Прошла почти неделя, как наша троица сумела бежать из зловещего леса, и все это время единственной собеседницей Гектора оставалась Эстер. Кобылка оказалась смирной, послушной, самой большой радостью для нее было спокойно пощипать травку, однако охотно при этом выслушивала все, чем делился с ней Гектор. Мысли молодого человека все время крутились вокруг четырех занимавших его вещей: состояние здоровья друзей, лечение Дрю и Гретхен, воспоминания о том, что случилось с его отцом, и стычки с шаманом и Валой. Ему страстно хотелось поговорить обо всем этом хотя бы с кем-нибудь, но, увы, единственным его слушателем оставалась безответная Эстер, а его друзья по-прежнему не приходили в сознание.
Если бы не Гектор и, что еще важнее, не его волшебная сумка с лекарствами, и Дрю, и Гретхен наверняка были бы уже мертвы. Они все еще дышали только благодаря тому, что Гектор умел лечить отравления ядом и, самое главное, имел при себе все необходимое для такого лечения. Правда, у него не оказалось при себе некоторых целебных трав, но он сумел отыскать их на краю болот. Принадлежавший к роду Кабанов, Гектор прекрасно умел отыскивать все, что растет в земле, – покойный отец называл это «нюхом на трюфели». Правда, сам Гектор находил это определение несколько унижающим его достоинство.
Смешав собранные травы с имевшимся у него противоядием – антидотом, Гектор приготовил необходимые его друзьям снадобья. Лечить Гретхен было проще – Гектор просто прикладывал к ее укусам мазь, которая должна была вытягивать яд и заживлять раны. Во многом помогала и способность ее тела быстро восстанавливаться после травм – все-таки если ты Верлорд, это дает тебе массу преимуществ.
С Дрю было намного сложнее. Вервольф наглотался ядовитой змеиной крови, и токсины распространились у него по всему телу. Все, что в силах был сделать Гектор – это вливать лекарства в рот Дрю и держать друга в тепле, пока его треплет лихорадка. Но Гектор не унывал и надеялся, что поднимет на ноги и Дрю. Правда, он сам не мог до сих пор залечить свою левую ладонь, на которой все еще оставался ожог от воска черной свечи – очевидно, Гектору никак не удавалось подобрать для этого нужной мази.
Тот случай с оживлением шамана до сих пор гвоздем сидел у него в мозгу. Гектор помнил, как чувство законной гордости сменилось в нем паническим страхом, когда труп шамана ожил вновь – теперь уже сам по себе. «Что я тогда сделал не так?» – непрестанно размышлял Гектор. Он все сделал тогда в точности так, как было описано в древних манускриптах, не забыл и не перепутал ни одного заклинания. Процедура оживления шамана прошла тогда легко и гладко. Очевидно, напортачил Гектор тогда, когда неосторожно прочертил ногой черту в полоске бримстоуна и разорвал этот защищающий знак. Из этого случая следует извлечь урок и никогда впредь не допускать подобных ошибок. Впрочем, особого желания вновь когда-нибудь оживлять мертвецов Гектор не испытывал.
За последний день состояние Гретхен стало быстро улучшаться, сейчас она просто спала глубоким сном, привалившись к лежавшему на дне повозки Дрю. Сегодня утром она ненадолго уже вставала на ноги и даже немного помогла Гектору уничтожить следы их ночной стоянки перед тем, как они отправились в дальнейший путь.
Хотя Гретхен была еще слаба и чувствовала себя неважно, худшее для нее осталось позади, чего, к сожалению, нельзя было сказать о Дрю. Гектор вновь оглянулся назад, на Лисицу, которая спала, свернувшись калачиком и уютно положив голову на грудь Дрю. При этом своим телом она согревала своего «заклятого друга» и помогала ему поправиться – разумеется, абсолютно не подозревая.
Ближе к вечеру, когда солнце начало садиться за холмы и блестевший вдали океан, Гектор свернул с дороги – его древняя кобыла сделала это с огромным удовольствием – и направил повозку к брошенному пустому сараю, развернутому в сторону Барлимоу. Он распряг Эстер, и та сразу же отправилась щипать высокую сочную травку, которая росла здесь в изобилии, чтобы затем спуститься к реке на водопой. Гретхен зашевелилась на дне повозки, с любопытством наблюдал за тем, как она открыла глаза и прямо перед собой увидела лицо спящего Дрю. Она не подпрыгнула в ужасе, как непременно сделала бы раньше. Напротив, спокойно подоткнула вокруг спящего парусину, а затем тихо и легко соскочила с повозки.
– Доброе утро, – сказал Гектор, продолжая собирать прибившиеся к основанию пересекавшей поле живой изгороди палочки, веточки и сухие травинки – на растопку.
– Да уж, утро, – ответила Гретхен и широко зевнула. – И долго я спала?
– С утра. Ланч пропустила. Впрочем, не переживай, это только одно название – ланч, а на самом деле это были всего два яблока, которые я… позаимствовал с одного дерева. Кстати, одно яблоко я на всякий случай для тебя приберег – если захочешь, найдешь его на переднем сиденье.
Гретхен не только нашла яблоко, но тут же и схрумкала его. Гектор тем временем закончил собирать хворост для костра.
