Паря в вышине над шумной ярмаркой, Пандиона, дух-хранитель рода Каор, испуганно вскрикнула — кажется, когда-то у нее был любимый сокол, с которым они зародили новую жизнь...
Все сгинуло, все обратилось в прах.
Обездоленные. Сломленные.
Но она отомстит!
ЖЕРО И ЕВА
Под Мумбаем
Бредя вслед за Евой, Жеро то поскальзывался, то натыкался на массивные корни-подпорки баньяна, разросшегося по берегам мутной реки.
— Нужно их остановить! — с отчаянием простонал он.
Колдунья обернулась, вид у нее был хмурый, озабоченный.
— Жеро, что происходит? Что ты видишь?
— Вижу... — начал он и, поскользнувшись на склоне, покатился — назад, назад, назад в прошлое…
Двор замка Деверо озарял лунный свет и огни костров. Величественные каменные горгульи, являвшиеся Жану по ночам в детских кошмарах, безмолвно взирали на собравшихся внизу людей; из ноздрей статуй вырывалось пламя.
На теплом ветру трепетали факелы; огромные огненные языки вырывались из туннелей, ведущих в страшные темницы — печально известные по всей Франции цитадели неслыханной жестокости. Даже присказка ходила: «Горе тому, кто перейдет дорогу Деверо», — и это была истинная правда.
Узнав, что Деверо научились вызывать Черный огонь, семья Каор приняла мудрое решение породниться с соседом — тогда колдуны не посмеют применить против них ужасное оружие.
По традиции тех времен, Изабо с Жаном встретились у закрытых дверей часовни, где проводились все обряды бракосочетания: таким образом, и епископ не обижался, и внутрь они не заходили. В ночь Кровавой Луны пара встала лицом к лицу перед скамьями, украшенными лилиями, символом Каор, и плющом, символом Деверо. На торжестве присутствовали и духи-хранители из Зеленого леса, волшебные птицы Фантазм и Пандиона. Сидя на богато украшенных жердочках, соколы сосредоточенно охорашивались, хотя, если бы им дозволили, с удовольствием разорвали бы друг друга в клочья.
Наряд невесты соответствовал ее высокому статусу — настоящему и будущему; в черном, отливающем серебром платье Изабо напоминала сказочную змею. Однако новобрачная трепетала, как робкая дева; в свете полной луны под черной с серебром вуалью виднелось ее бледное лицо.
«Долго ли быть тебе моей женой? — молчаливо размышлял жених, — Когда возобновится старая клановая вражда? Как скоро я тебя отравлю... или обезглавлю... или сожгу на костре?»
Изабо подняла на него сияющие голубые глаза. На ее твердый как кремень взгляд Жан ответил таким же, но невеста не моргнула, не дрогнула. Воздух зазвенел от напряжения.
Жених восхитился: «Да она с характером, клянусь Рогатым! Придется держать ухо востро, а то новоиспеченная супруга прикончит меня раньше».
Тихо про себя засмеявшись, Жан посмотрел на отца. Гости с обеих сторон пели на латыни и еще более древних языках, а Лоран в темно-красной мантии держал наготове атам, которым полагалось надрезать запястья молодоженов. Он возвышался над алтарем, словно черная статуя, лицо его скрывал капюшон. Катрина, как и ее дочь Изабо, оделась в черное с серебряным.
Зрелище казалось поистине великолепным. Могущество и страсть молодой пары приумножились, когда их души соединились на веки веков. Кровь из надрезанных запястий смешалась, вошла в плоть и войдет в новую плоть — Лоран с Катриной стянули левые руки детей шнурами, выдержанными в травяных настойках и умащенных притираниями, способствующими плодовитости. И один, и другой род славились здоровым, многочисленным потомством, но принадлежащие миру магии обычно рассеивались по всей земле, а потому колдунов и ведьм во Франции, по мнению обеих семей, всегда не хватало.
Дьявольская ведьма Катрина коснулась новобрачного. Скоро эта женщина вырежет его семью — и начнется вендетта, которая никогда не даст покоя им с Изабо, где бы они ни находились во времени и пространстве...
«В моих силах предотвратить беду», — подумал Жан, ощутив внезапно появившийся на шейной цепочке кинжал — порождение магии.
Роскошный дублет скрывал оружие, невероятно острое лезвие, которого срезало волоски на груди. Если пронзить чертовке сердце, все закончится, не успев начаться.
Жан представил, как распахивает дублет, хватает кинжал, бросается к Изабо...
«Да нет же! Не Изабо, — одернул себя он, — Я хочу заколоть Катрину!»
Молодой человек потрясенно замер, почувствовав неладное: он вроде бы Жан — и в то же время не Жан. Колдун оглянулся на отца. Вдалеке стояла плачущая женщина... знакомое лицо... А звали ее... Саша?
Жан растерялся: так ведь мать... умерла!
— Ma mere? — прошептал он, говоря, собственно, не с ней, а с самим собой.
Толпа заволновалась, пришла в движение. И мать, и мачеха Жана де Деверо давно отправились на тот свет: супруг их убил, когда надоели, — об этом знал каждый. Герцог взглянул на Жана. Жан похолодел от ужаса. Творилось что-то непостижимое...
«Отцу наверняка известно, в чем дело», — мелькнула у него мысль.
Грянул гром, вспыхнула молния; точно кометы, полыхнули факелы.
Изабо судорожно стиснула руку мужа. Под вуалью Жан увидел лик смерти.
В ушах раздался хохот отца.
