Сергей мотает головой, пытаясь избавиться от наваждения. Идёт вперёд. Проходит по коридору метров пять и заворачивает за угол. Парня не покидает ощущение, что всё далось слишком легко. Это неправильно. Должно быть что-то, какое-то препятствие, но пока вылазка больше напоминает обычный поход в ночи в плохую погоду.
«Если зайти в станцию, – вспоминает Сухов давний разговор с Хлыщом, – и идти по коридору, не заходя в комнаты, попадёшь в центральный зал. Его ни с чем не перепутаешь. Похож на планетарий, только вместо купола со звёздным небом под потолком закреплён поворотно-наклонный механизм антенны. Здоровая такая хреновина из металла. Вокруг будут стоять стойки с оборудованием и всякой электронной приблудой. Нам не рассказывали, что это. А если залезть на крышу, внутри есть лестница, то увидишь антенну с параболическим отражателем и чашей метров двенадцать в диаметре. Вот где мощь! Гидравлика, цилиндры, приводы и электромоторы. Красота инженерии! Столько металла нужно, чтобы эту махину удержать. Когда слезешь с крыши и снова пойдёшь по коридору, то главное – не заблудиться. Там столько комнат, проходов, что хоть трос натягивай и разматывай за собой. Но самая жесть, если спуститься вниз, на нижний подземный этаж. Я там не бывал, но ребята говорили, что станция стоит на целом здании, зарытом на три яруса вниз. Что там, хрен его знает. Скорее всего какое-то секретное оборудование и что-то ещё военное».
Слова Хлыща проносятся в голове Сергея за секунду. Остановившись в коридоре, Сухов думает, куда ему пойти. Вниз, на нижние этажи, или лезть наверх? Видя в кромешной темноте не далее, чем на два-три метра, Сухов представляет, где бы он спрятался, если бы был на месте Лося.
«Правильнее всего заныкаться под землёй, но если он говорил со мной по рации, значит откуда-то сверху, – Сергей озирается по сторонам. Глаза различают стены с облупившейся штукатуркой, распахнутые двери, ведущие в комнаты, шкаф с огнетушителем. – Дойду до центрального зала, – продолжает размышлять парень, – а там видно будет, разберёмся».
Сухов, закинув винтовку за спину и вытянув руку с пистолетом вперёд, идёт дальше. Коридор закругляется. В стенах, как разверзнутые пасти, чернеют дверные проёмы. У Сергея нет ни малейшего желания заглядывать в отсеки, заставленные каким-то электронным оборудованием и столами с мониторами. Страх заставляет быть осторожным. Прижимаясь в противоположной стене, Сухов тенью скользит по плитке, держа помещения на прицеле.
«Три, шесть, восемь, десять… – считает про себя количество блоков Сергей, – сколько же их тут?»
Сухова бьёт частая дрожь. И это – не холод. Страх. Линзы противогаза запотели. Дыхание учащается. Череп словно накачивают изнутри сжатым воздухом. Голову разрывает от боли. Взгляд затуманивается. Картинка дрожит. Пропадает. Коридор погружается во тьму.
– Твою мать! – шипит Сергей, оседая по стене. – Всё, допрыгался. Теперь надо ждать.
Сухов сидит на полу, тихо гундося про себя:
«Жопа! Хоть ползи отсюда!»
От мысли, что придётся красться во тьме на ощупь, Сергея бросает в жар. Пространство точно схлопывается. Парень чувствует себя песчинкой, затерянной в океане. Без визуального ориентира хочется забиться в угол, чтобы хотя бы с тыла чувствовать прикрытие.
«Как назло, – продолжает ныть Сухов, – буря закончилась, так бы молнии сверкали. Ни черта не видать!»
Сергей прислушивается к звукам, стараясь услышать хоть что-то подозрительное. Мозг сам дорисовывает картинки, ориентируясь на шорох, свист ветра, скрипы. Сухову видится, что во тьме к нему тянут лапы чудовища. Из раскрытых пастей капает слюна. Буркала горят огнём. Сергей почти чувствует, как воздух наполняется смрадом.