Вернувшись со своей добычей и сев возле сарая, Гектор принялся перебирать все эти палочки и щепочки, мучительно пытаясь вспомнить, как складывал и разводил костер Дрю. Нужно заметить, что эту головоломку Гектор пытался решить уже шестую ночь кряду – и каждый раз безуспешно. Он, конечно, объяснял себе это тем, что то ли дрова ему попадаются сырые, то ли кресало так и не просохло после тех болот – лишь бы не слышать в голове ехидный голос, повторявший любимую поговорку отца: «У плохого столяра всегда рубанок виноват». Ну, будем надеяться, что сегодня у него все получится – не зря же он целый день сушил кресало на солнышке, положив его рядом с собой на облучок.
– Как себя чувствуешь, Гектор? – спросила Гретхен, покончив с яблоком и присаживаясь на корточки рядом с кузеном, начавшим складывать костер.
– Прекрасно, кузина, прекрасно, – рассеянно ответил Гектор, так и сяк крутя в руках палочки.
– Хочешь поговорить о чем-нибудь? – спросила она. – О твоем отце, например? Если тебя что-то гнетет, поговори со мной, не держи это в себе, словно микстуру в своих пузырьках, которые лежат в твоей знаменитой дорожной сумке.
Нет, об отце Гектор поговорить не хотел. Он непрестанно говорил о нем сам с собой все последние шесть дней, громко, во весь голос вспоминая до мельчайших подробностей все, что произошло в тот черный день в Редмайре. Кричал от боли, повторяя, что его родной брат-близнец предал своего – их! – отца. Делился с Эстер своими планами мести брату. И продолжал, продолжал как заведенный говорить об отце, о брате, о Редмайре буквально до посинения. Гектору казалось, что от этих разговоров он слегка рехнулся – или вот-вот тронется умом. Нет, продолжать эти разговоры с Гретхен он не станет, хотя спасибо ей, конечно, большое за ее предложение облегчить душу.
– Нет, – ответил Гектор, поглаживая Гретхен по руке. – Я в порядке, честное слово. А все, что было нужно, я уже переварил здесь, – он постучал себя по лбу.
Затем, взяв кресало, Гектор принялся высекать огонь, чиркая стальной полоской по куску кремня.
– Что ты собираешься делать? – спросила Гретхен.
– Хочу разжечь огонь, что же еще? – удивился он.
– Нет, – покачала головой Гретхен. – Я имела в виду твое будущее. Куда ты собираешься направиться? Я помню, что случилось с Редмайром, пути туда для тебя нет. Если не ошибаюсь, ты собирался двинуть на север? В Айсгарден?
Щеки Гектора налились краской. Его тревожило то, что Гретхен слишком много знает о нем. О том, что он «в бегах», о том, куда хотел бежать. Между прочим, она без пяти минут член королевской семьи. И если при этом допустить, что Гретхен не заслуживает доверия, то любое неосторожное слово может обернуться для Гектора темной камерой в тюрьме Хайклиффа. Он пристально уставился на кресало, ходуном ходившее в его неуклюжих руках.
– Честно говоря, не знаю, – ответил Гектор, и это было сущей правдой. Он не мог точно сказать, когда именно осознал, что все прежние планы, которые они с Дрю строили в Редмайре, растаяли как дым – точно так же, как растаял в черном дыму и его родительский дом. Однажды, в гостинице в Оукли, они с Дрю мельком обсудили возможность уплыть на судне из Олл Холлоус Бей, но не более того. Каких-то достаточно серьезных вариантов будущего у них в головах не сложилось.
– Я хочу, чтобы ты знал, Гектор, – сказала Гретхен, для убедительности сжимая его руку. – Что бы ты ни собирался делать, куда бы ни собирался идти, можешь не сомневаться – я ему ничего не скажу. Даю тебе слово.
Они не стали уточнять, кому именно она не скажет ни слова, это было понятно и так – королю, конечно. Никогда прежде Гретхен не лгала Гектору, и он не думал, что она решила изменить этой привычке, и в знак благодарности молча пожал в ответ ее руку.
– Ты очень храбро поступил, Гектор, отправившись меня искать.
– Храбро? – переспросил он, качая головой. – Нет, что ты. Я всего лишь последовал за Дрю. Это он спас тебя, не я.
– Ладно, мне неважно, что ты сказал, Гектор, – ответила Гретхен, целуя его в щеку. – Для меня – ты мой герой, и это ты спас нам жизнь. Если бы ты не знал, как нас лечить, гнили бы мы сейчас в болоте.
– Хорошо, – еще сильнее покраснел Гектор. – С радостью принимаю твои аплодисменты. В принципе ты права, если бы не моя волшебная сумка, так оно и было бы.
Он улыбнулся и похлопал ладонью по лежавшей рядом с ним сумке. Гретхен похлопала Гектора по спине, уселась, поджав колени к подбородку, и задумчиво посмотрела на своего кузена.
– Ты понимаешь, что король будет разыскивать нас, не так ли? – сказала она. – Принц Лукас не успокоится, пока не увидит меня целой и невредимой в Хайклиффе. Подозреваю, что и вас двоих он также о-очень захочет увидеть.
– Я знаю, – ответил Гектор, и в его голосе отчетливо слышался страх. – Но что нам делать? Видно, придется оставаться в бегах и держать ушки на макушке. Я предлагал Дрю сесть на судно, когда мы доберемся до Олл Холлоус Бей, и оставить тебя на берегу, где ты будешь в безопасности и сможешь уехать в Хайклифф.