Глава 2
Я бежала так быстро, как могла. Не сказала бы, что скорость – моя суперсила, ведь едва ли я сейчас была быстрее, чем в обычном своем теле. Деревья вовсе не мелькали на заднем фоне и перед глазами, а вполне логично приближались, согласно законам физики. А вот выносливость приятно удивила. Я не бегунья, раньше не могла и ста метров без одышки и болей в боку осилить. Теперь же дыхание не сбивалось, я делала размеренные вдох и выдох. И ноги двигались вполне привычно, каждый толчок был полон энергии.
Но даже при бонусе в виде выносливости мне совсем нелегко давалась пробежка по лесу. Плоскость не была ни прямой, ни ровной, землю опутывал плющ, на пути лежали поваленные деревья. В низкорослой траве скрывались ветки и камни, о которые я пару раз едва не споткнулась. Бег без обуви по такому рельефу был сумасшествием. К тому же имелся небольшой уклон, приходилось балансировать, чтобы не потерять равновесие и не пропахать носом землю.
Я так торопилась, что едва не пропустила узкую протоптанную дорожку, ведущую куда-то вправо. Слева она почти сразу сужалась, терялась в траве и между кустов. На мгновение я замерла, сомневаясь, следовало ли мне бежать по ней. Но потом одернула себя. Тропа в лесу говорила о том, что здесь ходят люди.
Я огляделась, проверяя, нет ли погони. Ни подозрительных звуков, ни чужого присутствия поблизости распознать не удалось, однако, я не могла быть полностью в этом уверена. Хищники умеют охотиться бесшумно и способны развивать большую скорость. Если мне встретится дикий зверь, то он меня вмиг настигнет.
«С другой стороны, будь здесь дикий зверь, я бы была уже поймана», – промелькнула успокаивающая мысль. Я свернула и продолжила бег по дорожке, отмечая, как с каждым пройденным метром она понемногу расширяется. Вскоре, незаметно для себя, я очутилась на той самой, лелеемой мной ранее, дороге. И она, к моему огорчению, была без асфальта, с отпечатанной посередине глубокой колеей от колес.
Это казалось таким же сюрреалистичным, как и все то, что происходило до этого. С трудом верилось в подобную удачу: и тропа из леса вывела, и столь необходимая дорога появилась в тот момент, когда я в этом нуждалась. Фантастика.
Я мотнула головой, прогоняя ненужные мысли. Какая разница, если все так удачно сложилось? Я жива и могу выйти к людям, а потому совершенно не имеет значения природа такого везения. Скорее из-за стресса (который я, правда, до сих пор не ощутила), я накручивала себя и видела то, чего на самом деле нет. Да и если уж совсем откровенно, то по сравнению с тем, что происходило со мной до сих пор, способность материализовать мысли не так уж плоха.
Осталось только решить, как мне показаться людям. Представляю, насколько колоритно сейчас выгляжу: голая, в смеси грязи и крови с ног до головы. Я не знаю куда попала, но уверена, что в любом из миров вызову своим появлением много вопросов. Хорошо, если местные не примут меня за ведьму и не забьют камнями.
Я посмотрела вниз. Дорога ощущалась вязкой, ноги по ней ощутимо проскальзывали, неглубоко утопая во влажной земле. В воздухе клубился негустой туман. Сизой дымкой он стелился по земле, путаясь в стволах деревьев, снижая видимость.
Недолго думая, я решила идти по колее. Не важно, в какую сторону двигалась телега, она выехала из одной точки и направилась в другую. И если это не та, в которую запрягали съеденную мной лошадь, то она прибыла в место назначения. Туда же нужно и мне.
Я взяла неспешный темп, желая по дороге обдумать несколько моментов. Было много вещей, требующих внимания, и среди них кое-что до сих пор не давало покоя: то, как я отреагировала на происходящее, совсем мне не свойственно.
В свои двадцать четыре года я могла с уверенностью сказать, что знала себя даже с самых неприглядных сторон. Ну, может, на большую часть недостатков честно и закрывала глаза. Но была одна особенность, которую мне в свое время пришлось признать и принять: моя реакция на внешние обстоятельства сильно отличалась от нормальной.
Например, у меня до сих пор не было водительских прав потому, что в критических ситуациях я бросала руль. Всегда, при малейшем стрессе я теряла над собой контроль, как в быту, так и в чрезвычайных обстоятельствах. В голове делалось пусто, на глаза наворачивались слезы, и я буквально становилась беспомощной. И даже если в моменте я могла подавить эмоции, то потом откат приходил такой, что нужно было пить успокоительные.
Особенно тяжело было на работе, ведь наш начальник – самодур, настроение которого никогда не угадаешь. Он мог в любой момент выйти из себя, стол перевернуть или разбить о стену кружку. А я после таких сцен тайком сбегала в бытовку и трясущимися руками запихивала в себя таблетки.
Но сейчас мои эмоции совсем не соответствовали реакциям тела. Словно я в вакууме и смотрю на происходящее со стороны. Внутри все кричит от ужаса, но это не доходит до мозга. Мысли ясны, сердце работает, мерно качая кровь, конечности не скованы дрожью. Будто вовсе и не я сейчас иду этими ногами в неизвестном направлении. Я до жути спокойна и это настораживало.
