Ну… что вам сказать… Читали, Гоголя, кстати? Тогда вам понятно, что если «Хороший Парень» и «Городок» с очень большим усилием все-таки можно за уши и прочие выступающие части тела притянуть к сюжету Николая Васильевича, то какое отношение к нему могли бы иметь песни «Снилось Мне», «Лето», «Не Верьте» и «Так Бывает», я до сих пор не вкуриваю.
Ну да ладно, в любом случае нужно сказать господину Аксенову спасибо за сей культуртрегерский акт, ведь эта запись не стоила ребятам ни копейки!
А вот сам режим записи был немного другим, по сравнению с первым альбомом! Сотрудник саунд-студии ВГИКа Александр Азнауров рассказал, что запись шла в моно режиме, причем тоже только в два слоя, с единственным наложением.
Сначала всех музыкантов развели по разным углам большого павильона и загородили друг от друга вельветовыми креслами в два яруса. Так была записана вся инструментальная подложка. Вторым слоем шли голоса (и главный, и бэки!), перкуссия и гитарные соло.
ТОГДА И СЕЙЧАС:
АЛЕКСЕЙ РОМАНОВ и ЕВГЕНИЙ МАРГУЛИС
Кстати, таким многоголосием в те годы могли похвастаться разве что «Песняры» или «Ариэль», а в Москве так петь не умел, пожалуй, никто.
И пошли, пошли концерты! Основной состав, плюс Сапунов, в течение года сохранялся, но иногда добавлялись, например, музыканты духовой группы, Сережа Кузьминок и Паша Смеян.
И еще один важный момент: техники.
Наличие при группе человека, постоянно и квалифицированно решающего технические вопросы, по тем временам было просто необходимо. Этот человек всегда был полноправным членом коллектива, хоть и не стоял на сцене, а чаще сидел в зале у звукового пульта, по совместительству выполняя работу звукооператора, ведь слова «звукорежиссер» тогда еще не знали.
Глава 9. Техника и техники
Это у нас лучшие креветки – норвежские, а в Норвегии предпочитают исландские!
Вот мы сидим с известным звукорежиссером 80-х Игорем Замараевым у него на кухне в городе Осло, пьем вкусное пиво с исландскими креветками и называем вещи своими именами. Иногда заходит его жена Яннике, и свои имена большинства вещей приходится несколько адаптировать.
– Сереж, ну ты же помнишь, что вся звукорежиссура у нас начиналась с паяльника! Чтобы рулить звуком, нужно было сначала собрать аппарат. Да, вот ты подарил мне тогда символ профессии – «жопу с ушами», но перед тем, как сесть за пульт, чтобы найти правильный саунд, приходилось побегать и по магазинам, и по спекулянтам… Колонки строгать-пилить, «усилки» собирать! У «Воскресенья» этим занимался Саша Арутюнов, за это он, кстати, и сел!
Сел Арутюнов за другое, но подробнее об этом будет в главе 18.
Символ профессии звукорежиссера
И в «Воскресенье» он был не один! Игорь Новиков, с детства знавший Сергея Кавагое, начинал еще с «Кузнецким Мостом», а Арутюнов присоединился позже, ибо дружеские узы связывали его с Тем-Кого-Нельзя-Называть.
Дело в том, что проблема с концертной аппаратурой тогда во всей стране стояла крайне остро. Нормальным аппаратом обладали только некоторые концертные залы, типа КДС и «России» в Москве, «Октябрьского» в Ленинграде, «Фестивального» в Сочи, да и то, по-моему, оборудованного чуть позже. Что-то было в Киеве, Минске и столицах еще некоторых республик, но это, как говорится, «только для господ офицеров». То, что имелось по стране в клубах и домах культуры, обычно подлежало, в лучшем случае, горькому осмеянию.
Да и у большинства групп своего аппарата тогда еще не было, хотя некоторые умельцы, будущие крупные бизнесмены, хозяева фирм и заводов, уже начали кустарно-гаражное производство усилителей, колонок, осветительных систем…
При «Воскресенье» решение всех этих вопросов тогда взяли на себя Новиков и Арутюнов, соединившие в своем альянсе технические и звукорежиссерские функции.
Мне известно, что из «московского рок-бульона» лишь немногие, например, «Рубиновая Атака» обладала собственным комплектом звукового и светового оборудования, да и то благодаря особой «хозяйственности» Володи Рацкевича. Что-то приличное было еще у «Второго Дыхания», а все остальные стали независимы лишь с переходом на филармонический режим, как «Машина Времени» с ушлым директором Ованесом Мелик-Пашаевым, пробившим для группы полный комплект «Динакорда».
Впрочем, еще с середины 70-х были очень специальные люди, типа Славы Ангелюка, Юры Фишкина и Саши Изюмова, всегда обладавшие приличным количеством аппарата, с удовольствием дававшие его в аренду.
Вообще, звуковик (так проще, чтобы не путаться со словами «звукорежиссер», «звукооператор», «звукотехник») – профессия очень специфическая, особенно в 70–80-е годы, когда «построить» аппарат было куда легче, чем купить его. Большинство этих людей тогда были по совместительству и техниками, и радиоинженерами, и дизайнерами.
Концертный аппарат нужно было не только обслуживать, но и собрать своими руками, а перед этим рассчитать параметры звука и придать ему пристойный внешний вид!
