рубой кожей оказалось на уровне лица человека. – Я даже позволю тебе ударить первым. Ну, всё ещё боишься? А твои предки не мялись так на Кул-Гирах, где они убили моего деда, залив вёдрами кипящей смолы. Что, по венам их потомков течёт одна вода?
С самого детства и даже позже, когда он уже стал солдатом, молчаливое спокойствие Вансена и внешнюю невозмутимость, из которой его трудно было вывести, многие принимали за трусость. Только его капитан, Донел Мюррой, разглядел пылающий внутри парня огонь, понял, что Феррас Вансен из тех людей, которые стерпят любую подначку, чтобы избежать ненужной драки, но будут сражаться как загнанный в угол зверь, когда иного выхода не останется. И всё же Вансен почувствовал, как горячая волна обиды и унижения захлестнула его от ядовитых насмешек Молотонога и грубого смеха тех из кваров, которые могли понять, что сказал великан.
– Отведи меня к тёмной леди, – повторил он.
– Тебе придётся пройти мимо меня, – не уступал Молотоног. – А, так всё из-за того, что ты пришёл без доспеха? – Эттин снял огромную нагрудную пластину и бросил на пол – падая, пластина прогудела, как храмовый гонг. – Давай, подсолнечник, подойди и умри – или у тебя совсем нет чести?
– Капитан! – в голосе Сурьмы бился почти панический страх.
Всё в Феррасе Вансене жаждало поднять топор и стереть ухмылку с этой громадной злобной морды, смыть её красной – или какого там цвета у них кровь – струёй.
Он взвесил оружие в руках. Молотоног развёл в стороны массивные лапищи, показывая, что не станет отражать удар.
Вансен бросил топор на землю.
– Я не буду драться. Если ты не отведёшь меня к своей госпоже, можешь просто меня убить. Я прошу только позволить вернуться фандерлингскому монаху. Ваш Бурый Уголь подтвердит, что он пришёл с добрыми намерениями. И только чтобы переводить.
– Я не торгуюсь с Живущими-под-солнцем… – прорычал командир эттинов, поднимая кулак размером с колоду для колки дров над головой Вансена.
– Не убивай его, глубокопатель, – раздался новый голос, колючий, как ветер в эймене. – Не сейчас.
– Да хранят нас Старейшие, – пробормотал Сурьма.
– Леди Ясаммез! – Молотоног, судя по голосу, был удивлён. Вансен обернулся и увидел маленькую процессию, спускавшуюся по спиральной дорожке на пол пещеры. Шедшую впереди женщину Феррас никогда прежде не видел, однако узнал в то же мгновение. Она была выше него самого и облачена в чёрный пластинчатый доспех. Длинный белый меч без ножен, заткнутый за её пояс, как простой кинжал, казалось, излучал собственный слабый свет. Но внимание капитана приковало к себе лицо воительницы, неподвижное, как ритуальная маска, застывшее, словно лик каменной надгробной фигуры. Сначала ничего живого не мог разглядеть Вансен в нём, кроме глаз – сверкающих вспышек пламени. Потом яростные зрачки сузились и тонкие губы изогнулись в безрадостной улыбке – и он увидел, что это в самом деле живое лицо, однако лишённое и тени доброты и сострадательности.
– Так много сегодня гостей, – произнесла женщина, – и все незваные.
Она приблизилась.
Даже закрыв глаза, Вансен ощущал её приближение – как надвигающийся зимний шторм. Рядом с ним сдавленно взвизгнул Сурьма.
– Полагаю, вы надеетесь убедить меня, что мы должны объединиться в борьбе против общего врага.
Вансен сморгнул. Это она о Хендоне Толли?
– Я… я не… – на неё было тяжело смотреть, но равно тяжело было и отвести взгляд. Он чувствовал себя мотыльком, мечущимся вокруг свечного огонька, безнадёжно заворожённым и всё же сознающим, что единое касание обратит его в пепел. – Я не знаю, о чём вы говорите, леди.
– Тогда мир оборачивается местом ещё более странным, чем я полагала. Эта маленькая делегация прибыла ко мне с сообщением, что человеческое существо, известное как автарк Ксиса, скоро войдёт в бухту с флотом и войском.
Вансен уставился на свиту леди Ясаммез, впервые замечая, что она состоит не только из вооружённых телохранителей: испуганно округлив глаза, рядом с ней переминались с ноги на ногу трое – безволосые и длиннорукие.
– Скиммеры! – Феррас был немало удивлён. – Вы из Южного Предела? – обратился он к послам, но те только отвели взгляд, будто капитан сказал что-то нехорошее. Вансен повернулся обратно к тёмной госпоже.
– Автарк Ксиса – самый могущественный человек на двух континентах. Что ему понадобилось здесь? – он огляделся.
Даже сейчас, в минуту смертельной опасности, капитан не мог не дивиться тому, как знакомый ему мир разлетелся в куски и собрался теперь вот в это: воины-фаэри, великаны, фандерлинги… а вдобавок, возможно, и чудовище Ксанда присоединится к этому Зосимийскому карнавалу.
– У него сильнейшая в мире армия, – добавил Вансен громко, обращаясь и к воинству фаэри, и к самой Ясаммез. – Даже внушающей ужас леди Дикобраз не победить его. Не победить без помощи…
– Глупец, – слово хлестнуло, как плеть табунщика. – Мнится тебе, что лишь потому, что народ мой встанет вскоре меж двух человеческих армий, я буду искать мира? – огненным взором она обвела пещеру, как будто ища, кто из её воинов осмелится подать голос.
