Даже держа в руках такую неслыханную награду, Терон всё ещё колебался – не оттого, что придётся бросить паломников, но потому, что ему предстояло идти на север, по землям, полным неизведанных опасностей, прямо в, как о том ходили слухи, гущу войны, разразившейся между народом Пределов и фаэри, существами из легенд. Золото, оттягивавшее его руку, служило, однако, весомым аргументом.
– Авидель, – позвал он, – иди сюда.
Терон ссыпал монеты обратно в мешочек и привязал его к поясу двойным узлом – для пущей уверенности. Его ученику сейчас предстояло стать мастером-караванщиком.
Процессия, спускавшаяся по коридорам позади Дома Гильдии, была многочисленна. Верховный хранитель Доломит и несколько других членов собрания – среди которых Бриони с удовлетворением заметила по крайней мере одну женщину – а также и морщинистый Церуссит, который оказался кем-то вроде священника, вели их с принцем и его телохранителями. Церуссита сопровождали два здоровенных – по меркам калликан – аколита, шагавших позади него; эти двое несли какую-то конструкцию, собранную из горшков и провисших кожаных трубок – вся она тихонько попыхивала паром. Когда Бриони вежливо поинтересовалась, что же это такое, Церуссит охотно поведал, что это – церемониальная копия Священных Мехов.
– Священные мехи?
– О да, – с энтузиазмом закивал священник. – С их помощью бог создал всё живое на земле.
– Который бог?
Церуссит серьёзно взглянул на девушку, потом улыбнулся и подмигнул.
– Мне не дозволено произносить его имя вслух, ваше высочество… но сианцы чествуют его каждый год во время Кернейи, – он опять подмигнул, даже более выразительно – просто для уверенности, что она поняла намёк.
Переходы, по которым спускалась необычная процессия, сначала казались Бриони просто коридорами позади Зала собраний, но вскоре она заметила, что изгибы и повороты их как будто не стеснены стенами одного здания, пусть даже здания большого. Кроме того, во многих местах проходы вели вниз под ощутимым углом. Энеас тоже обратил на это внимание.
– Интересно, как далеко они уходят? – тихо шепнул он Бриони. – Кое-кто из моих предков пытался запретить калликанам рыть скалу под Тессисом, но сдаётся мне, не слишком-то в этом преуспел. На такую работу должны были уйти годы!
В самом деле, стены в коридорах, ближе к Залу облицованные тёмным деревом, здесь были из чистого камня, покрытого резьбой и прекрасно отполированного, кое-где инкрустированного богатой, каменной же мозаикой – даже увидев её в свете ламп, Бриони могла сказать, что работа бесподобна.
– Клянусь Тремя Братьями, – озадаченно проговорил Энеас, когда они прошли ещё дальше. – Они что, прокопали ход до самого Эстериана?
– Только не говорите им ничего! – взмолилась Бриони и тут же устыдилась своей просьбы. – Простите, я не имею права указывать вам, как обходиться с вашими подданными, но это я заставила их привести нас сюда. И мне ненавистна мысль, что из-за меня их ждут неприятности.
Энеас рассмеялся, но весёлым при этом не выглядел.
– Не волнуйтесь, принцесса. Я не стану им докучливым гостем, но увиденное наводит меня на размышления. Если даже кроткие калликане смогли так провести нас и легко ослушаться королевских указов, какие ещё сюрпризы обнаружатся в тот день, когда мне придётся взять на себя задачу наводить порядок в сианских владениях?
При взгляде на его лицо, такое умное и сосредоточенное в свете ламп, Бриони опять захватило странное противоречивое чувство.
«Феррас Вансен. Был ли ты на самом деле? Видела ли я то, что, как я думала, я видела – видела ли я твои чувства так ясно, как чувствовала, что вижу их? Что, если это был морок, заблуждение моего собственного разума?» А даже если и нет, – спросила она себя, – что же тогда этот человек, Энеас, этот добрый муж, так старающийся поступать по велению чести? Она ему небезразлична – он сам так сказал, – и он именно тот, кто нужен Южному пределу… Думать об этом было выше её сил. Её чувства смешались, как пузырьки в закипающем котелке: сперва всплывает один, потом ещё один, затем сразу два, а за ними и целая дюжина.
Наконец, после множества поворотов, долгого перехода и спуска – по прикидкам Бриони, не менее чем на дюжину фатомов ниже Дома Гильдии, процессия достигла места, где ход расширялся и превращался в подобие широкой лестницы с невысокими ступеньками, рассчитанными, очевидно, на шаг калликан; она вела к двери в противоположной стене, украшенной резными изображениями, странно искажёнными в свете фонарей. Бриони разглядела человека верхом на рыбе и другого, завязавшего огромную змею в сложный узел, но остальные рельефы различить было трудновато.
Несколько калликан выскочили вперёд и заколотили по металлу ворот тростями. После долгого ожидания огромные створки раскрылись, явив им довольно ярко освещённый зал. Верховный хранитель Доломит возглавил процессию и повёл в дверной проём.
