– Если вода из озера устроит, я провожу тебя после собрания. До тех пор придется терпеть.
– Если меня решат казнить, то твои обещания окажутся бесполезными.
Следопыт на это лишь ухмыльнулся, безразлично пожал плечами, вышел и закрыл за собой дверь на ключ. Я подождала, пока стихнут шаги по ту сторону и, вздохнув, еще раз осмотрела комнату. Лучше, конечно, за последнюю минуту она не стала. Но в нынешних условиях и по сравнению с тем, где я жила раньше – это почти роскошные апартаменты.
Я упала на кровать и застонала от нахлынувшего в очередной раз за сегодняшний день разочарования. Постель оказалась жесткая, почти такая же, как пол клетки, в которой я так долго пребывала. Задрав простыню из грубой на ощупь ткани, я увидела тонюсенький матрас, больше похожий на одеяло, едва прикрывающий деревянный корпус. Доски были необработанными, красуясь торчащими в разные стороны сучками, и выглядели дряхлыми.
Элфра не испытывала нужды во сне как обычный человек. Но она тоже нуждалась в отдыхе, а я привыкла к удобству современной мебели. Понимаю, конечно, что в ближайшем будущем буду переводить дыхание на голой земле, а у солдат внизу, возможно, условия и похуже. Но почему-то при мысли об убежище я представляла себе нечто более комфортное. Это же магический мир, неужели нельзя было наколдовать что-нибудь приличное?
Скинув цепь, я встала и, гремя металлом о доски пола, подошла к окну. Внизу суетился размытый людской муравейник: много мяса на ножках, которым Элфра, окажись она здесь, непременно полакомилась бы. И что мне делать, пока эти людишки носятся со своими собраниями, думая, что действительно решают мою судьбу?
***
Еще днем, стянув с себя все, кроме штанов и рубахи, я обнаружила в шкафу, в который собиралась сложить нехитрое добро, оставленный комплект одежды. Сначала я не поняла, что это там такое лежит. А когда достала и развернула, увиденное изрядно повеселило. Дикари какие-то. Позаботились о том, чтобы я могла переодеться в чистое, но даже и не подумали предоставить возможность умыться. Я положила вещи обратно, рассудив, что лучше для начала смыть с себя накопившуюся грязь.
Целый день я была предоставлена сама себе, но вот парадокс – заняться оказалось абсолютно нечем. А потому я, отринув недавние брюзжания, решила прилечь на деревянную кровать, придя к выводу, что лучше на нее, чем на пол.
И с удивлением обнаружила, что даже такая жесткая кровать, если на ней растянуться в полный рост, подарит просто неземное наслаждение. Каждая мышца в этом теле, оказавшись впервые за долгое время в горизонтальном положении, пела от радости в сладкой истоме. А спина, звонко хрустнув вставшими на место позвонками, буквально умоляла никогда не покидать эту божественную постель!
Я вертелась на кровати, укладываясь то так, то эдак, подбивая удобнее импровизацию подушки. И чуть ли не пищала от радости. Вот бы еще вздремнуть – и день бы окончательно превратился в один из самых лучших. Но, увы, это было невозможно. Впрочем, остаться, наконец, по-настоящему одной, подальше от надоевших до печеночных колик людишек – тоже истинное счастье.
Я наслаждалась одиночеством и, честно говоря, никого в гости не ждала. А потому присутствие постороннего за дверью оказалось для меня действительно неожиданностью.
Пусть незнакомец и старался подобраться к двери бесшумно, я все равно уловила звук скрипнувших пару раз досок. Затем в щель между полом и дверью пробился яркий желтый свет фонаря. И только потом носа достиг аромат волшебной крови, и я сразу распознала в пришлом незваном госте Атиса. Судя по интенсивности запаха и тому, как он быстро распространился, мальчишка был чем-то взбудоражен. Вновь явился, хотя виделись в последний раз мы не так давно.
И мне вдруг стало интересно – долго Атис собирается продолжать в том же духе? Крутиться рядом, будто привязанный, поддерживать всесторонне. Это вообще нормально, что особа королевских кровей уделяет столько личного внимания нечисти? Должен же быть предел такой милости, даже заслуженной. Неужели в принце так много любопытства, что он не может спать спокойно, пока не разгадает все секреты Элфры?
Атис постучал и предупредил, что войдет, а затем вставил ключ в замок и, повернув несколько раз, отпер дверь. Та открылась с характерным скрипом несмазанных петель, и проникший свет фонаря раскрасил мой черно-белый мир в желтые тона. Принц вошел, поискал меня глазами и крупно вздрогнул, когда сумел разглядеть мой скрытый тенями силуэт. Я к этому времени уже села на край и не моргая уставилась на гостя.
– Ты знала, что твои глаза мерцают? – почти недрогнувшим голосом спросил Атис, подходя ближе, и я на секунду задумалась.
Не настолько хорошо я помнила сюжет, чтобы с уверенностью отвечать на столь въедливые вопросы. Может, автор и упоминал об этой особенности ундины. Но меня такие подробности о второстепенном персонаже не интересовали. Мне больше нравилось следить за основной сюжетной линией – Атис уже несколько томов никак не мог вернуть себе трон, и чем больше боролся, тем ближе подступало неизбежное поражение.
