— И... и ч-что теперь со мной будет? — спросила Роуз.
— Пока ничего. Учитывая наши недавние потери и беспорядки в городе, все останется по-прежнему, — ответила Анна Луиза.
Смотрительница зажмурилась.
— Спасибо.
— Не стоит благодарности. Сама знаешь: зло вернется к тебе в троекратном размере. По-моему, достаточное наказание.
Ведьма согласно склонила голову.
— Однако проступок нужно исправить. Дай-ка мне волосы, которые ты срезала у Кари и ее соратников по ковену. Все.
— Конечно.
Роуз принесла из соседней комнаты несколько тщательно завернутых, надписанных прядей — уж аккуратности у нее было не отнять.
Как само собой разумеющееся, она собирала волосы у всех, кто останавливался в квартире: по волосам ведьмы могли отыскать любого человека, а самые могущественные могли его даже вызвать.
Холли, Николь и Аманду скрывал очень надежный щит, где бы они ни находились. Чтобы поскорее предупредить сестер об опасности, оставалось только одно — разыскать их по волосам. Поэтому, приехав в Лондон, Анна Луиза в первую очередь навестила Роуз.
Гостья быстро спрятала аккуратные пакетики во внутренний карман пальто и, допив последний глоток чая, направилась к выходу. У двери она осторожно коснулась головы — удостовериться, что сама не уронила ни волоса.
— Анна Луиза! — поспешила следом Роуз.
— Свяжемся позже, — отозвалась она и нырнула в водоворот лондонских улиц, сразу затерявшись в толпе прохожих, даже не подозревающих, что рядом с ними шагает настоящая ведьма.
Ее быстро догнала Шептунья. Ведьма ловко подхватила на руки кошку, которая не выказала и тени недовольства. Пушистая помощница появилась в жизни Анны Луизы совершенно неожиданно — ведьма тогда восстанавливала силы после жесткой битвы.
— Колдунов нет. Все отлично, — промурлыкала в ухо Шептунья.
Ветер задул сильнее, и Анна Луиза поспешила в отель, намереваясь там заночевать. Еще несколько месяцев назад члены Материнского ковена не осмелились бы так открыто демонстрировать свое присутствие в городе. Впрочем, после падения Верховного ковена многое поменялось: город по- прежнему входил в сферу влияния колдунов, однако теперь у них не было ни централизованного органа управления, ни сил атаковать противника.
Вечером, после легкого ужина в номере (Шептунья удовольствовалась консервированным кошачьим кормом), Анна Луиза провела обряд очищения, расставила по четырем углам свечи, а затем уселась в центр Круга, который очертила прямо на ковре гостиничным лосьоном, и начала ритуал. Кошка на бархатных лапках бесшумно расхаживала вокруг ведьмы.
Анна Луиза сосредоточилась и приступила к таинству.
— Прошу, не оставь, Богиня, направь; ищет мой взор ведьму Каор, — оповестила она невидимый мир, — Волос, дай знать, где Холли искать.
По комнате промчался ветер, язычки свечей затрепетали — и Шептунья сказала:
— Мумбай.
— Шутишь! — потрясенно охнула Анна Луиза, не в силах скрыть разочарование, — Мы же только оттуда!
Ладно. Она постаралась отбросить гневные мысли — толку от них мало, только мешают.
Следующим Анна Луиза взяла волос Кари. С мертвой девушкой следовало что-то делать, но вот что? Ведьма пока не знала. Тем более Кари сейчас, судя по словам Роуз, находилась в Сиэтле.
Ответ кошки сразил ее наповал:
— Скарборо.
«Почему в Скарборо? Что она там ищет?»
— Не что, а кого, — отозвалась Шептунья.
— И кого же?
Однако кошка, помахивая хвостом, буравила Анну Луизу взглядом.
Ведьма интуитивно выбрала прядь Аманды. Тоже Скарборо.
«Что ж, успею туда к завтрашнему полудню», — подумала Анна Луиза с внезапным облегчением.
Над локоном Николь она в нерешительности замерла. Как говорил Филипп, сестры были вместе, когда он видел их в последний раз. Пожалуй, лучше приберечь волосы Николь на случай, если снова понадобится разыскать ведьм Катере.
Покончив с ритуалом, Анна Луиза закрыла Круг и легла спать, а в голове все крутился вопрос: как двойняшки очутились в Скарборо? И зачем туда отправилась Кари?
Но Шептунья молчала — кошка свернулась рядом на матраце и, почистив шерстку, тихо уснула.
ЖЕРО
Берлин
Жеро, точно слепой, бесцельно кружил по берлинским улицам, не замечая ни магазинов, ни людей, ни автомобилей, — просто чудом он не попал под колеса. В глубоком кармане тренча лежал плюшевый медвежонок. Колдун заново пересматривал всю свою жизнь, стараясь взглянуть на нее со стороны — глазами Евы. Он шел и думал, думал...
Да, он — Деверо! К чему было убивать уйму времени на бессмысленную борьбу, пытаясь изменить очевидное? Лишь теперь он понял, как ошибался. Его глупое тщеславие погубило друзей: Эдди, Кьялиша, Дэна, Кари... Сколько жизней он мог спасти — стоило только убить отца, когда тот заснет! К чему изображать белого рыцаря, отлично сознавая, что не имеешь с белыми рыцарями ничего общего? Из себялюбия, из-за навязчивой идеи стать тем, кем стать не суждено, он оттолкнул Холли.
Хватит жалости! Хватить оправданий! Пора взять себя в руки.
