В номере она была одна на данный момент. Дед куда-то умотал, причем с таким видом, будто отправился решать дела государственной важности. Стефания не понимала Палыча. Родителей — да. Но старик был загадкой для нее. Девушка знала, что тот сидел, и долго, так что нет сомнений в том, что на его руках чья-то кровь.
— Дедушка убийца? — спрашивала она у мамы с папой. Те в один голос отвечали «нет». — Тогда за что он сидел?
— За преступление, которого не совершал, — как заклинание повторяла его дочь.
— По какой статье его осудили?
— Не забивай себе этим голову. Твой дедушка хороший человек, которому не повезло.
Похоже, у них это наследственное! Всем в их семье не везет. Деда посадили, жена его на нервной почве заболела и умерла молодой от сахарного диабета, мама вышла замуж за надежного мужчину, к которому не питала чувств, потеряла сына, всю себя отдала дочке, а она… Она ее не любит совсем! Ни ее, ни папу. Брата обожала. Он был главным человеком в жизни Стефании. Но он погиб, и теперь она несет на себе крест хорошей дочери. Давно бы скинула его, но в память о брате… Тащит!
Он был таким замечательным, ее брат. Умным, талантливым, но не симпатичным. Впрочем, как вся ее семья. Когда мама родила дочь, все обомлели. Из ее чрева появился ангел! Прекрасный даже в первые минуты жизни: розовый, гладкий, ясноокий. Смотреть на него сбежался весь роддом.
— Как назовешь дочь? — спросил у матери главврач, он тоже явился, чтобы глянуть на необыкновенного ребенка.
— Ирой хотела.
— Неужели не видишь, что она не Ира? Не Света, не Катя, не Лена!
— А кто?
— Ты сама о каком имени мечтала?
— Снежанна, — призналась та.
— Э, нет, сейчас все ночные бабочки так себя называют. Опошлили они его.
— Жади назови, — подсказала соседка по палате, что прислушивалась к диалогу, — как героиню «Клона», — этот бразильский сериал тогда только отгремел, и под его впечатлением находились многие. — Я сына Лукасом назову, — и добавила хмуро, — если муж разрешит. Он на Васе настаивает.
— А мой Ирочку хочет. Но мы еще подумаем.
Брат предложил имя Стефания. Оно не просто красивое, королевское. Так звали младшую дочь Грейс Келли и Ренье III — принцессу Монако. Она была знаменита в конце восьмидесятых как певица, и хотя мальчик родился позже, когда о ней почти все забыли, он наткнулся где-то на кассеты с ее немногочисленными песнями и клипами, и заслушал их и засмотрел.
Некрасивый мальчик из рабоче-крестьянской семьи влюбился в принцессу! И по секрету сообщил сестре, что женится на ней, когда вырастет. Увы, он так и не вырос. И принцессе Стефании приходилось выходить замуж то за телохранителей, то за циркачей.
Вспомнив о брате, Стеф загрустила еще больше. Она подумала спуститься к бассейну, чтобы в кои веки понырять с головой, наплевав на прическу, но в дверь постучали. Пришлось открывать.
На пороге девушка увидела Маркова. Он был привычно хмур, помят, небрит, пах гвоздикой и лемонграссом, входящими в составы всех тайских снадобий. Все на себе использовал? Или просто провонял ими, торгуя?
— Привет, — поздоровался Борис и без приглашения зашел. Когда он переступил порог номера, она отметила, что он сегодня не в сланцах.
— Отличные кроссовки, — похвалила его обувь Стефания. — Фирменные? Он угукнул и осмотрелся.
— Деда нет?
— Ушел куда-то, скорее всего, на море.
— А ты чего не с ним?
— Не захотела.
Марков заметил кучу пакетов на кровати, подошел, заглянул в один, второй, в третий сунуть нос Стефания ему не дала — там нижнее белье.
— Тебе чего нужно? — нахмурилась девушка. Мало того что приперся без приглашения, еще и ведет себя в чужом номере как дома. — Если ты к деду, то…
— Нет, я к тебе, — оборвал ее он. — С Палычем потом поговорю.
— Я собираюсь спуститься к бассейну.
— Сделаешь это позже.
— Будет жарко! И вообще… — Стеф разозлилась. И так день дерьмо, а тут еще этот… — Ты кто такой, чтобы командовать мной?
— Тот, кто может доставить тебе кучу неприятностей. Так что сядь, красавица, и послушай…
— Иди в задницу! — Она схватила купальник, висящий на спинке стула, и демонстративно направилась в ванную. Но Марков схватил ее за руку и остановил. Не больно или грубо, но настойчиво. — Убери клешни.
— Стефания, ты же леди, — с мягким укором проговорил Борис. — Или все же бледи?
— Кто? Я в вашем старперском сленге не разбираюсь.
— Я знаю, что ты приходила в домик на холме в ТУ ночь, чтобы продать Витасу свою девственность за пятьдесят тысяч евро.