Однако же, судя по бесстрастным лицам и опущенным долу глазам, никто о том и не помышлял.
– Я скорее умру в грязи Ближнего берега, чем заключу ещё одну сделку с вероломными смертными! – она повернулась к гиганту-эттину. – Это всё бессмысленная трескотня, Молотоног. Можешь приступать к любимому делу. Убей их – быстро или медленно, как захочешь.
Сурьма взвыл от ужаса, но Вансен шагнул вперёд, к ней, крикнув: «Подождите!»
В мгновение ока луки дюжины кваров оказались натянуты, стрелы нацелены на него. Феррас остановился, понимая, что легко может сейчас погибнуть, не сказав того, что должен был сказать.
– Вы прежде упомянули договор, леди Ясаммез. Я знаю ещё об одном – о Стеклянном договоре!
Женщина посмотрела на него; лицо её оставалось непроницаемо.
– И что же мне с того? Он не действует более – Сын Первого камня поставил на него и проиграл. Теперь уже ничто и никто – даже тот южный колдунишка, плывущий сюда, со всем его войском… не сможет помешать мне выжечь это гнездо предательства до самого основания.
– Но Стеклянный договор не утратил силы!
Возможно, это была всего лишь игра света от пляшущих факелов, но на мгновение Феррасу Вансену показалось, что тёмная леди стала выше, отбрасываемая ею тень на стене выросла и покрылась шипами, как чёрный чертополох.
– Как смеешь ты говорить со мной так? – вскричала она, и ярость, заключённая в этом крике, набатом отдалась в его черепе. Мужчина упал на колени, обхватив голову руками и едва не скуля от боли. – Мой отец мёртв! Купилас Искусник мёртв! Невзирая на свое заточение, на одиночество и боль, какой ты и вообразить не способен, заключенный в оковы, век за веком хранил он этот мир в целости… но теперь он мёртв. Думаешь, я стану долее препираться с подобным тебе созданием – губителем нашей семьи? Пусть этот смертный автарк приходит! Приходит, чтобы найти здесь лишь руины и более ничего! Во славу и память отца моего, и в память о всех жизнях, что вы, смертные, украли у нас, ни единой живой души не оставлю я здесь, и боги вечно будут спать там, куда были изгнаны!
Она вновь отвернулась, но Вансен с трудом встал на колени и протянул к тёмной госпоже руки. Голова у него гудела, кровь капала из носа на губы, и во рту было солоно.
– Убейте меня, леди Ясаммез, коль таково будет ваше желание, – воззвал он, – но сначала выслушайте! Я знал Джаира Штормового фонаря. Мы вместе шли по Сумеречным землям. Он был… он был моим другом.
Ясаммез резко развернулась и сделала по направлению к нему два широких шага, держа руку на оголовье белого меча.
– Джаир мёртв, – упали слова, холодные, словно градины. – И никакой смертный не был ему другом. Это невозможно.
– Слыша о его смерти, я скорблю более, чем вам думается. В его последний час в Глубинах я был с ним, и если нельзя сказать, что мы были друзьями, то уж несомненно – союзниками.
Немигающий, змеиный взгляд сковал его.
– Сомневаюсь. Но, впрочем, какое это имеет значение, человечишка? Он подвёл меня. Джаир мёртв – а через миг будешь и ты.
– Возможно, вы ошибаетесь, госпожа. Думаю, существует шанс, что, пусть и погибнув, он всё же выполнил задачу, и если он это сделал, то как раз благодаря тому подарку, какой вы послали королю кваров – подарку по имени Баррик Эддон, принцу Южного предела.
Пальцы её сильнее сжали рукоять меча. Ясаммез была близка – осознал Вансен – к тому, чтобы одним махом снести ему голову. Феррас склонился перед ней, принимая любое её решение.
– Джаир не подвёл вас, госпожа, и если он и умер, то – выполняя ваш приказ. Договор, возможно, ещё принесёт плоды.
Он ждал удара, но его не последовало.
– Ты расскажешь мне всё, что знаешь о Джаире Штормовом фонаре, – сказала она наконец. – И останешься жив – по крайней мере, пока длится рассказ.
Глава 37Под белою, как кость, луной
«„Книга сожалений“ кваров – не единственный их письменный документ. Есть сведения ещё об одном – сборнике прорицаний под названием „Выпавшее на костях“, куда с тщательностию вносилось всё предсказанное с давних времён. Упоминается, что оба этих текста являются частями какого-то более крупного произведения: книги – или сказания, или песни, – именуемой „Огонь в пустоте“, но ни один учёный муж, ни даже Ксимандр, не может с определённостию сказать, что се есть такое».
Бриони не уставала изумляться размерам сианского лагеря. Она ожидала увидеть небольшой конный отряд в сёдлах, может, около полусотни солдат, вставших лагерем неподалёку от Королевского Тракта. На деле же, выехав на дорогу и проскакав по ней под дождём не менее часа, Бриони и её конвоиры достигли размокшего луга, сплошь уставленного палатками – сотнями палаток, как ей показалось, – настоящий военный лагерь, заполненный пешими солдатами, конными рыцарями и их слугами и оруженосцами. Когда они оборачивались посмотреть на неё – неприкрытое любопытство читалось даже на самых суровых лицах – у принцессы внутри всё сжималось. Её казнят? Да нет, точно нет – не за то лишь, что она сбежала! Но холодный пристальный взгляд Ананки не шёл у неё из головы. Бриони рано усвоила этот урок: когда ты – королевская дочь, люди могут ненавидеть тебя заранее, ничего о тебе не зная.