В результате запись того юбилейного концерта я нашел на Ю-тюбе. Страшную, нерезкую… явно загоняли с четвертой или пятой «вэхаэсной» копии, но понять, что происходит на сцене, было возможно.
«Золотой состав» сыграл просто классно, как будто и не расставались, а все это время работали.
Петька был в белом фраке и спел «Слепили Бабу», а станцевал всё остальное.
Тот-Кого-Нельзя-Называть работал не с «Зеркалом Мира», а с какой-то новой, безымянной командой. Еще одной, значит, и тех достал до самых гланд.
Сапунов играл дуэтом с Андреем Миансаровым и назвал это почему-то «Лотосом».
В программе «СВ» выходили светлой памяти Фагот, «Старуха Изергиль» и Паша Смеян.
И – да: Володя Кузьмин там тоже был «каким-то боком»… а вот Гули, Кавы и Алёши не было!
Самое смешное, что и меня на концерте, посвященном 10-летнему юбилею группы «Воскресение» не было даже в зрительном зале. Но почему?
А вот хрен его знает, не помню, хоть убей!
Глава 24. Шанхайская история
– Жека, скажи, а все-таки почему «Шанхай»? – спрашиваю Гулю в одной из наших бесед.
– Да у тебя, соавтор хренов, похоже, совсем уже склероз! Я ж тебе еще тогда рассказывал, как на гастролях в каком-то сибирском городе услышал про то, что у них есть такой район. А потом мне сказали, что свой «Шанхай» есть в каждом городе, и живут в нем самые главные раздолбаи и пофигисты!
Ну… кто здесь главный раздолбай и пофигист, нужно еще жребий потянуть. Лёша Романов иногда любому сто очков вперед даст.
Да и я тоже, если жену спросить…
Глава про «Шанхай» оказалась на этом месте потому, что не только на 10-летнем юбилее, но и в моей повести, между подвигами Сапунова и Романова, что-то уже совсем не хватает времени вспомнить про Алексея Макаревича, Сергея Кавагое и Евгения Маргулиса, отцов-основателей «Воскресения»…
Ну, Алёша тогда всерьез продолжал заниматься дизайном, никто и предположить не мог, что через каких-то три года он триумфально вернется в музыку, правда несколько в другом качестве.
У Кавы, потратившего несколько лет на какой-то цыганский ансамбль, к концу 80-х как-то все совсем разладилось, и об отъезде в Японию, на родину отца, он начал думать уже всерьез.
А Гуля после неудачного слияния в экстазе с группой «Лотос» занялся как раз «Шанхаем»!
Как я уже вам напоминал, конец 80-х выдался исключительно урожайным для музыкантов, работавших в жанре «поп-совок». Эпитет «хуже некуда» из лексикона музыкальных критиков исчез полностью, ибо, просыпаясь каждое утро и прослушав новые шедевры, они, вздыхая, понимали: то, что вчера било все рекорды мерзости, сегодня уже плакало и нервно курило в коридоре.
И вот на этом фоне в Москве вдруг появился новый очень крепкий проект под названием «Шанхай». Вместе с Гулей за приятные музыкальному сердцу звуки ответственность делил Дима Рыбаков, его соратник еще по «Наутилусу», и пара новых музыкантов, найденных Гулей: Сергей Гусев и Анатолий Бельчиков.
В старте проекта, кстати, снова поучаствовал Кава, но практически сразу отошел в сторону. Жека не любит говорить на эту тему, но там явно был какой-то конфликт. И, по-моему, песня «Дороги Наши Разошлись» была написана в адрес именно Кавагое, а отнюдь не Макаревича, как любили говорить тогдашние сплетники.
А у меня отношения с Гулей были довольно неплохими, ибо Женька еще помнил мои опусы, писанные для безвременно почившей группы «Наутилус КаваГулиус». Кроме того, нас сближало общее подпольное прошлое и не самые дурные музыкальные вкусы. К тому времени Гуля уже исполнял мою песню «Ностальгия», которую снабдил новой мелодией и названием «Письма».
А расейский шоу-бизнес вокруг уверенно сверкал и гремел! На концертных площадках столицы и глубинки, в огромной толпе свежих «мастеров искусств» блистали новые названия, в том числе и наш с Валерой Сюткиным приснопамятный «Фэн о’Мэн», и мы нередко встречались с Женькой на рабочих площадках. Кстати, разделения на «рок» и «попсу» тогда еще даже в прессе не существовало, и господа Литягин и Разин уверенно сосуществовали в одном концертном и радийном пространстве с Романовым и Макаревичем.
Трио «Фэн о’Мэн», 1989 год: Миров, Сюткин, Яковлев
И вот как-то, стоя между выходами в курилке Малой спортивной арены, ставшей в те годы меккой для поп-рок тусовщиков, мы травили анекдоты и делились творческими планами, как вдруг Жека, почесав себе что-то за спиной, протянул:
– Ну, вы, «битлы» поганые, может, хватит только для своего «Фэн о’Мэна» песни писать, пора бы и старого друга выручить! – и достал из кармана джинсов кассету.
Отчетливо помню, что кассета была белая и плохая, ибо хорошие в кармане, причем без коробки, не носят, и кому попало не отдают.
Концерт окончился, мы пошли, как обычно, водку пьянствовать и про кассету как-то забыли. Обнаружилась она через несколько дней, когда мы с Сюткиным колесили между станицами Краснодарского края в пыльном автобусе. У Валерика тогда была жутко модная штука: аудиоплеер с двумя парами наушников!
