– Мы братья и должны жить вместе.
Не сразу нам удалось уговорить Старика, но все же спустя год после переезда Мандлы Мбусо стал жить с нами, а еще через год пришел черед и двухлетнего Андиле. Малышами в основном занимались матушка Ксоли, матушка Глория и другие женщины, работавшие в доме. Вскоре Мандла напомнил мне, что теперь я стал старшим братом, честно говоря, эта роль мне очень нравилась. Андиле и Мбусо были нитью, связывавшей меня с мамой, и теперь я думаю, что, когда вся наша шумная компания собиралась за обеденным столом, дед сильнее ощущал свою связь с моим отцом и семьей, которую у него когда-то отняли.
В 1992 году Мадиба объявил прессе о том, что они с матушкой Винни расстались, но официальный развод состоялся лишь в 1996 году. В своих выступлениях и книгах он почти не затрагивал эту тему – Старик вообще был очень суеверным, когда речь заходила о делах семейных, и старался охранять личное пространство. Его книги были посвящены политике и истории, а о своей роли он говорил сдержанно и скромно. Он любил рассказывать о Куну – месте, где прошло его детство. Ему нравилось упоминать о нем в своих интервью, но когда его спрашивали о личных и семейных делах, лицо его принимало непроницаемое выражение, и он с улыбкой, вежливо, но непреклонно уклонялся от ответа.
– Господин Мандела, теперь, когда вы официально развелись…
– Я сказал, что не стану отвечать на вопросы о личной жизни.
– Господин Мандела, ваши отношения с Грасой Машел, бывшей первой леди Мозамбика…
– Я не буду отвечать на этот вопрос.
– А, ясно. Ну хорошо. А как же…
– Пожалуйста, напомните своему редактору, что я отказался отвечать на вопросы о личной жизни.
Граса Машел овдовела в 1986 году, когда ее супруг, президент Мозамбика Самора Машел, погиб в авиакатастрофе. Это была необыкновенная женщина, и за ее плечами также была многолетняя борьба с колониальным режимом в своей стране. Граса была грациозной и дипломатичной, но я где-то читал, что она могла за несколько минут собрать и разобрать автоматическую винтовку. Она одна могла стать Мадибе достойной спутницей в его нелегкой судьбе. Много лет спустя в одном из интервью каналу BBС она сказала, что это были «очень зрелые отношения двух людей, прошедших через нелегкие испытания».
– После потери самой большой любви всей своей жизни – Винни – он решил, что все кончено, – говорила Граса. – Когда он осознал, что молодость прошла, то собирался целиком посвятить себя политической жизни, своим детям и внукам.
Сама Граса все еще принимала участие в политике, была международным защитником прав детей и женщин. Так они познакомились с Мадибой, стали друзьями и, наконец, самыми близкими людьми друг для друга.
К тому времени, как Мандла стал жить с нами, мы уже начали подтрунивать над Стариком и его любовными отношениями. В конце концов, один из членов семьи удовлетворил любопытство прессы:
– Меня уполномочили подтвердить, что президент и миссис Граса Машел в самом деле состоят в отношениях, они – близкие друзья. Это продолжается уже довольно давно, и президенту в этих отношениях комфортно.
Мадиба и Граса поженились в его восьмидесятый день рождения. Это была скромная церемония, на которой присутствовали лишь члены семьи и близкие друзья. Нам пришлось пойти на некоторые ухищрения, чтобы отвлечь внимание прессы. Это было нетрудно, поскольку свадьба была одним из самых тихих событий в водовороте пышных празднеств по случаю его дня рождения. Все началось в четверг вечером в Национальном парке Крюгера, где собралась тысяча детей-сирот, с которыми Старик разделил 118-килограммовый праздничный торт. В воскресенье состоялся торжественный гала-концерт с целью сбора средств на благотворительность посредством Фонда Тысячелетия. Среди гостей были такие звезды, как Стиви Уандер, Дэнни Гловер и Майкл Джексон.
Одного присутствия Короля поп-музыки было достаточно, чтобы перетянуть на себя внимание прессы, да и для детей нашей семьи оно было гораздо важнее свадьбы двух стариков.
Вся семья собралась у друзей в Йоханнесбурге, где остановился и Майкл. Самые маленькие члены нашей семьи устроились на диване, подпрыгивая от волнения. Я стоял поодаль с Мандлой, нашим кузеном Квеку и другими старшими детьми, всеми силами стараясь сохранять спокойствие. Поверить в такую удачу было трудно: мы здесь празднуем и едим торт с Майклом Джексоном. Пересматривая видеозапись праздника, я вижу себя и Мандлу в толпе других гостей, нарочито небрежных и спокойных.
В те годы я многому научился у Мандлы – нашего «Принца из Беверли-Хиллз», который умел всех нас рассмешить и в то же время пристально следил, чтобы мы не совершали глупостей. Нужно отдать ему должное, он отлично справлялся с ролью старшего брата. Мы были очень близки, он делил со мной свои музыкальные увлечения и учил быть настоящим мужчиной. Сейчас мне больно об этом думать, потому что прежней близости между мной и Мандлой больше нет. Разумеется, если одному из нас что-то нужно, второй брат всегда готов прийти на помощь, но во всех аспектах нашей жизни – идеологическом, личном, эмоциональном – между нами теперь пропасть. Я СОВЕРШИЛ САМОЕ ТЯЖКОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ, КАКОЕ ТОЛЬКО МОГ СОВЕРШИТЬ МЛАДШИЙ БРАТ, – ПОВЗРОСЛЕЛ. А МАНДЛА СДЕЛАЛ ХУДШЕЕ, НА ЧТО СПОСОБЕН СТАРШИЙ, – РАЗОЧАРОВАЛ МЕНЯ.
