– Чего встали?! – рявкает Николай, поднимая крышку люка, ведущего в подпол. – Ксюха, берёшь в охапку детей, сколько влезет, и ныкаешься с ними здесь! Остальные! – Николай обводит взглядом перепуганных женщин, одна из которых прижимает к себе ревущую девчушку, – выбрасывайте инструменты и лезьте в шкафы! Они из металла. Там они вас точно не достанут. Фома, Сергей, Пантелей, Олег за мной!
Я бегу за мутантом. Мы проходим через усиленный дверной проём, огибаем бешено стучащий паровой двигатель и оказываемся в задней части ангара, где находится биогазовый реактор и запасной выход. Николай дёргает дверь, проверяя надёжно ли она заперта. Затем поворачивается к нам.
– Сергей, вы с Олегом сидите здесь. Бдите! Они не должны пролезть сюда, пока к нам не придёт помощь!
– А когда она придёт? – спрашивает Штырь.
– Скоро! – бросает мутант. – Главное – продержаться.
– Скажи это тем, кто остался снаружи! – выпаливает Фома. – Они уже сдохли! Чёрт меня дёрнул с вами на ночь остаться!
– Заткнись! – дед Пантелей отвешивает Фоме оплеуху. – Сыкло!
Фома хватается за покрасневшую щёку и обиженно кривит губы. Из уголка рта тянется вязкая нить слюны. Он похож на поганку, которую хочется пнуть. В этот момент издали долетает протяжный колокольный перезвон. Словно дождавшись его, демоны царапают когтями металл ангара. Сталь прогибается под тяжестью тел. Судя по звукам, твари пытаются отодрать листы с крыши.
– Выдержат? – спрашиваю я.
Николай кивает.
– Должны.
– А чем отбиваться от них? – Олег озирается по сторонам.
– Вон, – Николай кивает в сторону верстака, рядом с которым лежат кувалда и лом, – чем не оружие?
При этом слове я вздрагиваю, помня о том, что обещал священнику. Выродок ухмыляется, подходит к столу и поднимает молот. Коренастый, с кувалдой в руках он становится похож на гнома.
– Ну что, земляк, – Олег смотрит мне в глаза, – сдюжим?
Я киваю.
– Вы, – Николай смотрит на Фому и Пантелея, – хватайте лопаты и за мной. Ребятам помогать будем, если твари прорвутся.
Судя по поведению Николая он в такой передряге не в первый раз. Знает, что делать.
– Ваша задача держать дверь, – приказывает Николай, – взломать они её не смогут, но вдруг. Крайний вариант, если пролезут, в бой не вступать. Отходите к нам и запираете за собой внутреннюю дверь в отсек. Усекли?
– Да, – отвечаю я.
– Надеюсь.
Николай, Фома и дед Пантелей уходят, закрыв за собой дверь. Мы с Олегом прислушиваемся к звукам извне. Вроде тихо. Непонятно, улетели ли твари. Мы молчим. Я вспоминаю, как подстрелил демона, когда мы с отрядом чистильщиков шли на Белую Дачу, чтобы устроить засаду на Расчленителя. Но сейчас у меня нет винтовки. Только лом, который я не хочу брать в руки. Ведь я обещал.
– Так и будешь малахольного изображать? – кричит выродок, стараясь перекричать грохот паровика. – Ты меня не обманешь! Я тебя насквозь вижу! Решил святошей заделаться, только прошлое тебя имеет, уже не убежать!
– Пошёл ты! – ору я. – Много ты знаешь!
– Ничего. Жизнь всё расставит по местам и…
Мы вздрагиваем от страшного удара, раздавшегося сверху. Слышится лязг. Затем из-за двери, ведущей в основную часть ангара, доносятся громкие крики, рёв и вопли, а снаружи собачий вой, переходящий в визг.
– Отходи! Отходи от него! – судя по хриплому голосу это кричит Михаил. – Я не могу стрелять!
Мы со Штырём переглядываемся, теряемся в догадках, что там происходит. Снова раздаётся рёв, который сменяется отчаянным женским криком. Звук нарастает. Не верится, что в человеческих лёгких может быть столько воздуха. Визг внезапно обрывается. Слышится треск разрываемой ткани, чавканье, отборный мат, женский вопль и детский крик.
– Убейте его! Ради бога убейте эту тварь!
Крики тонут в шуме отчаянной рубки. Слышится топот ног. Затем снова вопли и рёв. Судя по всему, демоны смогли прорваться внутрь ангара и теперь кого-то жрут. Штырь срывается с места. Подбегает к двери. Отодвигает засов. Оборачивается, вопросительно глядя на меня. Я, бросив взгляд на лом, остаюсь на месте. Во мне словно борются две сущности. Одна говорит, чтобы я хватал инструмент и помогал отбиваться от тварей. Другая шипит, чтобы оставался на месте. Нельзя вступать в схватку. И если я снова возьмусь за оружие, то умрёт тот, кто мне дорог. Авдий. Я пытаюсь возразить, что он может погибнуть, если я не вмешаюсь, но получаю точно удар под дых.
Сгибаюсь, часто ловя ртом воздух. Хочется блевать. Не знаю, что со мной творится. Ненавидя себя, я пытаюсь воззвать к богу, но слова путаются в голове. Пока я торможу, выродок уже берётся за ручку двери. Он не успевает её открыть, как кто-то изо всех сил бьёт в неё. Олег отскакивает. Сжимает рукоятку молота и поднимает его над головой, намереваясь обрушить кувалду на голову любого, кто покажется из-за двери.
Створка тихо скрипнув отворяется, и в проём под непрекращающиеся крики валится окровавленный Фома. Его глаза похожи на два блюдца.
– Таа…мм!.. – хрипит он. – За…крывайте! – Фома срывается на визг.