Да еще и само появление ундины в романе оказалось совсем некстати. Мало того, что все скромные победы Атиса почти тут же сменялись сокрушительными поражениями. Так еще и зарождавшиеся хрупкие отношения между главным героем и его единственной истинной любовью едва не были разрушены влезшей между возлюбленными наглой и вульгарной Элфрой. В общем, не до светящихся глаз нечисти тогда было.
Как назло, принц часто задавал вопросы, на которые я не могла дать четкого ответа. Приходилось лепить отсебятину, или же хранить загадочное молчание. Это было, конечно, нечестно по отношению к Атису. Принц всегда охотно делился информацией, а если я проявляла инициативу, так и вовсе светился как начищенный пятак. Мое же нежелание рассказывать о себе нагоняло на принца хандру.
Вот и сейчас. Стоило мне неопределенно пожать плечами, как на лицо Атиса набежала тень.
– Видимо, это как-то связано с тем, что я хорошо вижу в темноте, – попыталась я сгладить впечатление.
– Насколько хорошо? – тут же оживился Атис.
– Так же хорошо, будто сейчас полдень, – улыбнувшись краешком губ, я с удовольствием отметила, как повеселело выражение лица моего собеседника. Мальчишка, что с него взять.
– То есть, если я сейчас потушу свет, ты все равно будешь хорошо видеть?
Я утвердительно качнула головой, чем вызвала неприкрытый восторг.
– Это очень хорошая способность, – важно кивнул Атис и, поставив фонарь на тумбу, подошел ко мне почти вплотную. И вдруг мягким и одновременно повелительным тоном потребовал: – Протяни руки.
– Зачем? – недоверчиво спросила я, непроизвольно подтягивая сложенные на коленях руки к животу. Атис увидел и едва заметно улыбнулся уголком рта.
– Не спрашивай, просто сделай, – терпеливо настаивал принц, и взгляд у него стал до крайности озорным. Карие глаза ловили отсвет фонаря и ярко сияли, завораживая.
Нахмурив брови, я быстро оглядела принца с головы до ног. Боги, ну не съест же меня этот мальчик, в самом-то деле? И напустила непринужденный вид, хотя сердце в груди предательски ускорило ритм.
Атис оказался слишком близко. Аромат драконьей крови, что и так кружила голову, усилился, стал притягательнее. Я заволновалась. Да, мы частенько общались в пути и не раз оказывались друг от друга на расстоянии вытянутой руки. Но ни разу не оставались действительно наедине, да еще и в таком атмосферном полумраке, без преграды в виде прутьев клетки. От нахлынувших разом эмоций и мыслей во рту пересохло, я стушевалась и замерла.
Затем спешно вскинула скованные руки, стараясь тем самым скрыть от глаз юного принца свое состояние. И едва сдержала разочарованный стон, когда обнаружила, что кисти начала бить достаточно крупная дрожь. Атис это тоже заметил и трактовал по-своему:
– Замерзла? – спросил он участливым тоном и взялся обеими руками за кольца кандалов, поглаживая большими пальцами металлический обод.
– Нет, – качнула я головой и, не в силах больше выдерживать кипящую в груди бурю, отвела взгляд в сторону. Я бы и руки убрала, но их держал предусмотрительный Атис. Пришлось соврать: – Просто не знаю, чего ожидать.
Атис хмыкнул:
– Не волнуйся, я не причиню тебе вред.
В подтверждение сказанных слов послышался щелчок и громкий звук удара о пол, а давящая тяжесть металла исчезла. Я недоверчиво уставилась на запястья, которые мгновением ранее были закованы в браслеты. Наверное, у меня сейчас было крайне глупое выражение лица, но это последнее, о чем в такой ситуации я стала бы переживать.
– Ну как, тебе стало легче? – губы Атиса растянулись в самодовольной улыбке, отчего я еще больше впала в ступор. – Подожди, это еще не все.
Атис присел напротив меня на одно колено, достал из ножен на поясе за спиной кинжал и разрезал глейпнир у самого узла. Затем аккуратно стал разматывать веревку, попутно осматривая черные синяки и раны с запекшейся темной кровью. В полумраке они не выглядели так безобразно, как при свете дня, но все равно казались устрашающими. Принц убрал путы в сторону, а затем наклонился ближе и подул. Кожи коснулся горячий воздух: раны стали стремительно затягиваться, а синяки светлеть.
Одновременно с этим во мне потоком заструилась сила, все это время сдерживаемая антимагической веревкой. Она мгновенно выплеснулась наружу и заполнила собой все пространство комнаты. Это было непередаваемое и опьяняющее чувство. Все эмоции разом поблекли, прошли боль и усталость, что так долго были моими постоянными спутниками. Сила и могущество – вот, что я ощутила.
А потом вся эта мощь магии нечисти стремительно свернулась и сосредоточилась на Атисе: тело Элфры сделалось невыносимо горячим, фарфоровая кожа, казалось, стала светиться в темноте, во рту собралась слюна. Тело испускало феромоны, чтобы завлечь подходящего партнера.
Но, как и в оригинале, на Атиса это совсем не подействовало. Магия ундины обволакивала его, но не проникала внутрь, не трогала сознание и струны сердца.