Именно в рамках проекта «СВ» произошло долгожданное объединение двух ветвей нашей музыки – официальных ВИА и практически самодеятельных рок-групп.
Рокерам ощутимо не хватало ремесленного профессионализма, а профессионалам – духовной свободы и нормального рокерского хулиганства. Романов это вовсю ощутил в «Воскресенье», а Голутвин – в «Веселых Ребятах».
Послужной список Саши Чиненкова, Сергея Нефёдова, Жени Казанцева и Юры Китаева был не менее представительным, музыканты будущего «СВ» прошли через такие названия, как «Добры Молодцы», «Рецитал», «Голубые Гитары», «Арсенал», «Аракс», «Самоцветы», «Красные Маки» и прочие «Мразные Каки», так что, в конце 80-х «СВ» обещало стать аналогом супергруппы Blind Faith, в которой собрались такие звезды, как Эрик Клэптон, Джинджер Бэйкер, Стив Уинвуд и Рик Греч.
Александр Чиненков, Алексей «Старуха Изергиль» Антонов, Вадим Голутвин
Собственно, они им практически и стали… даже одна из трактовок названия «СВ» – «Слепая Вера» – является прямым переводом названия английской группы, но нескольким ярким лидерам ведь безумно трудно существовать на одном поле! Впрочем, об этом позже.
Проблема здесь была гораздо серьезнее и глубже. Она обусловлена общим уровнем музыкальной массовой культуры, причем я здесь говорю о западной публике, а уж о нашей, до сих пор хлопающей на сильную долю, даже молчу…
Процитирую ушедшего из «Воскресенья № 3» Петра Подгородецкого и скажу, что музыканты были поголовно в восторге от их материала, а вот публика «без косяка» ничего просто не понимала… Да и сам Романов ушел «в барды» еще и по той причине, что ему самому безумно нравилось, как стали звучать его старые песни, но он видел, что зал их принимает, да и понимает, гораздо хуже, чем раньше!
В песнях появились сложные ходы, секундные интервалы, нечетные размеры, «кривые» аккорды, нестандартные гармонии… Голутвин и Чиненков делали музыку «от кутюр», а зритель привычно требовал хорошо знакомого и удобного «прет-а-порте», то есть «ширпотреба» или, говоря проще, «попсы».
Этот феномен хорошо известен и в мировом роке. Если Айк Тёрнер, Билл Хейли, Литтл Ричард начинали всё исключительно на ритмической основе «черного» ритм-энд-блюза, то через несколько лет Элвис Пресли, а потом и битлы украсили ее мелодикой и гармониями европейской народной музыки.
Но музыке, как и любому другому явлению культуры, свойственно развиваться постоянно, и творцы обычно развиваются куда быстрее потребителей.
В начале 70-х в рок-музыку ворвался джаз, что наглядно показали Blood Sweat & Tears и Chicago, затем классика, что хорошо видно по работам Procol Harum и Exception, а также авангардная музыка, что демонстрировали нам Yes и особенно Gentle Giant. Так что, упомянутая выше Blind Faith была не единственной группой, убежавшей далеко вперед от собственной публики.
Но если на просвещенном и раскрепощенном Западе работы Chicago и Procol Harum все-таки смогли найти своего массового зрителя, то консерваторские гении из Gentle Giant, вызывавшие повальный восторг среди музыкантов и критиков, просуществовали в режиме эксперимента всего три года, а потом были вынуждены свою музыку радикально упростить…
В нашей же истории, гораздо более кровавой и жестокой, конфликт высокоразвитого творца и стадообразного потребителя возникал не однажды, но наиболее ярко выразился в знаменитом Постановлении Политбюро, инициированного товарищем Ждановым сразу после войны. Впрочем, и «Рагу из Синей Птицы» было из той же оперы.
Показательно то, что жертвами травли музыкантов в разное время становились не только джазмены и рокеры, но и такие гении от классики, как Шостакович, Прокофьев, Мурадели…
И опять я тут разбежался по времени, как фигурист по льду, пора возвращаться к истории «СВ», и поворотным ее моментом стала запись альбома «Московское Время» в 1984 году на студии у Володи Ширкина.
Помните, несколько глав назад я обещал к нему вернуться?
В то время я сам был достаточно частым гостем этой студии, иногда приходил сразу после эсвэшников, но степень нашего с ними знакомства не позволяла мне тогда рассчитывать на присутствие, хотя разного народу там всегда было предостаточно!
Но… одну наиболее заметную со стороны деталь этих сессий я могу сегодня упомянуть от первого лица, и без страха навредить кому-либо из музыкантов, ибо срок давности прошел уже несколько раз, а сегодня все они полностью, да-да, товарищ майор, пол-ность-ю исправились и ведут исключительно здоровый образ жизни!
Владимир Ширкин и Вадим Голутвин в аппаратной
Понимаете ли… в подвале ДК, где располагалась студия, после их работы стоял очень специфический запах…
(Абзац удален по просьбе Алексея Романова)
А что еще нужно творческому человеку? Важно только вовремя остановиться, а сделать это получается далеко не у всех. Безвременный уход Паши Смеяна, а еще раньше и его брата Александра, многие склонны отнести на счет именно этих нездоровых игр.