Когда последний из гостей ступил за порог, в залу, немногим меньшую, чем просторная пещера снаружи, и ворота за ними с лязгом захлопнулись, из коридора с той стороны залы показалась группа калликан, одетых в такие же чёрные хламиды, как и Церуссит; спеша к прибывшим, они спотыкались и оскальзывались на полированном каменном полу, как на озёрном льду. Добежав, хозяева простёрлись ниц перед верховным хранителем и священником; потом один поднялся и проделал ритуальные жесты, хотя весьма нервно и торопливо. Он был почти так же мал ростом, как и Церуссит, но намного моложе, очень худ и с выпученными глазами, будто он чего-то испугался.
Завершив свой ритуал, он перевёл взгляд с Доломита и Церуссита на остальных, молча наблюдающих действо, и глаза его раскрылись ещё шире. Монах застыл, таращась на Бриони, Энеаса и его охрану, возвышавшихся над жителями Подмостья, как великаны-огры; у Бриони мелькнула мысль, что маленький человек сейчас упадёт замертво.
– О великая наковальня, – наконец выговорил он. – Великая наковальня творца, как вы узнали? Как вы узнали?
Верховный хранитель долго смотрел на него, а затем раздражённо фыркнул:
– Как я узнал что, Мел? О чём, во имя рудничной ямы, ты тут лопочешь? Мы пришли сюда, чтобы воспользоваться гулкамнем. Сам принц Сиана повелел так!
Мел изумлённо воззрился на него, потом опять на представительных гостей – и внезапно разрыдался.
Когда ему удалось овладеть собой, монах повёл всех обратно – во внутренние помещения, по всей видимости, какого-то храма, хотя калликане всячески уклонялись от объяснений.
– Просто… ну, мы не получали сообщений через камни уже десятки лет – последнее слышали ещё при моём отце, – объяснил Мел, – и ведь в то время он был почти ребёнком! Так можете себе представить, о великая наковальня, что когда мы услышали… в общем, я уже бежал рассказать вам и остальным!
– Помолчи минутку, парень, у меня от твоей болтовни уже в ушах звенит, – прервал его верховный хранитель. – Ты хочешь сказать, кто-то ещё использовал гулкамни?
– Кто мог сделать это без разрешения? – рассердился Церуссит; бородёнка его встопорщилась, как перья в воротнике драчливого петуха. – Пусть предстанет перед Гильдией сей же час!
– Нет-нет, господа мои, – воззвал Мел так отчаянно, что Бриони встревожилась – не начнёт ли он опять всхлипывать. – Гулкамни заговорили! Они говорили с нами! В первый раз со дней моего отца!
– Что? Что ты сказал? – вскричал Доломит, теперь только потрясённый по-настоящему. Среди других калликан заявление вызвало настоящую бурю ахов и перешёптываний. – Кто говорил с нами?
Мел толкнул дверь в последнюю залу, где было заметно темнее, чем в других. В глаза сразу бросался огромный круг из гладкого, но помимо того никак не обработанного камня на стене, а пространство вокруг него заполняли камни других пород – затейливо обточенные.
– Жители Дома Повелителя – наши сородичи в Южном Пределе.
Бриони не могла дольше молчать:
– Вы говорите, что получили сообщение от фандерлингов Южного предела? Заклинаю вас всеми богами, что они сказали?
Радостного предчувствия, вскружившего принцессе голову, оказалось лишь чуть-чуть недостаточно, чтобы стереть мурашки вдруг пробежавшего по её телу холодного озноба. Как Давет напомнил ей, вокруг происходили странные вещи, и чем дальше, тем чаще. Ей приснилась полубогиня, и теперь этот сон начал сбываться в реальном мире.
Прежде чем ответить, Мел взглядом испросил разрешения у глав гильдии.
– Другие… те, из Южного Предела, сказали… трудно переложить это дословно в обычную речь, ведь гулкамни говорят на своём языке – на нашем древнем наречии, но очень сокращённо и сжато.
Он наморщил бледный лоб и уставился на свои ладони, как будто изо всех сил пытался припомнить правильные слова.
– Послание таково: «Верховный хранитель Высокого народа живым вернулся из Древних тёмных земель. Теперь он ведёт нас. Из-за стен Древние теснят нас, и мы не сможем продержаться долго. Мы призываем вас почтить наши общие кровь и историю. Пошлите нам помощь», - он поднял большие глаза на окружающих его слушателей и моргнул. – Вот весь текст, более или менее.
Бриони помотала головой:
– Но что значит: «Верховный хранитель Высокого народа»… Высокий народ – это мы, верно? Так вы нас зовёте. Но у нас нет верховного хранителя, только король, – вдруг сердце её забилось быстрее. – Они имеют в виду моего отца? Мой отец вернулся? Где эти Древние земли?
Сердце её стучало как бешеное, но Доломит покачал головой.
– Не думаю, что это ваш отец, принцесса – всякий знает, что его держат на Юге, в Иеросоле. Древними землями мы называем страну, лежащую за Границей Тени. Владения тех, кого вы зовёте народом фаэри. Кваров.
Мгновение ею владело одно лишь разочарование, но вдруг новая догадка заставила Бриони подскочить, будто над ухом дунули в трубу.
– Верховный хранитель Высокого народа вернулся из страны, где правят фаэри? – пульс её снова участился. – Мой брат – это может быть только мой брат, Баррик! Он вернулся в Южный Предел! Он вернулся! О, хвала Зории! – и к удивлению и ужасу низенького человечка она порывисто нагнулась и поцеловала Мела в темя. Принц Энеас рассмеялся, но прочие калликане воззрились на неё в полнейшем смятении.