«Это лишь игра воображения, – пытается успокоить себя Сухов, – ничего нет, я здесь один. Только Лось где-то шарится».
Парню хочется встать и бежать сломя голову прочь из этого долбаного комплекса. Пусть его потом зачмырят. Только бы смыться отсюда – из места, где кажется оживают все страхи.
Сергей пытается подняться, но так и замирает, услышав уже знакомый птичий стрёкот, раздавшийся сзади по коридору. Сухов обращается в слух. Старается не дышать, целясь из ПМ по тьму и мысленно молясь всем богам на свете, чтобы они вернули ему способность видеть во тьме. Всё впустую. Небеса остаются глухи. Только стрёкот всё ближе, а вместе с ним по коридору разносится гулкое эхо шагов.
Бум! Бум! Бум!
Звуки отзываются в мозгу ударом набата. Сергей придерживает ладонь с пистолетом левой рукой так, чтобы оружие не дрожало. Сухову кажется, что его сопение разносится по всему комплексу. Неведомый враг всё ближе. Напрягая зрение до предела, парень почти различает размытый контур человеческой фигуры, бредущей во тьме. К звукам шагов добавляется скребущий звук, словно по плитке волочат что-то металлическое.
«Если выстрелю, то обнаружу себя, – думает Сергей, – а если тварь не одна? Всех не перестрелять. Гадство! Надо сваливать отсюда!»
Сухов как в замедленной съёмке, отползает назад, осторожно проверяя двери и ища незапертую. Пальцы шарят во тьме. Звук шагов подгоняет, страх лишает осторожности. Сергей, плюнув на конспирацию, поднимается и уже готовится дать дёру, как внезапно одна из дверей распахивается. Мелькает тень. Сухов инстинктивно поворачивается и в ту же секунду получает по голове чем-то тяжелым.
Издав булькающий звук, Сергей валится на пол. Странно, но он не теряет сознание. Только звуки исчезают и сменяются шумом в ушах. По телу распространяется слабость. Любое движение отзывается невыносимой болью в затылке.
Сквозь муть, застилающую глаза, на самой границе зрения парень видит, что над ним возвышается человеческая фигура в ОЗК. Напавший держит в руке какой-то предмет, похожий на увесистый молоток. Человек склоняется над Сергеем. Размахивается, явно намереваясь добить жертву. Во тьме мелькает монокуляр ПНВ. Незнакомец всматривается в линзы противогаза Сухова, затем переводит взгляд на нарукавную нашивку, где написаны инициалы Сергея, а под ними, маркером, грубо намалевано слово «Тень».
Человек матерится, опускает руку. Сухов чувствует, как его хватают за ноги и тащат по коридору. Голова стучит по плитке. Хочется заорать от боли, но из рта вырывается лишь тихое шипение. Мозг наконец отключается, и Сергей проваливается в спасительное забытьё…
– Лежи тихо, сука, – голос, искаженный переговорной мембраной, долетает словно издалека, – если дёрнешься, убью!
Сергей пытается продрать глаза, но лишь тихо стонет.
– Повезло тебе! Вовремя повернулся, а так бы точно по затылку получил, и всё, амба!
Сухов узнаёт голос. Заставляет себя разомкнуть веки. Ему это с трудом удаётся. В тусклом свете светодиодного фонарика, закреплённого скотчем под потолком, он видит небольшое помещение с водопроводными трубами и вентилями. На полу, как на мусорке, разбросано всякое барахло. Ближе к стене стоит оцинкованное ведро, заляпанное дерьмом. Дверь закрыта на засов. В дальнем углу, на сваленном в кучу тряпье и бушлатах, сидит человек в ОЗК. В руке он держит нож. Сквозь панорамное стекло маски противогаза на Сергея равнодушно смотрят пустые глаза.
