тело, когда огромная туша гребца, всё так же не поднимающего головы, развернулась в его сторону.
И принц увидел, что поднимать тому и нечего – головы не было, только в грудной клетке помещались два больших влажных глаза. Баррик с воплем спрыгнул назад в реку, едва не стукнувшись головой о второе весло, плававшее рядом, ушёл с головой под воду и вновь вынырнул, в панике ещё и порядочно наглотавшись тины.
– Боги небесные, что это за чудовище? – отплёвываясь, прокричал он.
– Это не чудовище, – заорал с берега из тростников Пик. – Просто блемми! Он тебя не тронет!
Если бы Баррик стоял на сухой земле, ему пришлось бы дольше искать в себе смелость снова приблизиться к лодке, но вечно торчать в воде он не мог. Существо вновь повернулось к нему, когда принц забрался обратно на борт, но больше никак не отреагировало. Весло в его больших руках продолжало погружаться в воду – размеренно, как лопасти мельничного колеса, и лодка по-прежнему лениво кружила по лагуне.
Когда они проплыли достаточно близко к второму веслу, Баррик выудил его и сунул блемми, стараясь не слишком пялиться на бессмысленные, немигающие глаза на его груди или на пустое место над плечами, где обычно и должны помещаться шея и голова. Существо, похоже, не заметило, что ему предлагают, но когда юноша вставил весло в уключину, без колебаний ухватилось за него и продолжило грести обеими руками. Лодка устремилась вниз по течению.
– Как мне заставить его повернуть к берегу? – прокричал Баррик. – Есть у этой проклятой твари уши?
– Положи на него руку и скажи «С'йар»! – заорал в ответ Пик. – Громко, чтобы он почувствовал тебя!
Баррик положил руку на плечо блемми, чересчур огромное, но, однако, вполне нормальное на ощупь, и произнёс нужное слово. Чудище подняло одно весло над водой и держало, пока лодочка не развернулась носом к берегу, а затем опять принялось грести обоими. Очень скоро узкий чёрный киль врезался в заиленный частокол тростника и Баррик спрыгнул на берег. Когда лодке некуда стало двигаться дальше, блемми просто перестал грести; глаза на груди уставились на Баррика и Пика с безразличием пасущейся в поле коровы.
Лоскутный парень забрался в лодку, откинул полог навеса и упал на колени рядом с неподвижным телом. Его оживление тут же сменилось сдавленными всхлипами.
– Ему хуже! Он не доживёт до прибытия в Сон!
Баррик постарался скрыть изумление.
– Твой хозяин родом… из города Сон?
– Кью'арус – великий человек, – с горячностью отозвался Пик, будто Баррик выразил в этом сомнение. – Все бессонные станут оплакивать его.
– Кёу-руз, – Баррик покатал незнакомое слово на языке. – И он – один из них? Один из бессонных?
Пик вытирал глаза, но напрасно – слёзы продолжали литься.
– Да – он спас меня! Я был бы уже мёртв, если бы не его доброта. И он почти никогда не бил меня…
Он повалился на грудь безмолвно лежащего хозяина, вздрагивая всем телом; Баррик забрался обратно в лодку и, осторожно обойдя застывшего блемми, приблизился, чтобы взглянуть на того, кого оплакивал Пик.
Хотя принц и ожидал подобного, всё же, воочию увидев шелковистую серую кожу и узкое длинное лицо, так схожие с обликом Уени'ссоха – кровожадного ручного колдуна полубога Джикуйина, он содрогнулся. Хозяин Пика метался в каком-то горячечном бреду, но слишком ослабел и потому едва шевелился. Его невидящий взгляд блуждал, ни на чём не задерживаясь, а широко раскрытые глаза были того же странного, что и у Уени'ссоха, оттенка – голубовато-зелёные, как ксандианский гагат, и совсем без белков. Глядя на это кошмарное напоминание о Глубинах, Баррик едва сдерживался, чтобы не вонзить своё оружие в грудь этого существа, но его слуга-оборванец явно питал к нему совершенно иные чувства: когда Пик поднял голову и глянул на принца, глаза у него были красные, а лицо всё мокро от слёз.
– Остальные слуги сбежали, когда хозяина ранили. Я не мог ухаживать за ним и присматривать за блемми. Пойдём со мной. Помоги мне! Вместе мы сможем довезти его до Сна.
– У нас нет к тому охоты! – сипло прокаркал Скарн с высокого архерштевня, возбуждённо хлопая крыльями.
– Уймись, птица! – Баррик перевёл взгляд с тощего слуги на его умирающего господина.
Однажды, когда он дрался с шелкинами, всё сделалось вдруг очень ясно: ему предназначено совершить это. Как Гилиометес или Кэйлор, он найдёт выход из любого сложного положения. И вот он, один такой выход: лодка, которая отвезёт его в Сон, и советчик, который поможет ему незамеченным пробраться в это чуждое место. Возможно, Спящие переоценили опасность – возможно, теперь среди Бессонных живёт много смертных, таких, как Пик.
И всё же эта идея его пугала. Она казалась слишком очевидной, чтобы оказаться безопасной, как дочиста отмытая ярко-оранжевая морковка, лежащая в центре петли-ловушки рядом с кроличьей норой – но, с другой стороны, может, так и ощущается прикосновение руки судьбы? Принц бросил последний взгляд на блемми, вздрогнул – и кивнул.
– Отлично, я пойду с тобой. По крайней мере, пока.
