на откровенный разговор. Так было проще докопаться до его самых скрытых мотивов. — Тогда мне нужно будет только радоваться, когда люди прикончат аэрахов, да и жить в своё удовольствие.
— Тварь ты неблагодарная, — отозвался заключённый в копье. Но, судя по предшествующему шипению и ядовитым плевкам, сказать он хотел совершенно иное. — Ты хочешь нарушить многотысячелетнее превосходство аэрахов над всеми остальными ксеносами? Ты хочешь возврата к рабским временам?
— К рабским временам? — переспросил я, потому что почувствовал зацепку. Я ещё ни разу ничего не слышал об этом. — Можно подробнее, но без оскорблений?
— Ты — невежда, — отозвался Первый Примарх. — Ничего не знающий о собственных корнях увалень, решивший, что он умнее всех. Да, рабские времена. Когда нас — аэрахов и предки современного человечества, и предки других рас использовали в качестве рабов, не обращая внимания на наш разум и потенциал. Нас не считали равными себе. И знаешь, что?
— Что? — максимально скучающим голосом спросил я.
— Мой отец и я, мы доказали, что аэрахи не только разумны, но и не имеют себе равных в военных действиях. Мой отец отдал свою жизнь за свободу нашего вида! — душа, заточённая в Чертог, так распиналась, словно всё это имело хоть какое-то значение сейчас. И тут до меня дошло: для осколка этой души те события были значимы. — Мы смогли изменить отношение к нам! Они считали, что мы — низшие существа, предназначенные только для использования иными формами, но мы показали: наше призвание жить среди миров!
— Отлично, браво, — сказал я ещё более скучным голосом. — И какое отношение всё это имеет к реальности?
— Самое прямое! — возмутился Первый Примарх. — Император нашего вида продолжает моё дело, завоёвывая уважение тысяч миров.
Я позволил себе даже слегка хрюкнуть от смеха.
— Что смешного я сказал? — душа аэраха была явно озадачена.
Чего я, собственно, и добивался.
— Всё, — просто ответил я, чувствуя, как аргументы уже толпятся в моём сознании, умоляя выплеснуть их на оппонента. — Всё, что ты сказал, смешно. Кроме рабства, конечно. Это, конечно, ужасно.
— Чего ты добиваешься? — спросил меня Первый Примарх. — Я чувствую в тебе смешение кровей. Это означает, что ты — предатель, и собираешься использовать меня для потери славы аэрахами. Не бывать этому! Я не подчинюсь тебе никогда.
— Да мне и незачем подчиняющийся кусок металла с вопящей душонкой внутри, — ответил я, мечтая напоказ о том, чтобы силуэт отступил, открыв мне вид на восходящее светило. — Если бы ты действительно обладал бы какой-нибудь силой, тогда — да. А так… Я, пожалуй, выброшу тебя где-нибудь так, чтобы действующий Примарх не нашёл.
— Я не обладаю силой? — с издёвкой проговорил изменившийся голос из Чертога Души. — Пеняй на себя!
И мы моментально оказались на плато, что находилось под скальным выступом, на котором я сидел. И в то же время это было не оно. Куски его обваливались вниз, в первозданное пламя, пожиравшее всё и вся.