Только ведь императору не отказывают, верно?..
Его доставил на аэродром тот же самый молчаливый водитель на «даймлере». Проехав несколько постов охранения, он подогнал машину к самому трапу среднемагистрального серебристого «муромца» с имперским триколором и родовым гербом Меншиковых на кабине пилотов.
Возле трапа его ожидали трое мужчин, одетых легко, несмотря на утреннюю прохладу – в светлых рубашках с короткими рукавами с демонстративным показом мощных бицепсов. Брюки у всех были разного цвета, от бежевого до светло-серого, и как будто одного фасона. Одна контора, мелькнула усмешка в глазах Волошина и пропала.
– Капитан Загоруйко, – представился первый из них, самый матерый, с квадратной челюстью и взглядом опытного волкодава исподлобья.
– Старший лейтенант Бессонов, – сделал шаг вперед мужчина с ярко-рыжей шевелюрой и удивительно плавными движениями, в которых чувствовалась грация дикого лесного кота.
– Старший лейтенант Кирсанов, – третий сотрудник старался быть блеклым и ничем не выделяющимся на фоне колоритных товарищей. Взгляд плавающий, отстраненный, лицевые мускулы застывшие.
– Волхв? – догадался барон, почувствовав, что не может сконцентрироваться на его лице.
– Так точно, – кивнул Кирсанов. – Седьмой ранг волхва наружного слежения.
– Уже классификацию ввели? – удивился Волошин.
– Никак нет, господин барон, – нейтрально ответил Загоруйко. – Антон сам себя классифицировал. Он у нас уникальный в своем роде.
– Весьма интересно, – хмыкнул барон, оглядывая помощников. – Вы в курсе, кто я?
– Так точно, господин генерал, – без капли улыбки ответили все трое, а Загоруйко добавил:
– Нас предупредили, кого именно мы будем сопровождать. Для нас это большая честь!
– Ладно, проходите в самолет, нечего столбами на виду у любопытных торчать, – проворчал Волошин, радуясь про себя, что в ведомстве его помнят и передают по цепочке фамилию бывшего директора ИСБ. Морды, вон, довольные.
Откуда-то вынырнула симпатичная стюардесса и защебетала, чтобы господа располагались в салоне, как им удобно. Как только самолет взлетит, она принесет напитки, поэтому хочет узнать о предпочтениях пассажиров. Мужчины переглянулись и дружно уставились на главное действующее лицо, от которого зависело правильное времяпровождение в воздухе.
Самуил Игоревич коротко усмехнулся, первым прошел по бархатистой синей дорожке в глубь салона, в котором, в отличие от обычных самолетов, не было кресел, но зато посредине красовался овальный лакированный стол темно-красного цвета с мягкими диванами рядышком и вдоль бортов. Повернулся к грациозно ступающей за ним воздушной красавице:
– Пожалуй, молодым людям немного коньяка с сопутствующей закуской, а для меня – бокал сухого «шардоне» с фруктами. Но только через полчаса, не раньше!
– Я поняла, – улыбнулась девушка и пошла закрывать двери. Видимо, пилоты уже были в кабине и ждали отмашки. Волошин со сдержанным выдохом посмотрел на стройные ноги стюардессы и аппетитную фигурку (с годами интерес к женскому полу у барона никуда не исчез), после чего стал намечать план мероприятий, чтобы мужики не отвлекались на раздражающие факторы.
Работать надо, а не на стюардесс пялиться.
– Все изучили меморандум? – спросил Волошин, оглядывая помощников. – Ничего непонятного нет?
– Так точно, господин генерал, – Загоруйко деловито перешел на официальный тон, и Самуил Игоревич снова очутился в своем прошлом, ощущая громаду организации за своей спиной. Теперь он был наконечником копья, бьющим в самую сердцевину гнили, окопавшейся в тылу. Стряхнув наваждение, барон с недовольным видом кашлянул и раскрыл папку темно-коричневого цвета без каких-либо надписей и гербовых тиснений. Бумаги он еще вчера вечером переложил из императорской папки в свою, простенькую и неказистую. Незачем привлекать излишнее внимание и смущать собеседников. Обычно от таких папок люди приходят в ступор. А это потеря времени: пока убедишь их, что никакой угрозы герб не несет, пока сам сожжешь тысячи нервных клеток с такими впечатлительными особами…
– Все в курсе – это замечательно. Кто-нибудь может высказать свежую и дельную мысль?
– Мысль одна, ваше превосходительство, – переглянувшись с коллегами, ответил Бессонов. – Нет никакой связи между покушением на Назарова и взрывом лаборатории. Но существует мощная зацепка в виде активного участия молодого волхва в консультативных мероприятиях с лабораторией Коллегии иерархов. Даже сам император отметил этот факт. Не в этой ли плоскости лежит попытка устранить неудобную фигуру с доски?
– Хорошо, – кивнул барон. – А кому это надо?
– Иностранцам в первую очередь, – призадумался Загоруйко. – Есть такая мысль, связанная с «Изумрудом». Прослеживается цепочка: секретные разработки – армия – напряжение на дальневосточных границах. Кто-то решил внести хаос в размеренный рабочий цикл и сорвать поставки новейшего оборудования в войска.
– Магического оборудования, – счел нужным добавить волхв Кирсанов.