(Забегая вперед, вспомню, что аппаратуру для второго состава «Воскресенья» создавал уже Саша Арутюнов, и называлась она «Сигнал», ибо фирменные лейблы для нее Саша вырезал… из тюбиков с одноименной зубной пастой…)
Так вот, в наше время 99 % всей аппаратуры было самопальной, и Новиков, ныне хозяин крупной фирмы, занимающейся все тем же звуком, до сих гордится тем, что «Воскресенью» тогда практически ничего не нужно было брать в аренду.
Всё было свое.
Но однажды в понедельник музыканты пришли в свой заветный репетиционный подвал Дома Культуры типографии «Красный Пролетарий» на Делегатской улице и обнаружили, что из него вынесли всё подчистую. Говоря «всё» я имею в виду именно всё, ибо пропали даже грязные рубашки, лежавшие в углу…
Но здесь нужно рассказать еще одну историю.
За несколько месяцев до этого на одном из сейшенов (именно так назывались концерты в то время!) «Воскресенье» свинтили. Помните это слово? Если нет, то напоминаю: оно означает групповое задержание правоохранительными органами за… А черт его знает, за что! Могли за длинные волосы, могли за громкий звук, могли за спекуляцию… Статья не важна, важен принцип: «Нефига здесь нам тут!»
Михаил Шевяков, Александр «Артем» Арутюнов и ТКНН
Обычно все заканчивалось без особых последствий, но ощутимая нервотрепка была всегда. Так было и в тот раз, за исключением того, что задержание по каким-то немыслимым капризам судьбы проводила серьезная опергруппа классных профессионалов с Петровке.
Стоят, значит, наши герои, понурив головы, а старший опер внимательно листает их паспорта:
– Та-ак… Романов, Алексей Дмитриевич… русский… Арутюнов Александр … армянин… Маргулис, Евгений Шулимович… хм, еврей! Кавагое, Сергей Сирович… что? Японец! Да что у вас тут такое делается-то, а?
И вся опергруппа в диком хохоте падает на пол, не в силах сдержаться. Ну, конечно же, после такой разрядки всех отпустили по домам с каким-то номинально-минимальным протоколом, а может, и вообще без него.
Тогда между музыкантами и операми началась дружба, которую поддерживал в основном Игорь Новиков.
– Понимаешь, тут очень важно: мы – каста, которым ничего так не важно, как работа, и они были точно такой же кастой, но другой. Одержимость, понимаешь? Для них найти и задержать бандита или серьезного жулика было таким же делом жизни, как для Лёшки песню написать, а для Гули – ее сыграть правильно!
Словом, когда Игорь прибежал в районное отделение милиции, там началась обычная для ментов занудная волокита и мелковластное хамство, типа «вот еще, связываться с вами… да мало ли кто там ваши ящики потырил… и ваще, непонятно, откуда у вас там деньги на все это…», тогда он просто набрал знакомый телефонный номер на Петровку.
Ментовской летюха был тут же послан по традиционному для нашей культуры адресу, опергруппа была на месте через 10 минут, благо ехать недалеко, ну и началось правильное следствие, в результате которого всё до последнего винтика и грязных рубашек вернулось на базу… уже через три дня.
Небывалая история, правда?
Были и последствия. Родители трех парней, ограбивших базу, оказались людьми не последними и не бедными. Несколько месяцев они подкарауливали Игоря Новикова на всех углах, слезами, посулами и угрозами пытаясь уговорить того забрать заявление, мол, – все же хорошо закончилось! – но он этого не сделал.
– Понимаешь, мне опер сказал, что тут дело принципа: «вор должен сидеть в тюрьме», и если я заяву заберу, то мы с ними навсегда поссоримся. А вот этого мне очень не хотелось!
И аншлаговые сейшена по Москве и области продолжились с огромным успехом.
Но к этой теме мы еще вернемся в главе 18, ибо версия отношений с операми, которой до сих пор придерживается «Артем» Арутюнов, диаметрально отличается от трактовки Новикова.
Впрочем, «недолго музыка играла, недолго фраер танцевал». Звездная пора первого состава «Воскресенья» длилась меньше года, и даже успех не смог удержать их вместе.
Глава 10. Первый развал
1974 год. Улица Чехова, толпа людей перед Московским театром имени Ленинского Комсомола, моим самым любимым театром в те годы!
В этой толпе стою я, подобраться близко к служебному входу довольно трудно, но когда я вижу выглянувшего из двери Юру Шахназарова, то подпрыгиваю на три головы и кричу:
– Вот он я, вот он!
Заветная контрамарка на «Тиля» получена уже в четвертый раз, Юрка снова выручил… А там – с самого начала звучит фантастическое и родное:
– Ой, Тиль! Тили-тиль – не успеешь помолиться!
Ой, Тиль! Тили-тиль, по ком-то плачет виселица!..
Когда в нынешний ЛенКом уже почти полвека назад главным режиссером был назначен Марк Захаров, именно к нему перешла эстафета самого популярного театра города.
Реинкарнация и реанимация МХАТа в ожидаемой степени не состоялась, «Современник» и «Таганка» оставались актуальными, но уже «слегка вчерашними», а реактивный взлет «Театра на Юго-Западе» был еще впереди.