— Щенок, я еще тебя переживу! И тебя, и твоего брата, и всех незаконнорожденных ублюдков. Весы склонились в одну сторону, уже окончательно, — а склонил их я со своими верными прислужниками. Равновесия нет и никогда не будет! Царство мое — хаос, а я его хозяин и властелин.
Жан пошатнулся. Ему чудилось, что он растворяется в эфире.
Чертовщина какая-то!
— Милорд? — испуганно прошептала Изабо. Ее белое лицо скрывала густая вуаль тени и тьмы, — Что с вами?
«Je m'appelle Jeraud, — подумал он, — Меня зовут Жеро».
Жан принялся искать взглядом плачущую женщину. Внезапно его озарило: они здесь чужие.
С колокольни на него неотрывно смотрела Кариенна, его давнишняя любовница. Она казалась такой несчастной, изможденной. Желая обеспечить возлюбленной беззаботное будущее, Жан отдал ее в жены знакомому аристократу. Сегодня девушке надлежало уехать, вещи она уже собрала. Любовники простились еще раз... В постели. Кариенна была великолепна...
«Это же... Кари! Аспирантка. Да ведь я ее убил, Рогатым клянусь! Перерезал горло собственноручно! А плачущая женщина — моя мать, Саша Деверо».
Ноги его подкосились.
Гости ахнули.
— Жеро!
Стоя неподвижно, как каменное изваяние, Ева пристально смотрела на колдуна.
— Он изменил время, — дрожа, объявил Жеро. — Он врет, хитрит!
Колдун обошел склон, с которого недавно соскользнул, и увидел ведущую к вершине каменистую тропинку.
— Идем! Дорога каждая минута. Нужно его остановить!
— Кого «его»? В чем дело? — Немного помедлив, Ева двинулась следом. — Ты об Илае?
— Догоняй же!
Вдали зарокотал гром, ночь прорезали яркие зигзаги молний. Жеро безостановочно лез вперед, карабкался, переваливался через камни. Его подгоняла тревога: нужно спасти Холли.
— Жеро! — Ева едва за ним поспевала.
— Да чтоб тебя! Vite! — прикрикнул он на колдунью, — Быстрее!
ХОЛЛИ, АЛЕКС, ПАБЛО, АРМАН И ХРАМ ВОЗДУХА
Под Мумбаем
Не голос ли Жеро прозвенел эхом среди черных гор?
— Вот и все, любимая, — сказал ей Алекс, господин госпоже, самый близкий на свете человек. Ближе, чем...
И тут Холли открылась страшная правда — в душу хлынул поток злой энергии. Ворвался. Осквернил. Погубил. Уничтожил.
— Нет... — прошептала она, пытаясь отступить, но Каррутерс взглядом пригвоздил девушку к месту:
— Прошу...
Отныне ее связывали духовные узы с заклятым врагом рода Каор, колдуном, магом, отпрыском низвергнутого «сына зари», демоном, дьяволом. От Алекса исходило свечение, образовавшее вокруг колдуна ослепительно белую, с голубоватым отливом, сферу; цвета играли и переливались, точно северное сияние. Перед Холли стоял скончавшийся много веков назад герцог Лоран Деверо. Он был великолепен — и ужасен. Лицо изменилось — куда подевалась мягкость? — черты заострились, стали резче, залегли тени... В улыбке появилась омерзительная плотоядность. Сжав в ладони подбородок девушки, он окинул ее насмешливым взглядом с ног до головы.
Не в силах пошевелиться, она покорно снесла и прикосновение, и последовавший за этим поцелуй.
«Пабло! Арман!»
На фоне бледного диска луны замелькали тени; тишину пронзило визгливое карканье тысячи — нет, миллиона ворон. Земля содрогнулась. Холли чуть не упала, но колдун взмахнул рукой, и волшебные силы удержали ее на ногах.
Сквозь вопли ворон девушка различила голос Жеро, звавший ее по имени.
— Ты связана со мной духовными узами, госпожа своему господину, — сказал Лоран. — Ты же знаешь о проклятии: тот, кто полюбит ведьму из рода Каор, обречен утонуть. А Жеро тебя любит.
«Нет! — с отчаянием подумала она, — Только не это...»
— Любит. И всегда любил. Таково уж проклятие моего рода — влюбляться в ведьм Каор. Сначала Жан, а теперь и этот придурок... Жеро мог бы править царством, миром, а он... взял и влюбился в тебя.
«Жеро, беги!» — мысленно кричала ведьма.
— Значит, и ему суждено утонуть, — улыбнулся Лоран. — Действуй же, Холли! Утопи его! Затяни Жеро Деверо в глубь озера, пусть его колдовская душа отправляется в преисподнюю.
«Никогда!»
Герцог забормотал что-то себе под нос; горячий шепот проник в кровь, согрел вены... Мышцы дрогнули; Холли мотала головой, сопротивлялась, однако, едва Лоран отступил, она обернулась кругом и побежала.
Жеро несся ей навстречу, вслед за ним мчалась Ева. Лицо колдуна напоминало жуткую маску, так что трудно было понять, улыбается ли он возлюбленной. Нечеловеческая сила швырнула Холли ему в объятия. Девушка решительно оттолкнула Жеро, и оба упали в озеро.
Вниз, на дно, глубже и глубже...
Стая ворон полностью закрыла луну. Пронзительно кричала Ева. Пабло с Арманом бросились в воду, подняв фонтан брызг.
«Убей его. Утопи...»
«Да, да... утопить... Он этого заслуживает. Сколько несчастий он принес! Сколько веков преследовал, не давал покоя... Вечно чувствовать его гнев, безжалостный, ненавистный...»