Теперь, когда в массивных кулаках было зажато правильное количество вёсел, безголовый блемми погнал лодку вниз по реке. Умеренное течение делало большую часть работы, но странное создание, похоже, видело лучше, чем предполагал Баррик, и направляло судёнышко в обход препятствий с ловкостью, весьма несхожей с прежним беспомощным кружением по заводи. Пока Пик хлопотал над серокожим, погрузившимся в более спокойный сон, Скарн мрачно восседал на высокой корме или, громко хлопая крыльями, летел позади.
– Ты сказал, что твоего хозяина ранили, – спросил Баррик своего лоскутного попутчика. – Что случилось?
– В землях Плута на нас напали бандиты, – Пик обтёр серую кожу своего господина влажной тряпицей. – Из бечёвников. На первый взгляд они показались нам вполне обычными, разве что были тощи, как угри с ногами – и не закрывали ртов совершенно. А уж зубы – жёлтые и длинные, что строительные гвозди, – человек в цветастых шутовских лохмотьях поёжился. – Один из телохранителей хозяина погиб сразу, а потом кто-то из бандитов по-попал в господина стрелой. Один из оставшихся слуг и я… мы вытащили её… но затем стрелы пронзили второго телохранителя и все прочие слуги посигали за борт, чтобы спастись от них, но так никогда и не выплыли. Это было ужасно! Блемми гребли быстро, да, а бечёвники оставались на берегу, и мы смогли удрать, но второго слугу тоже убили выстрелом в спину, стрелой, раскрашенной как змея. Он умер. А господин… ем-му становилось всё хуже и хуже… – Пик не мог больше говорить.
Баррику неловко было глядеть, как всхлипывает взрослый мужчина, и он отвернулся, провожая взглядом береговые тростники, пока Пик не продолжил рассказ.
– Это было три сна назад, так показывает часоящик хозяина. Потом мы натолкнулись на скалу, и один из блемми упал в воду и утонул. Остальное ты видел.
Баррик слегка нахмурился.
– Как он мог утонуть? У них же рта нет.
– Есть. Внизу живота. Они даже издают звуки, когда им больно или они напуганы – такой царапающий свист…
– Хватит, – Баррику не хотедось об этом думать – слишком оно всё было неестественно. – И что произойдёт, когда мы доберёмся до Сна? Твой господин умирает – мы оба это понимаем. Что будет с тобой… да и со мной, если уж на то пошло?
– С нами… всё будет в порядке, я уверен – произнёс человек по кличке Пик – так, будто только что впервые о том задумался. – Хозяин всегда был добр ко мне. И ещё есть виммуаи – о них он тоже всегда заботился. Он позволяет им умирать от старости!
– Вимми-айя? Кто это? Какие-то животные?
Пик помотал головой.
– Они… они люди, как ты и я. Их разводят и выращивают в Сне, это потомки тех, кого много лет назад поймали у Границы Тени. Хозяин обычно держит по дюжине зараз.
Рабы, иными словами. Люди-рабы. Но Баррик не особенно удивился – он и на секунду не сомневался, что в Сне смертные лишены тех привилегий, какими пользуются сами Бессонные.
Кью'арус заговорил во сне – тихонько забормотал, и Баррику почудилось, что он различает отдельные слова, но понять их он мог не лучше, чем разобрать, о чём поёт ветер.
– Как вышло, что ты попал в услужение такому существу? – поинтересовался принц.
Пик поднял к нему застывшее маской страдания лицо.
– Я… я потерялся. Он нашёл меня. Он проявил добросердечие и взял меня к себе в услужение.
– Добросердечие? Вот это… существо? Как-то не верится.
Парень разинул рот.
– Но он был… но он же…!
Баррик пожал плечами.
– Если ты так говоришь, пусть так.
Другого Бессонного, Уени'ссоха, он помнил безжалостным чудовищем. Могло ли быть так, что этот действительно совсем на него не похож – или всё дело в том, что, натерпевшись всякого за Границей Тени, этот парень, Пик, просто сбрендил?
– Голоден я, – вдруг заявил Скарн. Ворон снялся с кормы и, тяжело хлопая крыльями, перелетел заросли вдоль реки, устремляясь к лесу.
«Что это нашло на птицу? – про себя подивился Баррик. – И слова не услышишь уж не помню с какого времени. А ведь обычно от его нытья спасу нет».
И постепенно, когда принц уже потерял счёт дням их затянувшегося путешествия вниз по реке, он начал замечать, что Скарн не просто притих, но и намеренно всячески избегал спутников: он много времени проводил в воздухе, но даже возвращаясь из своих одиноких полётов, чаще всего усаживался на архерштевне, изогнутом брусе из морёного дерева выше роста Баррика, и молча наблюдал за рекой и уплывающими назад берегами.
«Может, ему не нравится блемми? – предположил юноша. – Видят боги, эта образина напугает кого угодно».
Блемми и впрямь был безобразен, но и очень силён – он быстро приспосабливался к изменениям в течении реки и обходил скалы буквально одним толчком весла. Баррик мог только вообразить, что делалось, когда лодкой управляли сразу двое таких безголовых – она должна была просто лететь по воде. На опасном участке реки, когда блемми провёл лодку между двумя большими камнями, которые обозначала лишь вспенившаяся над ними вода, Баррик чуть не потерял Джаирово зеркало. Лодка внезапно сменила курс, Баррик покачнулся – кожаный мешочек выпал у него из кармана и свалился со скамьи. Левая рука юноши – его когда-то увечная рука – рванулась вперёд и схватила кошель в воздухе, как ястреб воробья.