— Это нормально. Братья с сестрами обычно встречаются по праздникам или на поминках.
Он говорил уверенно, но губы его дрожали. Дабы не расплакаться при Маше, Саша убежал в магазин, чтобы купить тортик и отметить предстоящее событие. Вернулся он не скоро, но с «Красным бархатом» и уже спокойный.
А Маша на следующий день сказала начальнику «да». Об одном попросила, не устраивать никакой показухи. Хвалиться романтическими фотографиями ей не перед кем, а детям они найдут что показать. До рождения первого есть как минимум девять месяцев. Но скорее одиннадцать, поскольку свадьба через два месяца, а на сексе до брака жених не настаивал.
— Я не невинна, — призналась Маша.
— По мне, это хорошо. Я опасаюсь девственниц зрелого возраста. Могу спросить, кто стал первым?
— Мальчик, в которого я была влюблена с самого детства.
— На выпускном чудо свершилось? — Жених подмигнул.
«О, гораздо раньше! — могла бы ответить Маша. — Тогда мне и тринадцати не исполнилось. Я ходила с двумя косичками и не брила подмышки — там ничего не росло». — Но вместо этого она только кивнула.
Те два месяца стали мучительными для Маши и Саши. Оба старались реже бывать дома, почти не созванивались, разговаривали друг с другом вежливо-отстраненно, даже не как брат и сестра — как соседи. Когда до свадьбы осталась неделя, брат уехал. Сказал — на сборы. А сам просто сбежал в деревню, где заброшенным стоял дом маминых родителей. Саша спрятался там от искушения. Все эти дни он хотел одного, сказать: «Не выходи за него!» Вернуться в город он собирался после свадьбы. Наврать, что не отпустили. Лучше так, чем явиться на торжество, а в последний момент сорвать свадьбу (Саша не исключал такого своего поведения!) и опозорить сестру.
Она сама все отменила, без его участия. Не смогла выйти за другого. Приехала в деревню за день до назначенного бракосочетания и осталась там на двое суток.
— Не хочу уезжать, — плакала Маша, собираясь обратно в город. — Так бы и прожила с тобой в этой глуши до конца дней…
— Мы не можем бросить бабушку.
— Можем!
— Учебу, работу тоже?
— Я уволилась. А ты… — Она судорожно вздыхала. — Ты должен учиться. Но давай вернемся сюда хотя бы на каникулы.
— Обязательно, — ободряюще улыбался ей брат и целовал в нос.
Но этого не случилось. Их домик сгорел по весне, когда в деревне ребятня прошлогоднюю траву поджигала. Заброшенную хибару некому было тушить.
Маша очень горевала из-за этого. А Саша нет. Жить в глуши хотелось не ему — ей. И в отпуск он с удовольствием бы поехал на море, но средств на это не хватало, и Курецкие разве что на турбазу выезжали с ночевкой.
Там, на турбазе, Саша познал новое чувство — влюбленность. До этого он никогда не испытывал его. Для него существовала только Маша, остальных он не замечал. Впрочем, как и они его. Саша был малопривлекательным, еще и лысеть стал очень рано. Но нашлась женщина, что рассмотрела его внутреннюю красоту. Ею оказалась новая заведующая турбазой Элина Сергеевна. Она пришла на смену ушедшему на пенсию деду (он и ушел на заслуженный отдых лишь для того, чтобы ее пристроить) и очаровала всех: и работников, и отдыхающих. Молодая, эффектная, модно одетая, она работала стюардессой на международных линиях, но из-за проблем со здоровьем вынуждена была уволиться. Многие ухаживали за Элиной, но она выбрала Сашу. Почему? Никто не понимал. Он в первую очередь.
Он не мог не ответить на чувства этой сногсшибательной женщины. Маша страдала от этого, но не мешала брату. Он дал ей возможность изменить свою жизнь, она сделает так же. Когда отношениям Элины и Саши исполнился месяц и они решили это отметить, Маша не поехала на турбазу. Сказалась больной. Она знала, что Элина запланировала ночь любви — та поделилась с ней, как с сестрой избранника. Ее восхищало то, что Саша не тащит ее в постель, но она считала, что время для интима настало. Не дети уже. И не девственники…
— Или у Саши никого не было? — Этим вопросом Элина тоже интересовалась.
— Была одна девушка, — отвечала Маша и внутренне содрогалась при мысли о том, что вскоре у Саши появится и вторая.
Но он тоже не смог! Как и сестра…
А ведь был влюблен, в отличие от нее.
Когда дошло до дела, Саша будто протрезвел. Он отстранился, извинился, ушел от Элины, чтобы успеть на последнюю электричку и примчаться к той единственной, с кем хочется быть.
— Что со мной не так? — кричала в трубку заведующая турбазой, дозвонившись до Маши. — Почему твой брат сбежал? Я некрасивая? Или дурно пахну?
Та спросила у Саши, тот просто ответил:
— Красивая, хорошо пахнущая, но она не ты.
Эти слова Маша не могла передать Элине, поэтому заблокировала ее, а на турбазу они больше не приезжали.
…С тех пор прошло более десяти лет. Саша и Маша, похоронив бабушку, остались вдвоем. Они сделали в квартире ремонт, начали путешествовать, машину купили. Брат и сестра для всех, муж и жена друг для друга. Семья в обоих случаях. Только без детей.