– Лось… – шепчет Сухов, – ты чего?..
– Хорошо ползаешь для дохляка! – язвит парень. – Что, передумал подыхать? А как по рации заливал. Впрочем, я этого ждал. Только думал, вы все вместе завалитесь, а ты один припёрся, смелый, но глупый!
– Лось! Это же я! – пытается возразить Сергей, но его осекает Лось.
– Не голоси, а то они нас могут услышать!
– Кто?
– Те, кто снаружи шарится, – торопится ответить Лось, – вы же видели их.
– Мы много чего видели, – Сухов, стараясь не обращать внимания на раскалывающуюся от боли голову, чуть приподнимается и прислоняется спиной к стене.
– А зачем вы вообще сюда полезли? – интересуется Лось. – Я же говорил, что не надо приходить.
– Говорил? Кому? – удивляется Сергей.
– А… – тянет парень, – понятно. Как обычно вам ничего не сказали, а просто послали на убой. Знакомо. Батя постарался, а вы и уши развесили. Бездари! – Лось стискивает рукоять ножа, смотрит в одну точку. – Теперь вы сдохните, а меня за собой потащите, да! Это был ваш план?!
Сухов пытается сопоставить всё, что он знает, и понимает, что его лучший друг ведёт себя так же, как и остальные. Медленно сходит с ума. Стараясь не разозлить Лося, Сергей меняет тему разговора:
– Что случилось с твоим отрядом?
Лось поднимает глаза, ухмыляется.
– Ты сам всё знаешь. Дошли до складов. Появились псы. Столько, что не перестрелять. Патроны кончились. Мы дёру. Они за нами. Выход закрыт. Мы прибежали сюда, заныкались, а потом тупо перебили друг друга. Всё просто.
– А ты как выжил? – едва спросив, Сухов, видя бешеный взгляд Лося, сразу пожалел, что задал этот вопрос.
– Ты думаешь я струсил! – парень повышает голос. Затем, опомнившись, переходит на шепот: – Мне просто повезло, что меня оставили здесь караулить, а остальные, те кто выжил, пошли за оружием в то здание, откуда ты припёрся сюда. Никто не вернулся. Я только слышал выстрелы и крики, а потом всё затихло. Только эти твари вокруг бродят. Сюда правда не суются, но, если выйти, убьют. Знаешь почему ты дошел досюда? – Лось сверлит взглядом Сухова. – Они не любят шума, гром выводит их из себя, и они прячутся.
– А кто это? – спрашивает Сергей.
– Те, кто не подох. Они изменились, приспособились, не знаю точно, как это работает. Видимо та хрень, которой накрыли часть, действует на всех по-разному.
Лось осматривается.
– Видишь, сколько здесь металла, – парень окидывает рукой помещение, – он работает как экран, поэтому я всё ещё жив и не свихнулся.
– А кто шёл за мной в коридоре? – Сухов пытается сопоставить всё что узнал, собирая разрозненные части головоломки в пазл.
– Никто, – Лось тихо смеётся, – тебе это просто привиделось. У страха глаза велики. Хорошо придумано, да? Пока не столкнёшься нос к носу, не поймёшь, что реально, а что мираж. Как там, у складов. Та хрень, что спускалась с неба, и десятки псов. Этого ничего не было. Точнее собак, наверное, всего штук десять, а выглядело всё как стая голов на пятьдесят. Ты стреляешь, а их всё больше. Тратишь все патроны, а потом остаётся только бежать. И ты попадаешь сюда – в место, откуда нет выхода. Обратно уже не уйти и выбраться нельзя. Я пробовал, знаю. Если тебя не завалят эти безумцы, то стоит направиться к забору, как мозги точно выжигает. И шага не ступить. Локалки там, сям. И хер проссышь где! Ты орёшь от боли, падаешь, а они только этого и ждут, чтобы сожрать тебя! Я видел! Я знаю! Ты понимаешь, во что мы вляпались?! – Лось срывается на крик. – У нас два