[101]. Однако этот человек приплыл с юга, с теплой земли Хоро, откуда когда-то пришел и прародитель народа саха Эллей. Он хитер и силен. Но и начальник комендатуры Карпов — тоже сильный человек, на выбор Совета люди тайги и побережья попросили его быть их головой. А вдруг случится неудача?
Словно отгадав мысли Федорова, человек у стены произнес:
— В случае беды я помогу тебе уплыть через море. Ибо дракон не ест своих детенышей. Готовь своих людей, я займусь своими.
Пробираясь по тайге к месту своего обитания, человек-тень анализировал неудачу. Выборы не удалось сорвать потому, что не получилось единства. Группа, которую обучали люди Кагэ, справилась с заданием — кавасаки с горючим сожжены, замешательство было вызвано. Но Федоров и его помощник не бросили зажегшийся светильник в дом с бумажными стенами. На них и в дальнейшем мало надежды.
Сделав по тайге круг, человек-тень залег под деревом. Он выжидал долго, но никто не показался — след его чист. Он пойдет к своим людям, прикажет продолжать работу. Им нет дороги назад — каждый из них давно запятнан кровью. Их грязными руками будет очищено побережье. Это необходимо сделать как можно быстрей. Не вечно же ему скитаться в грязной одежде по студеной тайге и, подобно грешнику в Бездне Красных лотосов[102], держать рукой лопающийся от мороза нос.
«Коре-га дэкиру каттэ? — который раз со всей прямотой спрашивал себя человек-тень. И откровенно отвечал: — Дэкиру докородэ най!» «Смогу ли я? Более чем смогу!»
— Бутылочная граната Мильса приводится в действие путем выдергивания чеки. Демонстрирую, — Коля дернул за кольцо, показал в одной ладони вытащенную шпильку, в другой гранату. — После срабатывания запала на четвертой секунде следует взрыв. Поэтому метание нужно производить тотчас. Если граната упала под ноги — у вас есть две секунды, чтобы отбросить ее в сторону. Считаю вслух: раз, два, три. Это и есть две секунды. Усвоено?
Пограничники зашумели, начали переговариваться. Ишь ты, ну и механика! Это тебе не вилами навоз метать! Сидевшие на полу комсомольцы из местной молодежи молчали. Коля разрешил им в виде исключения присутствовать на занятиях по огневой подготовке. Они, затаив дыхание, рассматривали разряженную гранату, используемое для наглядности огнестрельное оружие, рисунки морских судов и наземной техники.
— Перерыв! — зычно объявил Коля, глянув на часы.
Часы в комендатуре были одни, поэтому они висели на стенке рядом с постом дневального. Берегли их пуще зеницы ока, потому, как без них в белые ночи определить конец дежурств, заступление на пост, начало занятий и время еды? Вопрос с пищей пограничники решили так: туземное товарищество дало в аренду комендатуре лодку с сетями, и бойцы сами заготавливали лосося впрок. Иногда даже сдавали часть рыбы в товарищество в обмен на мясо зверя, добытого охотниками в тайге.
Во дворе Солкондор бегала вперегонки со щенком, весело покрикивая: «Олкэпу, Олкэпу!»[103]. С той весенней поры, когда она получила его в подарок от молодого пастуха, прошло около двух месяцев. Щенок подрос, окрепли его лапы, отвердели приподнявшиеся торчком уши. Девушка мечтала осенью пойти с ним белковать.
— Хорошо ли живешь, Солкондор? — улыбнулся ей начальник комендатуры.
— Ой, хорошо, — расцвела девушка, выдергивая рукав из пасти щенка. — Одежда добрый, изба теплый. Комсомольский политграмота учим!
— Ну, идите чаю попейте, — кивнул Коля в сторону местных ребят, как и Солкондор, одетых в привычную им таежную одежду. Первая комсомольская ячейка Охотского побережья… Когда пастухи и охотники, весело подталкивая друг друга локтями, скрылись в дверях столовой, Коля направился к воротам. Он хотел пойти на берег поглядеть урез воды — нужно было направить очередной дозор в места наиболее вероятного появления браконьеров. Без кавасаки это было делать сложнее — мешал сильно изрезанный рельеф берега. Иностранцы же, проведав каким-то образом о том, что пограничники вновь сидят без флота, нет-нет да и пошныривали.
Часовой загораживал кому-то вход на территорию комендатуры и повторял:
— Для всякого дела свой срок надобен. Что я должен начальнику доложить? По какому поводу?
— Нада! РИК — начальник Микулайкан — нада! — рвался в калитку человек.
Несмотря на то что снег с берега сошел и льдины лишь кое-где белели осклизлыми глыбами, на человеке были высокие камусные мэрун[104], длинный меховой кафтан-тэты, у рукавов болтались заячьи рукавицы. Из тайги человек, сделал вывод Коля, а подойдя ближе, удивился: то был родобой Роман Громов.
При виде начальника старик еще сильнее замахал руками и закричал себе за спину:
— Айда, тазилзикан[105]!
— Пропусти, — приказал часовому Коля.
