Шоу, не обращая на него внимания, переключил внимание на Скипа.
— А ты о чем думаешь, рядовой Скип?
— Я думаю, что вы с ума сошли, — ответил Скип. — А раз вы меня все равно убьете, то иди ты нахер, полковник Шоу. Да, иди нахер, чокнутый мудила!
— Я тебя убью? — Шоу положил ладонь себе на грудь, притворившись уязвленным. — Убью? Нет, рядовой, ты неправильно понял. Ты признан виновным в измене и, что еще хуже, в трусости. Мы просто дадим тебе шанс снова проявить храбрость.
Он засмеялся, и через мгновение Гонзалес, МакФарланд и Торрес присоединились к нему.
— Мы над целью, сэр, — доложил пилот.
— Хорошо! — Шоу оживился. — Давайте начинать. Джентльмены, позволите?
МакФарланд и Гонзалес встали со своих мест и достали из ящика что-то длинное и черное. Бейкер не знал, что это было, но, судя по всему, что-то резиновое. И хотя ученый не видел Скипа, он почувствовал, как тот затрясся всем телом. Когда они подцепили один конец продолговатого предмета за лебедку, Бейкер понял, что это был толстый, промышленного размера амортизирующий трос.
— Опусти нас немного, — приказал Торрес пилоту, — а потом выровняйся.
— О нет, — взмолился Скип. — Не надо, полковник. Бросьте вы. Только не это! Что угодно, только не это!
— Боюсь, уже слишком поздно, рядовой Скип. Я солгал. Мы тебя все-таки убьем. Ты ведь и сам понял это, как только мы сели в вертолет. Просто возьми себя в руки и подумай о том, что перед смертью ты еще сможешь в последний раз проявить мужество.
Двое офицеров пристегнули ремни к его животу. Со связанными сзади руками и ногами Скип не имел шансов сопротивляться. Когда же он стал издавать удушающие звуки, Бейкер понял, что мужчина буквально давился слезами.
— Пожалуйста, — умолял он. — Не делайте этого, прошу! Ради бога, не надо! Только не это. Просто пристрелите меня — пристрелите и все!
— Ты этого недостоин, — спокойно ответил Шоу. — И сказать по правде, рядовой, мне не хотелось бы тратить на тебя патроны. Этот метод гораздо лучше.
Скип застонал. Его протащили к двери и открыли ее. Всех охватил поток холодного ветра, и Бейкер невольно поежился. Скип бесшумно шевелил губами, его глаза, казалось, были готовы лопнуть прямо в глазницах.
— Прошу, застрелите меня! Перережьте мне горло, черт возьми! Но только не делайте этого!
— Последнее слово будет? — спросил его МакФарланд.
— Да, — сказал Скип, его ужас внезапно сменился ледяной решимостью. — Идите нахер, чокнутые вы ублюдки и садисты! Надеюсь, вы все сдохнете! Надеюсь, вы все нахрен сдохнете. Ничего им не говорите, Бейкер! Не водите их в Хейвенбрук, потому что вас они тоже убьют, как только вы им все расскажете!
Он наклонился вперед и плюнул Шоу в глаза. Ни один мускул не дрогнул на лице полковника, на нем не отразилось ни малейшей эмоции. Он лишь равнодушно махнул рукой и утер слюну носовым платком.
— Bon voyage[26], — сказал Гонзалес и вытолкал Скипа наружу.
Скип издал единственный протяжный вопль. Бейкер закрыл глаза, дожидаясь, когда он стихнет.
— Покажи им, — приказал Шоу, и солдаты подтащили Бейкера и Червя к двери.
Бейкер ахнул.
Скип летел головой к земле, трос тянулся за ним. Внизу простиралось бесплодное поле, а там в ожидании собралась толпа зомби. Скип падал точно на них. Он закрыл глаза — ветер свистел у него в ушах, а желудок словно был готов вывалиться через горло. Кишечник и мочевой пузырь одновременно ослабли, и в штанах возникло неприятное тепло, которое затем пролилось на спину, грудь, запачкало волосы.
Пока Бейкер в ужасе наблюдал за происходящим, зомби уже подняли головы и вытянули руки к неожиданному подарку. Скип приземлился в самую их гущу, но когда трос натянулся, он снова взмыл вверх и вертолет легонько покачнулся. Затем он снова упал, и на этот раз зомби удалось несколько раз его укусить, прежде чем его опять унесло вверх.
Червь вскрикнул и, уткнувшись лицом Бейкеру в грудь, крепко зажмурился. Бейкер обнаружил, что не может также отвернуться, пусть ему и отчаянно этого хотелось.
Истекающий кровью и вопящий от ужаса Скип в третий раз опустился к земле, и на этот раз зомби вцепились в него крепче. Они сгрудились вокруг, толкаясь, жадно стремясь подобраться к телу жертвы. Волна трупов хлынула на него, придавив к земле, и принялась рвать на куски. Кожа и мышцы выдирались, руки и ноги обгладывались до костей. И трос, и веревка, за которую он был привязан, натянулись, и вертолет снова качнуло от дополнительного веса.
— Ровнее, — предостерег пилота Торрес. — Не оборви.
МакФарланд и Гонзалес рассмеялись.
— Обожаю эту шнягу! — Гонзалес хлопнул товарища по плечу. — Только глянь на них! Как стая пираний, чувак! Такие голодные, совсем не оставят на нем мяса, не дадут ожить.
— Да оставят, — поспорил МакФарланд. — Всегда оставляют.
— Не всегда.
— Как минимум голову оставят.
Шоу не говорил ничего, равнодушно наблюдая за происходящим, словно ему было скучно.
— Хех, — фыркнул Гонзалес. — Видел, как его кишки выпали вон тому на голову? Вот умора! Кишечный душ, а!