Если у вас есть братья и сестры, значит, вы знаете, как и почему, повзрослев, они отдаляются друг от друга, в особенности когда главы семейств угасают или вовсе уходят. Учитывая положение нашей семьи, этот эффект усиливается десятикратно, поэтому нашу ситуацию можно считать уникальной, но, уверяю вас, динамика отношений во многом схожа с любой другой семьей.
Все мы принимаем решения, которые могут не нравиться нашим братьям и сестрам. Кто-то чего-то хочет. У кого-то что-то есть. Кто-то что-то делает. Кто-то что-то говорит. В этот момент это «что-то» может казаться вам невероятно важным. Со временем взаимные претензии накапливаются, а время пролетает гораздо быстрее, чем можно себе представить. И вы невольно задаете себе грустный вопрос: возможно ли примирение? А стоит ли? Стоит ли жертвовать ради этого моей гордостью и чувством собственного достоинства моего брата? Примирение – в семье, в стране или в сердце отдельно взятого человека – это сложный процесс. Прощение – это не малодушие. Иногда нужно найти в себе немалые силы, чтобы простить.
В апреле 1996 года в соответствии с Соглашением о национальном единстве и примирении Комиссия правды и примирения (КПП) ЮАР под руководством архиепископа Десмонда Туту начала серию судебных процессов в Кейптауне. В течение последующих двух лет на этих процессах, широко освещавшихся национальным телевидением и радио, слушались дела жертв жестокости и насилия в период апартеида (с 1960 по 1994 г.). Целью их было восстановление чести и достоинства пострадавших от несправедливости, облегчение реабилитации, а в некоторых случаях и выплата компенсаций, а также возможная амнистия для тех, кто готов был взять на себя ответственность за совершенные ошибки.
Это было грандиозное мероприятие и тяжелый момент для всего населения ЮАР, но результатом его стало сострадание, очищение и начало исцеления, основанного на принятии реальности (в противоположность той сказочке о матче по регби, во время которого все чудесным образом подружились). Расизм – это раковая опухоль общества, а КПП стала первым этапом химиотерапии Южной Африки – болезненной, тяжелой, но необходимой. Нам еще многое предстоит сделать, но я считаю, что благодаря Мадибе мы на несколько световых лет впереди мощных держав, которые до сих пор отрицают существование этой злокачественной опухоли, разъедающей их культуру. Мадиба создал несовершенную, но прогрессивную структуру, в которой прощение стало возможным, и она нашла отклик в людях отчасти потому, что они знали: немалая часть ответственности за произошедшее лежала и на них самих.
В 1997 году одной из участниц процессов, проводимых Комитетом по вопросам нарушений прав человека при КПП, стала матушка Винни. Она проходила не как жертва, а как обвиняемая. Комитет уже заслушал свидетельство по делу, в котором был замешан Объединенный футбольный клуб Манделы. Его члены, служившие личными телохранителями матушки Винни, обвинялись в серии убийств и нападений в жестокую эпоху апартеида. В 1986 году, за четыре года до освобождения Мадибы, матушка Винни выступила перед толпой, которая собралась в Мунсивилле, с пламенной речью о злодеяниях апартеида, о несправедливости и нестерпимой жестокости и в самый разгар выступления произнесла такие слова: «Вместе, рука об руку, вооружившись спичками и ожерельями, мы освободим эту страну!» Толпа пришла в неистовство. СМИ стояли на ушах. АНК запаниковал. «Ожерельями» назывался ужасный вид казни, который неизбежно закрепил бы за черными южноафриканцами эпитет «дикие». Бросаться такими словами нельзя, простить подобное невозможно. Но это ведь была матушка Винни, народная любимица. После всего, что она сделала и через что прошла в ходе этой борьбы, АНК не мог просто так от нее избавиться.
После стольких лет, полных безумных, непостижимых и печальных событий, матушка Винни сидела перед КПП и с грустью и достоинством рассказывала о всех этих ужасах, унижениях, тюрьме и пытках. По настоянию Туту она признала собственные ошибки и в том числе избиение до смерти четырнадцатилетнего подростка. Она попросила прощения у семей жертв. Не знаю, просил ли кто-то прощения у нее самой.
Сердце Мадибы было разбито. Он любил эту невероятную женщину и знал, сколько ей пришлось вынести. Наша семья и весь АНК переживали очень напряженный период, и мне было очень тяжело слышать ненависть и боль в любимых голосах. Как мне хотелось, чтобы дом снова наполнился смехом и музыкой! Чтобы все любили друг друга, чтобы мои младшие братья не видели той жестокости и вечного противостояния, которые пришлось пережить мне в их возрасте. Было нелегко, но Мадиба стоически прошел через эти испытания. Он ничего не рассказывал мне о слушаниях, а я не спрашивал, но иногда бремя печали, тяготевшее над ним, невозможно было скрыть. Они с матушкой Винни расстались. На многие вещи они имели совершенно разные взгляды, но при этом все эти годы неизменно любили и уважали друг друга.