Старик вошел в расположение отряда, а за ним следом — о боже, кто это? На ногах сильно поношенные чари[106] из ровдуги, на голове — лакированный цилиндр, а поверх рубахи с замусоленным жабо накинут черный фрак. Английский лорд, да и только. Старик ткнул его в живот посохом, «лорд» дернулся и сказал:
— Олл райт! Доллар!
В дежурном помещении, куда Коля провел родобоя Громова с его странным спутником, начальник комендатуры разложил листки бумаги, которую в целях экономии исписывал с обеих сторон. Макнул перо в чернильницу и вежливо предложил:
— По порядку, пожалуйста.
Волнуясь и сердясь, оттого еще сильнее путая слова, старик принялся жаловаться:
— Моя хэгэп давал — четыре рука, кэрэмри[107] — пара, белка — шибко много. Хотел, пусть моя хут будет хупкуттэй[108]. Олешка много — пусть знает сколько. Американ сказал — шибко трудный дело, давай золото. Я давал. Американ сказал — одна рука зима пройдет — привезу твой хут, самый лучший тангамнга[109]. Одна рука зима прошел, привез хут — сопсем тазилзикан! Башка пустой!
Его сын с важным видом вытащил из кармана окурок сигары, положил в рот и принялся жевать.
— А вы что скажете? — обратился к нему начальник комендатуры, он же по совместительству председатель РИК, райисполкома.
— Доллар! Олл райт! — ответил молодой туземец.
Старик, горестно утирая лицо, продолжал жаловаться:
— Орон пасти не хочет, дюндя жить не хочет. Как ленивый медведь лежит. Только кушать хочет.
— Доллар! — подтвердил сын.
— Скажи американ, пускай золото и хэгэп отдаст. Дурной хут пускай обратно за море заберет. Не ладно такой дело.
Коле было ясно: налицо пострадавший от факта капиталистической пропаганды. Отец отделался легче — всего-навсего лишился ценностей, отданных американскому дельцу на образование сына. Отпрыск же, проболтавшись пять лет по заграницам, начисто отвык работать, а грамоте так и не выучился. Ему-то как быть, как дальше жить в тайге? Дела-а. Быстрее бы пришел пароход из Владивостока с подкреплением.
— Что еще, кроме твоего сына, привез американ?
— Пирт привез — шибко кусный. Ромка!
— Хороший люди — американ, стало быть? А?
Загоревшиеся было глазки старика вновь потухли. Затряслись губы, лицо сжалось в морщинистый кулачок. Сердито ударив посохом в пол, он отвернулся.
— Оружие какое привез американ? Винчестер? Ремингтон? В каком месте к берегу подходил?
Замахал рукой Роман Громов, рад услужить начальнику. Он все расскажет, пусть только Микулайкан отберет обратно соболя и черную лису.
— Олоковый бухта — там. Моя люди на Дукче орон пасли, его большой богэ[110] шибко хорошо хумтэчэн[111] прогоняет. Близко берег американ не подходил — твоя солдат боялся. Винтовка японец привозил — Ольский коса, там. Тайга люди приходил, быстро-быстро винтовка взял.
— Какие люди из тайги приходили? — уточнил Коля. — Охотники? Пастухи-намнканлы?
Задумался родобой Громов. Поскреб под теплой шапкой сопревшую голову. Сказал:
— Чужой люди. Чай не пил, пирт не просил, белка за пэктэрэвун-винтовка не давал. Наша люди так не делает.
…За все отвечает начальник комендатуры. Захромала собака в упряжке, изрезав лапы о наст, — почему начальник не научил дежурного каюра плеки[112] ей надеть? Прошли зачетные стрельбы со скромным результатом — это он, Коля, не добился у пограничников выучки. Если давность оленьего следа боец определить затрудняется, костер в дождь развести, вид судна по силуэту определить не может — тоже Коля виноват. На то он и начальник, чтобы обучить бойцов отличной охране границы. Обучить всему, что умеет сам.
А что не умеет? У кого самому учиться? Со следопытской наукой, выход найден, давний приятель эвенк Хактэ уроки дает. Однако ни инструкции, ни таежный опыт не говорят, как выяснить планы чужих людей в тайге. А в том, что они хотят что-то предпринять, Коля уже не сомневался. Их попытка сорвать выборы провалилась — раз. Рост недовольства туземцев деятельностью кооперации, и не последнюю роль в этом играл Федоров — два. Передвижение странных групп в тайге — не пастухов и не охотников, которые замечены не однажды, — три. И, наконец, усилившееся снабжение оружием и медикаментами со стороны сопредельных государств. Пограничники недавно наткнулись на разгрузку шхуны контрабандистов, открыли огонь из винтовок. Ящики со шхуны удалось отбить. Рядом с патронами для «арисак» — банки с тушенкой, йод и бинты. Ни эвенки, ни эвены потребности в подобных товарах никогда не испытывали. «Арисака», несмотря на громоздкость, имеет значительно меньший калибр, чем берданка или винчестер. Раз она не пригодна для охоты на крупного зверя, то ее никто не покупает, значит, и патроны японского образца кочевникам не нужны.