Сашу это не беспокоило. Он писал диссертацию, много работал, планировал открывать свой кабинет. Маша же страдала. Возможно, имей она призвание, работу, которая в радость, или хобби, нереализованный материнский инстинкт не мучил бы ее. Но Маша себя не нашла, хотя пробовала. Даже поменяла сферу деятельности. Была архитектором, стала преподавателем в студии детского творчества. Вела кружок рисования и лепки. И вроде нравилось все, особенно работа с детьми. Но они не заполнили пустоту в душе. А через какое-то время стали раздражать. Современные дети казались ей невоспитанными, капризными, поверхностными. И в этом виноваты родители! Будь у нее ребятишки, она бы правильно их воспитала.
Этими мыслями она с братом не делилась. Ей было стыдно за них, потому что они звучали, как слова отца. Избивая их, он приговаривал: «Это в воспитательных целях!»
Маша уволилась из студии и купила путевки в Таиланд. Не только ей, но и Саше нужна перезагрузка.
Глава 2
Сегодня их было четверо. Боря и Джейсон сопровождали семью Курецких к заброшенному храму танцующего Будды. Маша позвонила Борису и выразила желание нанять его в качестве гида. Тот не стал отказываться. В деньгах он уже не нуждался, но отказываться от них не привык. Почему не заработать лишнюю копеечку, а заодно не заехать на реку Квай, в отель, где закончил свой мирской путь Витас Густавсен. Осмотреть место предполагаемого преступления еще раз не помешает, как и переговорить с персоналом. Он не из полиции и за информацию заплатить может, с ним работники будут откровеннее.
— Информация по Таиланду интересует? — спросил Боря у Курецких, когда они все расселись по местам и поехали. — Или хотите ехать в тишине? — Утро было ранним, и все выглядели заспанными.
— Про храм можете что-то рассказать? — встрепенулась Маша.
— Ничего кроме того, что вы уже от меня услышали, — Марков мог бы выдумать любую историю, как часто делал, сопровождая группы, но ему было лень. Лучше подремать в пути, а то спал он этой ночью всего ничего.
С Раисой Боря провел часа два, и они не были потрачены зря. Во-первых, он получил удовольствие от общения, а во-вторых, узнал кое-что важное, а именно:
— Стефания с Витасом были знакомы до поездки, — сообщила Рая. — Они обменивались записками. Первую он передал сразу, как только мы все загрузились в автобус.
— Этого никто не заметил, кроме тебя? Я лично нет.
— Я тоже не сразу поняла, в чем дело. У Стефании заслезился глаз, она стала искать салфетку, Витас протянул. Она вытерлась, скомкала ее и выкинула. И так было не раз. Причем салфетку моей дочери она не взяла. И то, что своих не имела, странно. В поездку все их берут. А когда Стефания последнюю (позднее-вечернюю) салфетку мимо урны швырнула, я подняла, чтобы положить ее куда следует, прочитала: «Жду тебя в полночь у себя».
Борис присвистнул. Ничего себе новость!
— Не зря я дочке запретила с этой Стефанией общаться, — продолжила Рая. — Правда, я думала, она просто кривляка и задавака, а она еще и шалава.
— А ты мастерица вешать ярлыки. Мало ли, зачем Витас зазывал ее к себе.
— О психологии поговорить, не иначе, — язвительно проговорила та и налила себе еще чаю.
— Ты правда запретила Наташе общаться со Стефанией?
— Звучит слишком, да? Я иногда палку перегибаю… Но Наташа влюбчива и доверчива. — Она поняла, что фраза эта прозвучала двусмысленно, и затараторила: — Нет, ты не подумай лишнего, она не увлекается девушками…
— Я понял тебя, Рая. Она увлекается людьми. Хочет с ними дружить, в чем-то походить на них…
— Мне трудно это принять. Я другой была.
— Мы все были другими. И нас точно так же не понимали родители.
Они ненадолго съехали с интересующей Борю темы, но вернулись к ней после того, как Рае позвонила дочь и сообщила об их с Али возвращении в Паттайю. В данный момент они находились у нее в отеле.
— Что скажешь о новой подружке своей дочери? — спросил он. Видя, что чайник опустел, он заказал еще.
— Мне она нравится.
— Не боишься дурного влияния?
— Али хорошая девочка, искренняя, веселая…
— Пацанские манеры, бесполая внешность, имя, которое она переделала на мужской лад. Намек понимаешь?
Вы тут, в Паттайе, все повернутые на теме сексуальной распущенности, — рассердилась Рая. — И это заразно!
— Ты Валеру имеешь в виду или себя?
— Себя? — Она будто не пила успокоительного чая. Взвилась так, что Боря пожалел о сказанном.
— Напомнить, где мы столкнулись? — улыбнулся он ей. Марков хотел пошутить, а не обидеть ее. — И эта твоя туника… Очень фривольная. Я сдерживаюсь, чтобы не заглянуть в твое декольте.
Рая раздувала ноздри несколько секунд, но в итоге смогла расслабиться и улыбнуться в ответ.
— Меня этот город точно с ума сводит. Ни за что не вернусь сюда.
— Езжай в следующий раз на Самуи. Там классно. И никакого разврата.
— А Али не лесбиянка, просто пацанка. У нее муж дома есть, она фото показывала. А еще ей очень ваш водитель понравился. Сказала, не будь она окольцованной, обязательно закрутила бы с ним курортный роман.