Фома быстро ползёт по земле, пока не забивается под перевёрнутую тачку, на которой я обычно вожу навоз. Олег выматерившись и, видимо, передумав вступать в схватку, закрывает дверь на засов, отходит от неё. Вопли, рёв и хлопанье крыльев теперь доносятся из дальней части ангара. Затем затихают.
Меня трясёт. Не знаю, что делать. Громкий стук в дверь выводит меня из ступора. Судя по частоте и силе ударов, кто-то барабанит ногой по металлу. Дёргаю засов. Резко открываю створку. Передо мной стоит Ксения. Её лицо белее снега. Она держит на руках Авдия. На пол сочится кровь. В сумраке сразу не разобрать, её это или мальца.
Она неуверенно перешагивает через порог, проходит в заднюю часть ангара и, скользя по стене, медленно садится на пол. Я захлопываю дверь. Оборачиваюсь. Продолжая держать сына, Ксения поднимает голову. Она смотрит на меня и одновременно в пустоту. Подхожу к ней. Сажусь рядом.
– Они зарубили одного, – говорит Ксения, – но второй огромный. Не справиться. Он раскопал подпол. Опрокинул шкафы. Эта тварь убивала нас, – женщина повышает голос, – пока вы – трусы, прятались! Спасали свои шкуры! – Ксения срывается на крик. – Почему?! – она смотрит на меня, прожигая взглядом. – Почему ты – сильный мужик отсиделся здесь, а не сражался там?! Ты же можешь воевать! Это твоё призвание! Почему ты не спасал нас?! Не взял оружие?! – Ксения с ненавистью смотрит на меня и точно харкает: – Тварь!
Я не знаю, что ей ответить. Ещё недавно она корила меня за моё прошлое, а теперь, когда пришла беда, обвиняет, что я не убивал. Меня колотит как в лихорадке. Я поднимаю голову вверх. Смотрю в полукруглый потолок и мысленно ору: «За что?! Боже, за что мне эти испытания?!» Ответа нет. Точнее я сам ответил на свой вопрос. Я сжимаю кулаки. Подхожу к Ксении. Кладу руку на шею Авдию. Пульс есть. Слабый, но есть. Он просто без сознания. Судя по разбитому лбу, он видимо сильно ударился головой.
Перевожу взгляд на Олега. Он почему-то исподлобья смотрит на меня. Я замечаю, что он как-то нервно засовывает руку во внутренний карман куртки, словно проверяя там что-то. Я подхожу к столу и хватаю лом. Решено! Обратного хода нет. Если прошлое меня не отпускает, то я использую его.
– Закроешь за мной! – бросаю я выродку.
Отворив дверь я, выставив лом как копьё, медленно иду вперёд. Столы, табуреты, стеллажи с инструментами – всё перевёрнуто или поломано, словно здесь промчался ураган. В ангаре пахнет гарью и раскалённым металлом, к которым примешивается запах крови. Сквозь пролом в крыше падает снег. Ветер свистит вдоль стен. Оглядываюсь. Паровой двигатель бешено стучит. Под ногами чавкает бурая грязь. Недалеко от станков я вижу тушу демона. Он утыкан стрелами. В башке торчит топор. Рядом с ним лежат окровавленные изуродованные тела. Подхожу ближе. В чахлом свете ламп узнаю Михаила и мастеровых, из числа работников ангара. Михаил сжимает сломанный пополам арбалет. Видимо он колотил им по твари. Сражался до последнего. У него вспорот живот. Кишки вывалились. Я озираюсь по сторонам. Замечаю, что за столом лежит исполосованная когтями женщина, закрывающая собой тельце, под которым растеклась лужа крови. Судя во валяющейся рядом оторванной голове с курчавыми волосами это – та самая девочка, которую она к себе прижимала, – её дочь. В подёрнутых пеленой глазах ребёнка застыли безмерные ужас и боль.
Меня качает как пьяного. Туго соображаю. Бойня. Только это слово приходит на ум. Смотрю по сторонам. Вижу ещё трупы, но убитых меньше, чем всего было людей.
«Где остальные? – думаю я, забыв, что где-то здесь мог притаиться демон. – Где Николай, дед Пантелей, остальные дети и женщины?»
Поднимаю голову. Слежу за проломом в крыше. Лом не лучшее оружие, чтобы завалить тварь. Слышу, как хлопает входная дверь. Крадусь вперёд, хотя из-за грохота паровика это дурацкая идея. Выхожу на улицу. Рядом с ангаром валяются разодранные на куски собаки. Перевожу взгляд. Судя по истоптанному снегу и пятнам крови, выжившие рванули по дорожке к монастырю. Замечаю, что в нескольких метрах от ангара лежат тела взрослых и детей, которые похожи на сломанных кукол. Видимо демон поднял их в воздух и сбросил с высоты. Злость затмевает разум. Я понимаю, что не смог бы всех спасти без огнестрела, но стоило попытаться. Может хоть на одного убитого было бы меньше. На одного ребёнка живее. Никогда себя не прощу. Я знаю, что души мёртвых будут преследовать меня до конца дней. Они станут приходить ко мне во сне и требовать плату за грехи.
Над монастырём всё так же несётся печальный колокольный перезвон. Он напоминает поминальный, словно кто-то голосит на погосте. Я вижу, что над церковными куполами мелькают тени демонов. Твари отчетливо видны в свете луны. Ветер доносит людские крики. Значит, там тоже идет бой, но зато и воинов много. Должны справиться. Внезапно я слышу стон. Поворачиваю голову. Звук идёт откуда-то из-за угла ангара. Обхожу здание и вижу, что в сугробе кто-то лежит. Подхожу к нему. Это Николай. У него вывернуты ноги, но он дышит. Я его окликаю.