тострелкового полка ограниченного контингента советских войск в Афганистане, в Германии стала набирать популярность группа Modern Talking, а ЦК Коммунистической партии Китая одобрил программу экономических реформ. В Лос-Анджелесе состоялись XXIII Летние Олимпийские игры, которые СССР бойкотировал, террористическая организация Хезболла взорвала автомобиль со взрывчаткой возле посольства США в Бейруте, в Индии премьер-министр Индира Ганди была убита своими охранниками-сикхами, а в наш эфир вышел последний выпуск телепередачи «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады«.
Это был високосный год, начавшийся в воскресенье. Только самой группы «Воскресенье» уже не существовало.
Глава 19. Без названия
– Сереж, а почему глава без названия? Тебе что, трудно придумать? Если что, так и я могу помочь!
– Ох… да не глава «Без Названия», а группа тогда была без названия!
Доехав электричкой до «Текстильщиков», Лёшка взял такси и поехал домой. А дома за накрытым столом уже ждали друзья: Вадик, Паша…
Выпили, поговорили, попели, а на следующий день – в студию! Надо было профессионально реабилитироваться, восстанавливать навыки и новый материал ваять.
Пока Романов сидел в следственном изоляторе, на его месте трудились «местоблюстители»: сначала Алексей Антонов, которого все знали как Старуху Изергиль, а потом Олег Курятников, приятель Петруччо Подгородецкого по армии.
Почему Старуху сменили, не помнит никто. А названия у команды не было даже не по причине запрета, а потому что все понимали – нет смысла называть «Воскресеньем» собрание людей, среди которых ни одного из основателей группы нет.
Там ведь была вообще балаганная история, привожу прямой речью рассказ Славы Горского, потрясающего клавишника, многолетнего руководителя группы «Квадро»:
– Мы тогда только начинали и поехали с Мелик-Пашаевым в какой-то город. В программе значилось: «Квадро» – первое отделение, «Воскресенье» – второе. Ну, отработали мы, а потом… Свист, крики, огрызки на сцену летят, «Пошли вон!» кричат… В общем, в дальнейшем туре Ваник нас попросил вторым отделением работать, а то – позор совсем… Ну, как можно называть «Воскресеньем» ансамбль, где нет ни одного человека из основателей, а за клавишами вообще Лёва Оганезов сидит!
Да-а… Информация про Левона Оганезова меня добила…
Вообще-то в те дни стихийно возникло название «Салют», но и оно продержалось буквально две-три поездки. Откуда вдруг «Салют»? Да оттуда же, откуда парой лет назад и арутюновская аппаратура «Сигнал»! Фагот – Сашка Бутузов – обклеивал кофры этикетками, которые сдирал с дешевого шипучего пойла, имитировавшего шампанское, но стоившего 2 рубля 50 копеек. Называлось оно «Салют»!
ВНАЧАЛЕ И ПОТОМ:
А когда Романов вернулся и сразу включился в работу, команде подвернулась росконцертовская халтура по Тульской области. Он играл на бас-гитаре, аккомпанировали они Аркадию Хоралову и Геннадию Белову.
Несмотря на дремучесть и зашкаливающую «совковость» репертуара, по словам Лёши, работая с ними, он впервые понял, что такое профессионалы.
А еще он там впервые узнал, что такое «вертушка».
А вы еще не знаете? О-о, это великое изобретение наших эстрадных жуков!
Рассказываю. У каждого концерта, как мы помним, существовало одно афишное имя. «Паровоз», «обезьяна», «пупок» – этими ласковыми терминами на эстрадном жаргоне обозначали тех, кого в те годы язык не поворачивался назвать «звездой». Так вот, билеты покупали именно на них, а кто концерт открывает и продолжает, то есть работает «на разогреве публики», всем было, в общем-то, по барабану, но заполнять время и создавать массовость приходилось по условиям игры. А вот накладные расходы – командировочные, квартирные, транспортные, – уходили, по большей части, именно на этот планктон. Наши ребята, немного понюхавшие радость бытия «паровозом», привыкнуть к хорошему не успели, так что это понижение в статусе воспринимали вполне философски.
«Группа Ованеса Мелик-Пашаева»: Голутвин, Мелик-Пашаев, Подгородецкий, Кленов, Антонов, Воронин, Чиненков
Так вот, представьте себе, что в один город приезжают якобы две концертные бригады. На афише дворца спорта, скажем, – Иосиф Кобзон, а в драматическом театре – Муслим Магомаев. А кроме них – всяческая «мелочь», к которой теперь относились и наши герои. А между очагами культуры курсируют два автобуса, которые возят их, иногда в сопровождении ГАИ, так, чтобы один и тот же артист или коллектив успел отработать в обеих программах!
Иногда точек было даже три. Причем по два концерта за вечер: скажем, в одном месте начало в 18:30 и в 20:30, а в другом – в 19:00 и 21:00, в третьем 19:30 и 21:30. На таких «вертушках», бывало, случались безумно смешные накладки, но общей практике это не мешало. Могу рассказать про один из приколов, устроенных великим Уленшпигелем советской эпохи, Никитой Богословским.
Никита Владимирович довольно часто ездил на «чёс» по городам и весям со своим уважаемым коллегой Сигизмундом Кацем. Вертушка была скромной: два дома культуры в соседних населенных пунктах. Один композитор работал первое отделение, другой – второе. Между ними антракт, чтобы население откушало бутербродов с вонючей рыбой, а советские композиторы успели на машинах переехать из одного зала в другой.