Сергей Кавагое на студии
Один только Кава продолжал расширять свое сознание древним, проверенным веками, русско-японским методом…
Альбом писали долго. Запись на 16 каналов открывала перед музыкантами совершенно фантастические возможности, недоступные раньше. Можно было записать свою партию, послушать, как она звучит вместе с другими и… переписать ее заново, если есть недостатки. Да и новый процесс «сведения» доставлял огромное удовольствие и отбирал безумно много времени.
Ширкин уже начал даже возмущаться, но, будучи сам человеком творческим, простил ребятам эту задержку и азартно помогал в работе.
Когда процесс уже подходил к концу, из Серпуховской колонии вернулся Лёша Романов, и его с огромным энтузиазмом подключили к этой записи, он даже успел вставить и свою песню в альбом, в основном написанный на блестящие стихи Юрия Левитанского.
Напоминаю, шел 1984 год. Альбом был записан и даже частично опробован в концертах, но, как мы помним, Лёша Романов был вынужден снова уйти, и команда фактически развалилась.
А студийные проекты продолжались! И на следующий альбом «Москва и Москвичи» из антоновской синекуры в проект ворвался Женька Маргулис, приведя с собой уже привычного всем, хотя и подзабытого Сережу Кавагое!
Альбом получился… странный. Там было много смелых экспериментов. Ребята ездили по Москве на метро с портативным магнитофоном «Марантц» и записывали городские шумы, потом встроенные в контент записи. А знатоки даже расслышат на альбоме единственный в Москве ситар, привезенный с гастролей из Индии добрым приятелем группы Сергеем Семеновым, тогдашним мужем певицы Инны Желанной.
Алексей Романов и тот самый ситар
Впрочем, меня на этом альбоме удивило другое. Несколько песен были безумно похожи на несколько совершенно разных, подчас совершенно взаимоисключающих первоисточников!
И если Маргулис запел совершенно по-новому, освоив стиль вокала Стиви Уандера, а Голутвин уверенно предложил ему и аккомпанемент в стиле I Just Call to Say I love You, то дальше следовали песни, больше всего похожие на гибрид фолк-роковых групп «Песняры» и «Ариэль», а на закуску давалась почему-то бодрая инструментальная гитарная композиция, которую я бы спокойно атрибутировал как принадлежащую творчеству Эрла Клюга или дуэта Acoustic Alchemy.
Впрочем, Кава и Гуля в этом проекте тоже не задержались надолго, и я могу их понять. Альбом был занятный, но… они были в нем не авторами, а равноправными исполнителями. Да и коммерческого успеха, по большому счету, ожидать не следовало…
В общем, они ушли, а к Голутвину и Чиненкову сотоварищи тут и Павел Смеян подоспел, с приглашением в «Оркестр им. Утесова под управлением Максима Дунаевского».
Там, внутри этого оркестра, группа «СВ» и оформилась, правда, состав тогда был несколько иным.
По рассказам Андрея Давидяна, в ту пору совсем завязавшего с музыкой и работавшего военным переводчиком с арабского языка (да-да, наши орлы умеют не только струны дергать и горло драть!), к нему пришла целая делегация, состоящая из Чиненкова, Голутвина и Титова, и просто вырвала его из объятий громко заскрипевшей советской военной машины.
– Наконец-то настало наше время! – говорили они тогда.
Да, на это было похоже. Музыкальным руководителем и дирижером оркестра был Дима Атовмян, а вокалистов в оркестре было несколько: кроме Давидяна и Чиненкова там блистали Павел Смеян, Ирина Понаровская и Вейланд Родд-младший. Были там еще такие гиганты, как Рома Амиридис, Боря Оппенгейм, Юра Титов, Женя Казанцев… И всё было просто здорово, «покатило», их всех даже крупным планом показали в «Новогоднем огоньке-87»!
Но через год оркестр просто расформировали (о причинах этого события я не могу даже догадываться, вроде бы, там даже идеологически все было пристойно), тогда и возник «золотой состав» группы «СВ» с участием уже совсем «обардевшего» в поездках по стране Романова, каковое событие и было отмечено в названии нового альбома «Возвращение».
Павел Смеян, Евгений Казанцев и Юрий Титов.
Времена «Оркестра имени Утесова»
Правда, Давидян, Титов, Амиридис и Оппенгейм сразу ушли.
Почему? Да просто тесно всем стало, вспомнили, небось, опыт незабвенной семнадцатичленной меркуловской «Фолк-рок Капеллы "Синтез"».
Уникальный певец Андрей Давидян практически накануне своего неожиданного и абсолютно безвременного ухода подтвердил мои предположения:
– Серёга, понимаешь, там собралось столько клевого народа, что я себя вдруг почувствовал десятой спицей в колесе… Стоило ради этого уходить из переводчиков?
А на поминках Андрея я узнал, что где-то в Греции недавно ушел из жизни и Рома Амиридис…
Андрей Давидян и Роман Амиридис. Сегодня они уже «снова вместе»…
Закрывая историю Оркестра Дунаевского, хотел бы чуть забежать вперед и напомнить занятную деталь: возник-то он на осколках группы «Фестиваль», где когда-то работал и Тот-Кого-Нельзя-Называть, а когда рассыпался «золотой состав» «СВ», первый же проект Чиненкова и Голутвина реализовался… с участием не кого иного, как Андре