— Хватит, — приказал Шоу. — Поднимайте его.
Лебедка зажужжала, и веревка вместе с привязанным к ней тросом начал подниматься. На тросе показалось то, что осталось от Скипа, — красное, влажное, едва узнаваемое. Морщась от отвращения, они отвязали его и тело задергалось.
— Он превращается, — заметил Гонзалес. — Скорей!
Они вытолкнули тело обратно, где оно плюхнулось на поле посреди галдящих зомби.
Шоу указал на Червя.
— А сейчас, отсталый, твоя очередь.
Бейкер пришел в ужас.
— Нет, вы не можете! Оставьте его!
— Уже поздно протестовать, профессор. Поскольку вы сегодня усвоили урок, мне кажется, пора сделать его чуть более личным.
— Бога ради, Шоу, мальчишка же вам ничего не сделал! Он безобиден! Он даже не понимает, что здесь происходит!
— Скоро всё поймет, — пропыхтел МакФарланд, поднимая Червя с пола. — Да перестань ты дергаться, дебил!
Червь впился зубами капитану в руку. Тот с криком отдернул ее, и Червь отполз прочь.
— Бейхар! Не ай им иня абрать!
— Черт возьми, Шоу, он же ни в чем не виноват! Он просто пацан!
Гонзалес сел на Червя верхом, придавив его к полу. МакФарланд застегнул на мальчике окровавленный ремень, с которого еще свисали обрывки плоти Скипа. Червь снова и снова выкрикивал имя Бейкера — пронзительно, будто сирена, которая, казалось, никогда не смолкнет.
— Беййййййййкерррррррр!
Шоу ухмыльнулся:
— Попрощайтесь с вашим другом, профессор.
Они подтолкнули Червя к двери.
— Ладно, — закричал Бейкер. — Ладно, я это сделаю! Я проведу вас в Хейвенбрук! Только прошу, не трогайте его. — И не выдержав, зарыдал, уткнувшись в сиденье.
— Вот видите, джентльмены, — сказал Шоу, — как работает сила убеждения? Очень хорошо, профессор. Я верю, что вы человек слова. Но на всякий случай я, пожалуй, оставлю вашего юного друга при себе. В качестве страховки.
— И вы не причините ему боль?
— Даю вам слово. С ним все будет хорошо. Более того, боюсь, он будет жить в куда лучших условиях, нежели вы. Но я надеюсь, о своем обещании вы не забудете. Потому что в противном случае я не колеблясь убью его так медленно и так мучительно, насколько это возможно.
Бейкер свирепо глянул на Шоу:
— Я сдержу обещание, полковник. Я покажу вам путь в Хейвенбрук и заведу внутрь. Но то, что вы там найдете, вам не понравится.
21
— Я убираюсь отсюда прямо сейчас.
Мартин сморгнул сон.
— У тебя не получится, Джим. Тебя поймают и убьют раньше, чем ты выберешься из города.
— У меня нет выбора, Мартин! От этого зависит жизнь Дэнни. Он жив, я не знаю, откуда, но я это знаю. Я чувствую.
— Джим, я понимаю, ты хочешь добраться до своего сына, но подумай как следует. Ты не можешь просто так отсюда уйти!
— Может, заткнетесь, вы двое? Здесь кое-кто пытается уснуть!
Сердитый шепот исходил слева от них. В кинотеатре стояла непроглядная тьма, и говорившего стало видно только тогда, когда он подполз к ним. На нем были очки в проволочной оправе, по одной линзе тянулась трещина. Козлиная бородка и усы выглядели неопрятно, под стать волосам. Когда-то он, наверное, выглядел как типичный университетский преподаватель, но принудительный труд и адские условия жизни в кинотеатре заметно на нем сказались.
— Простите, — извинился он, — я не хотел показаться грубым. Но некоторые из этих ребят готовы вырезать вам сердце ложкой за лишнюю кроху хлеба. Лучше вам их не тревожить.
— Спасибо, что предупредили, — сказал Джим, — но мы не собираемся здесь задерживаться, чтобы это проверить.
— Да, это я услышал из вашего разговора. Тогда вам нужно остерегаться еще кое-чего. Здесь есть стукачи, которые вмиг сдадут вас полковнику Шоу.
— И как ему все это сходит с рук? — прошептал Мартин.
— Всего я сам не знаю, потому что я не местный, — ответил мужчина. — Я из Бруклина. Меня поймали несколько дней назад, когда я ехал через Чемберсберг. Я хотел подняться в Аппалачи и спрятаться там в каком-нибудь безопасном месте. Друг сказал мне, что нужно ехать в Хамптонс, но я ненавидел это место еще до того, как все это началось. Аппалачи казались вполне хорошим вариантом.
— На природе не менее опасно, чем в населенных районах, — сказал Джим. — Там вам было бы не лучше.
— Простите, мистер?..
— Тёрмонд. Джим Тёрмонд. А это преподобный Томас Мартин.
— А меня зовут Мэдисон Харинга. Я работал учителем в школе. Сейчас и не знаю, кто я. Заблудший, наверное, человек. Но живой. Как бы то ни было, вы, кажется, довольно пессимистичны относительно наших шансов на выживание, если я правильно вас расслышал. Вы хотите рискнуть жизнью, сбежав отсюда, чтобы спасти вашего друга?
— Дэнни. Это мой сын. Он еще жив, и мне нужно приехать за ним в Нью-Джерси.
— Нью-Джерси? — Харинга закашлялся. — Мистер Тёрмонд, это один из самых опасных районов. Вы утверждаете, что на природе небезопасно, но я вам говорю: Нью-Йорк и Нью-Джерси этими тварями буквально кишат. Единственные относительно безопасные места в Джерси — это Пайн-Барренс и фермерские территории.