– Хорошо, как версия – принимается, – откинулся назад Волошин, ощущая приятный скрип кожи, обтягивающей диван. – А если здесь замешаны не иностранцы? Историю назаровского рода изучили? Кто там фигурировал?
– Барон Китсер, – хмыкнул Бессонов, не оставляя попыток высмотреть длинноногую стюардессу, которая скрылась за перегородкой и позвякивала там посудой. – Он сейчас в опале, сидит на берегу Балтики и ловит рыбку на удочку.
– Ага, заодно и каждого эмиссара из-за рубежа, – ввернул капитан. – Китсер под наблюдением. Не может он сейчас дергаться. Себе дороже. А вот вести консультации, рассылать распоряжения нужным людям ему никто не запрещал.
– С Вологдой связь есть? – встрепенулся Волошин.
– Есть, – охотно подтвердил Загоруйко и посмотрел в блокнот, извлеченный из кармана брюк. – Полтора месяца назад некий господин Белоконь Юрий Иванович, природный маг из захудалых смоленских дворян прибыл в Вологду с великолепными рекомендациями. Цель – устройство на службу в «Изумруд».
– Через кого?
– Через некоего Константина Краусе, телепортатора, служащего «Изумруда». Самое интересное, – Загоруйко хмыкнул, – что Назаров сам лично приставил к сотруднику свою службу безопасности. Что-то мутит парень или подозревает неладное.
– Значит, не доверяет Краусе, – барон Волошин вспомнил о нашумевшем деле семейства Китсеров, которое не один десяток лет враждовало с Назаровыми. Пока не вмешался великий князь Константин Михайлович. Паренек-телепортатор оказался втянутым в нехорошие интриги. А теперь поступил на службу к своему врагу? Хм…
– Доверяет, если приблизил его к разработке боевого комбинезона, – высказал осведомленность капитан. – Или, наоборот, через него хочет выцепить всю кодлу, крутящуюся возле «Изумруда».
– Вот и еще одна версия, – отставной генерал сделал знак давно выглядывающей в салон стюардессе, чтобы она несла напитки. Предварительные наметки оказались весьма ценными. Теперь можно от чего-то отталкиваться, а не брести в темноте, где каждый норовит подставить ногу, мешая продвижению. – Пока летим, соорудите мне альтернативную на основе всех имеющихся данных.
Глава третья
Китай, Цитайхэ. Июнь 2011 года
– И сколько нам еще тащиться по этой жаре? – ворчливо произнес Мотор, натянув на голову соломенную шляпу с широкими полями, купленную в местной лавке у пронырливого туземца. Сознавая, что без нее с наступающими летними сухими и жаркими месяцами будет совсем нелегко, он скрепя сердце приобрел две штуки. Одну великодушно отдал Шуту в качестве подарка. Весьма неожиданный пассаж от бандита.
– Говорят, что километров сорок, – прислушавшись к тихому разговору китайских коллег-журналистов, да еще периодически пропадавшему из-за надсадного рева американского раздолбанного автобуса, носящего имя Форда, ответил Шут.
За прошедшее после появления в Цитайхэ время Мартын Иванович похудел, оброс бородой, которую теперь аккуратно подстригал, и с лицом, на которое лег местный загар, стал походить на какого-нибудь европейского путешественника, долгое время жившего в азиатских странах, начиная от Индии и заканчивая пляжами Макао. Свободно говорящего на китайском и английском, в нем вряд ли признали бы бывшего алмазного курьера якутские и петербургские партнеры.
На самом деле у Ласточкина была веская причина изменить свою внешность. Он всерьез опасался столкнуться с британским разведчиком, однажды посоветовавшим ему не соваться в чужие игры и не следить за русским волхвом. Ощущение близкой беды и опасности постоянно бродило рядом, накатывало беспричинно и так же исчезало. Честно признаваясь себе, Шут устал и хотел домой.
– А я все думаю, – сонно произнес Мотор, сложив руки на груди, – пустят ли нас туда? Может, зря едем?
Шут покосился на него. Мотор тоже стремился изменить себя. Правда, бороду не отрастил, но оброс шевелюрой, плавно падающей на плечи. Лицо приобрело мягкий желто-сливочный цвет загара, а глаза постоянно были закрыты черными очками. Охота на опального чародея заставляла идти на различные ухищрения, даже языки учить, вроде французского или немецкого. Так хотел Шут, стараясь полно окружить себя нужными знакомствами. Как-никак корреспонденты, журналисты, коллеги. Профессия обязывает.
– Джонсон клятвенно убеждал, что военные никаких секретов делать не будут, – пожал плечами Ласточкин. – Местные маги там копались еще неделю назад. Хазарин уехал вместе с ними и до сих пор не вернулся. Значит, клиент сидит на месте.
Мотор поморщился и стянул с головы шляпу. Сначала захотел кинуть ее на багажную полку, но передумал и примостил на своих коленях. Солнце, светившее прямо в салон автобуса, переместилось в зенит. Крыша постепенно нагревалась, отчего стало совсем невмоготу. Форточки не открывали, потому как желтоватые клубы пыли, поднимаемые впереди идущими бронетранспортерами и грузовиками, могли запросто забить нос и глаза, вздумай кому остудить разгоряченное лицо, высунувшись наружу. Дышать этой пакостью никому не хотелось.