Про этот плеер есть отдельная байка, удивительно точно поясняющая термин «лапша на уши». Дело в том, что в то время мы частенько на гастролях жили в одном номере, и нередко (а точнее – регулярно!) к нам в гости после концерта приходили милые чаровницы, сиречь, локальные поклонницы нашего творчества. За полгода все приемы скоростного ухаживания, веселые истории, тосты и комплименты уверенно выстроились в единую интермедию, длящуюся ровно полтора часа. Однажды утром, проводив очередную пару поклонниц восвояси и закрыв за ними дверь, Валерка грустно вздохнул, показал на плеер с двумя парами наушников и сказал:
– Серега, а давай мы все наши байки на кассету запишем, и, как все они к нам опять придут, мы эту лапшу им на уши повесим, а сами полтора часика поработаем, а?
Так вот, мы воткнули в него Гулину кассету, выслушали все его обычные «фа-зю-зя», приукрашенные песьими фиоритурами, и вычленили из напетого пару мелодий. А уже к вечеру были готовы два текста: «Шанхай-блюз» и «Букварь», причем если тема и большинство рифм «Букваря» принадлежали Валерке, то в «Шанхай-блюзе» процентов 80 мяса были моими, но мы тогда все вопросы решали по принципу «50/50», как Леннон и Маккартни.
ВНАЧАЛЕ И ПОТОМ:
СЕРГЕЙ МИРОВ
Должен признаться, что над «Шанхай-блюзом» в процессе создания незримо витал призрак песни Ритки Пушкиной и Криса «Замыкая Круг», символизировавший долгожданное духовное единение всех приличных людей от рок-музыки, но проявиться этому призраку особенно ярко мы вроде бы не дали.
Через несколько дней мы вернулись в Москву, встретились с Жекой, бабахнули по маленькой и показали ему весомые плоды наших трудов.
Гуля тут же взял гитару, померил тексты на свой голос, видимо, остался доволен, и в результате оба опуса стали исполняться «Шанхаем».
А когда в 1990-м произошло «великое воссоединение», обе этих песни вместе с Гулей вошли в репертуар и «Машины Времени», но «Букварь» и «Письма» со временем незаметно выпали, как молочные зубы.
А вот «Шанхай-блюз» живучий оказался, даже СССР пережил!
Глава 25. Развал всего
Вон на шкафу в коридоре у меня стоит китайский термос, а в серванте – китайский сервиз, и я очень хорошо помню, как они мне достались… Эта история очень показательна для начала 90-х, и, честно говоря, я вообще не понимаю, как мы тогда выживали.
Помните эти вереницы бабулек у метро, продающих за гроши вязаные носки, домашние соленья, старые вещи из гардеробов?
Лично меня спасла мама, с которой я тогда жил. Просто она получала зарплату в валюте, что давало возможность почти не думать о гиперинфляции.
А система организации концертов в этих условиях просто рухнула, и в прежнем виде так и не восстановилась!
Понимаете, ведь выступление того или иного артиста – история многодневная: нужно же проплатить аванс, запустить рекламу, сделать расходы по поездке и проживанию, выдать гонорары… И все это из суммы, полученной за проданные билеты!
А за две недели эта сумма благодаря инфляции уменьшалась в несколько раз, да и зарплата потенциальных зрителей тоже падала и падала… И так продолжалось около двух лет!
А китайские товары, с которых началась эта глава, достались мне в одной из типичных гастрольных поездок 91-го года. Это была сборная бригада, «паровозами» в которой были покойные Ян Арлазоров и Михаил Евдокимов, а также Оля Зарубина, старательно вертевшая тощей попой под плюсовую фанеру…
А что вы думаете? Разговорный жанр потому и взлетел в 90-е так высоко, что для выступления шутников-юмористов не нужна была никакая аппаратура! Да и «фанерщиками» люди стали именно по той причине, что поставить приличный звук на концерт в тех условиях было дороже, чем оплатить само выступление первостатейных артистов!
Принимал нас тогда славный город Уварово Тамбовской области. Ехали мы все, вместе со «звездами», на общем автобусе, типа ЛиАЗ, и дорога в одну сторону заняла более 10 часов.
За какие же деньги мы на эту пытку согласились? Поясняю: дело было не в деньгах. Вернее, не совсем в деньгах! Гонорар был не так важен, как возможность его тут же хорошо потратить, а в городе Уварово недавно построили комбинат по производству удобрений, очень нужных Китайской Народной Республике, а потому (уж не знаю, по чьему разрешению) в Уварово шла прямая бартерная торговля с китайцами.
Кстати, там я посетил самый вкусный и самый аутентичный китайский ресторан в моей жизни! Просто лучших выпускников Шанхайского института поваров посылали на полугодичную стажировку именно в Уварово.
И артистов туда привлекли возможностью отоварить свои гонорары в тот же день на складе совместного советско-китайского торгового объединения, причем по «старым» ценам…
Между прочим, свою часть гонорара от студии «Филе» (мы так контору Fee Lee называли) за выпуск винилового альбома «Воскресения», записанного еще в 1981 году, Лёша Романов получил 35 000 рублей мятыми трешками и пятерками, собранными в мешок, и всей этой суммы хватило на то, чтобы купить… Да-да, точно такой же китайский чайный сервиз!