Остановившись, я подняла руку на уровень глаз и нахмурилась. Судя по тому, с какой легкостью рвалась плоть лошади, в этой конечности заключена огромная сила. С виду худенькая и хрупкая, но стоит немного напрячь, и она без труда дробит кости. И откуда столько мощи взялось?
В следующее мгновение я почувствовала нечто странное. Это не было чем-то явным, просто вдруг поняла, что не одна здесь, а кожа под коркой крови и грязи стала зудеть от накатившего плохого предчувствия. Взгляд метнулся вперед на дорогу, затем назад, за – ничего. Справа в лесу хрустнула ветка, и я всем телом повернулась в ту сторону, напряженно вглядываясь в серые тени деревьев.
А потом услышала это:
– Стой, где стоишь, или я выстрелю.
Вздрогнув, повернулась на голос и увидела, как по дороге ко мне приближается мужчина. На секундочку, с той стороны, откуда я только что шла, и где совсем недавно никого не было. В одной руке неизвестный удерживал фонарь, светивший ярким желтым светом, а во второй – небольшого размера арбалет, направленный на меня. Шагал он плавно и бесшумно, наверное, держась в какой-то стойке. Я в таких вещах не разбираюсь, но выглядел он внушительно.
– Отзовись, кто ты, или я буду стрелять, – причудливо велел он, останавливаясь в нескольких шагах от меня.
А между тем, рассматривая его чудаковатую одежду с мечом на поясе, я сложила увиденное за эту ночь в общую картину, и с бессильной обреченностью осознала, что попала не просто в параллельную реальность, а в чертово средневековье. И, по-видимому, мне действительно досталась роль ведьмы, которую на рассвете сожгут крестьяне на собранном на скорую руку костре.
Я едва сумела разлепить губы и произнести:
– Не стреляйте, я безоружна.
И сама вздрогнула от своего голоса. Я слышала его впервые с того момента, как появилась в этом месте, и была приятно удивлена: он был очень красивым, мягким, мелодичным и совсем не соответствовал убийце и любителю мяса с кровью. С таким голосом хоть в певицы, хоть в озвучку, хоть на радио идти работать. Но не уверена, есть ли в этом мире вообще какие-либо блага цивилизации.
И что больше меня беспокоило, так это то, что голос совсем не соответствовал обстановке. Я в крови, стою голая ночью посреди леса, и, по идее, должна мерзнуть от холода. Я должна говорить как минимум с дрожью, заикаться или хрипеть. Но нет, мой голос был спокоен, чист и прекрасен. И он совсем не звучал, как у пострадавшей.
Однако, услышав меня, мужчина, наоборот, ослабил бдительность. Это было видно и по изменившейся позе, и по расслабившемуся взгляду. Он чуть опустил арбалет и с некоторой обеспокоенностью спросил:
– Леди, что вы здесь делаете в такой час?
Из этого вопроса можно сделать вывод, что стоявший передо мной человек видел в темноте не так хорошо, как я. Он не знал о моей половой принадлежности и, скорее всего, даже не подозревал, как устрашающе я сейчас выгляжу. Свет фонаря едва достигал меня и, если у него обычное зрение, то он не мог видеть всей картины.
И я решилась:
– Не знаю. Я очнулась в лесу и случайно оказалась на дороге. Я потерялась и не представляю, куда мне идти. Помогите мне, пожалуйста, добраться до города.
Я не соврала, но при этом не сказала всю правду. Даже попыталась добавить побольше отчаяния в интонацию, но с моим новым голосом это оказалось бесполезным – он все равно звучал так, будто я не в беду попала, а вышла на увеселительную прогулку.
И прежде чем мой собеседник успел подойти, я продолжила:
– Не могли бы вы поделиться одеждой?
– Что?.. – мужчина нахмурил брови.
– Я бы не отказалась от рубашки. Или плаща. Пожалуйста. Свои вещи я... потеряла.
Какой стыд! Если я переживу эту ночь, до конца жизни буду сгорать от смущения, вспоминая этот момент. Господи, пожалуйста, если ты существуешь, если ты меня слышишь, сделай так, чтобы это все было просто сном. А еще лучше, чтобы на утро я его не помнила!
– Потеряли... одежду, – мужчина медленно повторил за мной, а затем выражение его лица стало глупым. Смутился что ли? Не стоит, я сейчас сама сгорю, будто спичка. Просто дай мне хоть что-нибудь надеть. – Да, конечно. Пойдемте со мной, мы обязательно найдем… эм… чем прикрыть вашу наготу.
И, развернувшись, он пошел прочь. Так просто подставил мне спину, даже не удостоверившись, что я не опасна. Неужели подобные мне существа здесь редкость, и он не ожидает, что я могу на него наброситься?
Впрочем, повторять дважды не пришлось. Я припустила следом, стараясь идти в шаг с этим человеком. Казалось правильным держаться поближе к тому, кто не проявлял агрессию и пытался помочь. Хотел бы он меня убить, уже застрелил бы из арбалета.
Стоп. Я остановилась. А вдруг он меня ведет за собой, чтобы воспользоваться беззащитным положением? Мало ли, какие нравы царят в этом месте, может, у них в порядке вещей заниматься грабежом и насилием. А я сама, добровольно иду в ловушку. Не знаю, в ходу ли у них торговля людьми и органами, но исключать такое нельзя.