Достав из кармана игрушку, Жеро долго и пристально ее рассматривал. Да, его детство не назовешь обычным. Рано или поздно ему следовало научиться отвечать за себя, свои поступки и протесты.
Так, блуждая, колдун снова вышел к Берлинской стене. Он медленно окинул задумчивым взглядом памятник. Человеку столько в жизни неподвластно... Деверо, например, считали, что умеют управлять Черным огнем, — и ошиблись. Вызвать сумели, а обуздать волшебное пламя оказалось не по силам. Впрочем, кое-что неизменно в руках человека: можно быть несчастным — а можно не быть.
Жеро глубоко вздохнул... и сделал выбор.
НИКОЛЬ, АМАНДА, ТОММИ, РИЧАРД, ОУЭН, КАРИ И КОШКИ
Скарборо
— Едешь на ярмарку в Скарборо ты? Розмарин, петрушка, шалфей...
Николь со вздохом бросила в кастрюлю травы — сегодня девушка пыталась приготовить суп. Еще раз сверилась с поваренной книгой, принюхалась: а вкусно пахнет!
Прямо колдовское зелье.
— Может, найдешь средь людской суеты...
Мысли ее обратились к Филиппу. Николь вознесла Богине очередную молитву, прося защитить любимого и привести обратно. Она сильно скучала по нему, мудрому, внимательному... Одно его присутствие действовало успокаивающе. Филипп был для нее якорем — как когда-то Аманда.
Теперь Николь сторонилась сестры, опасаясь, что та вновь заведет разговор о пророчестве. Потребует убить Оуэна... Приезд Кари дал некоторую передышку. Так сказать, отсрочку.
— Тогда станет судьбою моей...
— Песня? — внезапно прервал ее думы голос Кари. Мертвая девушка вошла в кухню и немигающе уставилась на кастрюлю с супом.
— Песня? Которую я пела? Ты о чем? — растерянно спросила Николь.
— Постоянная. Томми, Аманда, ты, — сказала гостья.
Николь покрылась мурашками, но постаралась ответить непринужденным тоном:
— Ну, просто мы живем в Скарборо. Наверное, что-то такое крутится в мыслях — вуаля! Вот тебе и песня.
Кари отрицательно качнула головой и обронила:
— Заклинание.
Николь глубоко вздохнула.
— Ничего подобного! — неуверенно отозвалась она, глянув в мертвые глаза гостьи. — По-твоему, это заклинание? Ты точно знаешь?
Однако Кари не ответила.
Николь похолодела от страха.
— А как на счет рождественского гимна? Какой тебе нравится?
Гостья помотала головой.
«Кстати, у покойников вообще бывают какие-то предпочтения? — задумалась ведьма. — Если душа побывала в аду, интересуют ли ее рождественские гимны?»
— Вот волхвы с востока идут[3], — запела она.
— Взяв дары, не глядя на труд... — звонко подхватил Томми, входя в кухню.
— Смотрю, вы оба в отличном настроении, — заметил Ричард, присоединяясь к сидящей в кухне компании.
Пожав плечами, Николь улыбнулась отцу — искусственная улыбка, но Ричарда она неизменно очаровывала уже много лет.
— А Оуэн где? — спросила Николь.
— С Амандой, — ответил Томми.
— Ох... — выдохнула Николь.
— Темница, — сказала Кари.
— Мы проверяли, тут нет темниц, — уверил ее Томми.
Кари снова покачала головой. Николь обняла ее за плечи.
— Кари, ты имеешь в виду, что Аманда...
— Кто тут меня вспоминает? — сказала Аманда, заглядывая в кухню с сонным малышом на руках. — Он больше не желал спать, — объяснила она.
— Отдай! — чуть не закричала Николь.
— В чем дело? — удивился отец.
Дом внезапно задрожал. Содержимое кастрюли плеснуло через край. Аманда быстро выключила плиту. Николь, вскрикнув, крепко прижала к себе сына. Малыш зашелся плачем.
— А ч-черт, неужели снова?! — вырвалось у Томми. Чтобы не упасть, он ухватился за барную стойку.
Ричард кинулся к холодильнику, где среди бутылок молока и головок сыра хранилась пара пистолетов-пулеметов «микроузи». Один достался ведьмаку.
— Надеюсь, не очередной дракон, — пробормотал Томми, перекидывая через шею ремень.
— А я надеюсь, именно эта зверюга. По крайней мере, я знаю, как их убивать, — пророкотал старый солдат. — Так, девочки, уходите!
Николь с силой потянула сестру к дверям. Не успели они сделать и двух шагов, как стена взорвалась, обрушив на них град каменных обломков. Николь мгновенно пригнулась, закрывая собой ребенка, так что основной удар пришелся на голову и плечи.
Из разлома выступило огромное человекоподобное существо больше семи футов в высоту, покрытое темной спутанной шерстью, источающей запах гнили и смерти. Едва Николь рванулась обратно, чудовище запрокинуло голову и пронзительно взвизгнуло.
Тело свела судорога невыносимой боли; закричав, ведьма зажала сыну уши. Наверное, она упала бы, но мышцы вдруг одеревенели. Рядом всхлипывала Аманда.
Оуэн, напротив, рассмеялся и замахал пухлыми ручками.
Первым обрел дар речи Томми:
— Хочу ходить на паре ног и чтобы монстр тот умолк.
Более смешного заклинания Николь еще не слышала. Тварь снова запрокинула голову, но из глотки не исторглось ни звука.