Ну, за много лет дружбы Богословский детально усвоил репертуар Каца, все песни, шутки, байки… И даже самое начало выступления выучил дословно: «Здравствуйте, дорогие друзья! Меня зовут Сигизмунд Кац, я родился в бедной еврейской семье далеко от нашей славной Родины…», а дальше исполнялась «Шумел сурово брянский лес…» и прочие заслуженные шлягеры.
И вот однажды Никита Владимирович решил пошалить, и на своем первом отделении, пользуясь тем, что композиторов в лицо никто толком не знает – чай не артисты! – вышел и начал: «Здравствуйте, дорогие друзья! Меня зовут Сигизмунд Кац, я родился…», ну и весь репертуар – до нотки, до буковки. А потом спокойно уехал в другой клуб, где исполнил уже свой традиционный набор.
А в первый зал к тому времени прибыл уже сам Кац, и – все то же самое: «Здравствуйте, дорогие друзья! Меня зовут Сигизмунд Кац…»
Когда раздался громкий свист публики, возмущенной наглым самозванцем, бедный Кац ничего, конечно, не понял, в расстройстве ушел со сцены, но… друзья поссорились ненадолго, и через некоторое время, конечно же, помирились.
У Романова, впрочем, обошлось без таких эксцессов, но вот платить заработанные деньги ему в Росконцерте… не торопились. Пришлось задействовать канцелярский навык, обретенный в Бутырке, и писать жалобу в прокуратуру.
Сработало. Грамотному сутяге деньги выплатили в полном объеме.
Гастрольные приключения мы все вспоминаем с удовольствием, но и со смехом. У групп, вышедших на официальный режим в 80-е годы, все было почти одинаково: мерзкие рестораны, грубые официанты, склочные дежурные по этажам…
Свое проживание в гостинице «Обь» в Новосибирске Лёша Романов описал мне слово в слово как то, что я сам пережил в безымянном «отеле» города Ровеньки, Луганской области.
Представьте себе мороз на улице в 30 градусов и… щели в окнах, шириной в палец. Окна заклеивали газетами на кефире, чтобы удержать тепло, но если включали в ванной горячую воду, то через пару минут в комнате висел пар, как в турецкой бане… А жаловаться бессмысленно: удобный и теплый номер – только у «паровоза», причем обычно уже не в этой гостинице, а в особой. Нередко даже в «Гостевом доме Обкома КПСС».
К этому же времени относится начало короткой, но очень доброй дружбы Романова с Игорем Тальковым. Они нередко заполняли время в одной программе.
А состав тогдашнего коллектива был уже почти как в будущем «СВ»!
Петька Подгородецкий тогда сбежал к Иосифу Кобзону, вместо него на клавиши давил Серёжа Нефёдов, Романов играл на басу вместо Кленова, на гитаре остался Вадим Голутвин, перкуссия и труба – Чиня, то есть Саша Чиненков, барабаны – Воронин, ну и пела его жена Таня.
Впрочем, из этой веселой компании Лёшка довольно быстро ушел. Ему хотелось петь свои песни, а самое главное для бывшего зэка – официально трудоустроиться! И такую возможность вновь дал ему Ованес Мелик-Пашаев в Марийской филармонии.
Вадим Голутвин, Сергей Нефёдов, Татьяна Воронина, 1984 год
В январе 1985 года Романов надел костюм, галстук, придал аккуратную форму рыжей бороде и… стал ездить с акустической гитарой, как автор-исполнитель. Пел, конечно, «Я Привык Бродить Один», «Слепили Бабу», «Городок»… А вот «Кто Виноват» петь не рекомендовалось, но… очень хотелось. Для положительного решения завлитши Росконцерта Любови Михайловны Барулиной, Лешка написал аж ОДИННАДЦАТЬ вариантов текста, десять из них она так и не утвердила, как упаднические, а на одиннадцатом сломалась: «Да пой ты, что хочешь, только отстань!»
Ведь принимали-то хорошо!
Тем не менее, хоть не из «Воскресенья», а из группы, возникшей на его месте, но Романов… опять ушел.
Бард, едрёныть!
Но… о роке он не забывал. Во-первых, с Голутвиным и компанией на студии у Володи Ширкина они записали потрясный альбом «Московское Время», подробно о котором будет чуть позже, а во-вторых… с 1987 года Леша с удовольствием играл на танцах в парке Сокольники, ведь в Москве уже открылись кооперативы, типа, «Досуг»!
С ним вместе выступал Алёша «Старуха Изергиль», его жена Аня, басист Юра Иванов, и даже великий Андрей Шатуновский отметился, поиграв пару раз на барабанах.
А эпоха совка стремительно неслась к своему бесславному концу!
Алексей Романов в 1985 году
Тем не менее, Миша Шевяков покинул профессиональную музыку. Тот-Кого-Нельзя-Называть позвал его с собой в Калужскую филармонию, но так можно было уже дойти, что называется, «до мышей», и Миша ушел в крупный международный бизнес, продолжая для драйва поигрывать в любительских составах.
Сам же ТКНН два года, как и Романов, сольно пел под гитару, а потом в составе группы «Галактика» познакомился с Виталием Бондарчуком и собрал свой новый коллектив под названием «Зеркало Мира». Параллельно он поигрывал и в «Старой Гвардии» со старым другом Сикорским и другими динозаврами от рока.