— Ничего подобного! — Она вспыхнула. Краснота залила не только щеки, но и шею. Сейчас Стефания выглядела не очень красиво, но крайне молодо. Как школьница.
— Есть свидетели. Так что сядь, девочка, успокойся и для собственного блага все расскажи мне.
— Не собиралась я продаваться! — выкрикнула она и рванула руку. Плевать на то, что на ней через три минуты нальются синяки и не будут проходить неделю. — Даже отдаваться! Я думала, у нас серьезные отношения назревают. Ждала предложения руки и сердца, а не этой… гадости!
И зарыдала.
Марков смотрел на девушку с недоумением. Она не играла (не получилось бы у Стефании это!), что никак не вязалось с тем представлением, которое он составил о ней и о ситуации в целом.
— Никакая я не бледи, — рыдала она. — Почему все со мной таааак?
Пришлось обнимать девчонку, успокаивать. Потом давать питьевую воду, салфетку, конфетку мятную. Когда истерика закончилась, Борис попросил рассказать ему все. Стефания больше не сопротивлялась:
— Мы познакомились с Витасом в Сети. Долго общались, узнавали друг друга. Я считала его своим женихом, но родителям представлять опасалась.
— Почему?
— Он мне в отцы годился, это раз. Иностранец, два. Три: по мнению мамы с папой, взрослые дяденьки из Европы в интернете ищут таких наивных дур, как я, чтобы их совратить.
— В принципе, они правы, как оказалось.
— Поэтому я и представила им как своего жениха Эда.
— Воспользовалась парнем, — укорил ее Борис.
— А он мной: представил дружкам как свою девушку, чтоб они от зависти позеленели, — не дала Маркову пробудить в себе чувство вины Стефания. — И у него был шанс со мной. Сам его упустил.
— Об этом позже. Давай о том вечере. Ночи, если точнее. Ты пришла в домик, Витас тебя встретил и?…
— Повел себя, как похотливая скотина, и я не понимаю, почему. Мы не обсуждали с ним секс вообще! Единственное, что он узнал, так это о моей девственности. И о моем намерении сохранить ее до первой брачной ночи.
— Витас предлагал тебе деньги?
— Да. Пятьдесят тысяч.
— Показывал их?
— Собирался, в ящик комода полез, но я оскорбилась и ушла. А потом полночи проплакала. А этот козел… даже не извинился!
— У него уважительная причина: он умер.
— Не сразу же! Через несколько часов! Витас должен был догнать меня, прощения попросить, а он… а он остался в комнате, чтобы набухиваться.
— Тебе его совсем не жаль, так ведь?
Она не ответила. Отвернулась, но Боря успел заметить, как сверкнули ее глаза. В них — ТАК ЕМУ И НАДО!
— У тебя был второй аккаунт в Сети? — задал другой вопрос Боря. Тот, на который точно получит ответ.
— Да, тот, что для родителей.
— А не для них? И не для богатых женихов третий?
— Нет.
— Уверена? Может, заводила да забросила? Или его взломали? — Стефания покачала головой. — От твоего имени кто-то писал Витасу. Он договорился о продаже девственности. Густавсен согласился именно на это, а не на женитьбу.
— Но он же писал мне, что любит и хочет быть со мной до старости.
— Играл в игру, которую, как он решил, ты сама затеяла. И вот теперь вопрос: кто мог выступать от твоего имени? Этот человек имел доступ к твоему телефону или компьютеру.
— Подозревать родителей глупо. Деда тем более, он с кнопочным телефоном ходит. Подружки-завистницы? Но я храню от них все подробности личной жизни — могут проболтаться родакам и подставить меня. Отвергнутые поклонники? Тоже нет. Был один, Эд, и тот сам меня отшил… — Стефания резко захлопнула свой прелестный ротик, поджала его. Только теперь Боря заметил, что она похожа на Палыча. Он тоже собирает губы в трубочку, когда погружается в думы. Только у него они уже сухие и морщинистые. — А это не он? — спросила Стефания у Маркова после паузы. — Не Эдик все затеял? Он доступ к аккаунтам и дистанционно получить может, наверное? Гений же.
— Я в этом не разбираюсь, а в людях — да. Не он это.
— Больше некому.
— Зачем ему это?
— Чтобы устроить мне проверку. Продамся я за полтинник или нет.
— Ты не продалась, но он тебя все равно, как ты сама выразилась, отшил. И где же логика?
Стефания не знала, что ответить. Она вообще выглядела потерянной. Ей больше всего хотелось остаться одной, выдохнуть. Но Марков не доставил ей такой радости.
— Ты знала, что в Паттайю прилетел отец Витаса? — спросил он у Стефании, что достала из холодильника бутылочку лимонада. Борису попить она не предложила, а он не отказался бы от кислой газировки.
— Нет, откуда?
— Может, дед говорил?
— Палыч со мной мало общается. А покойного Витаса и его родственников не вспоминает вовсе. Ему до своих дела нет, а до чужих подавно.
— Убили его сегодня.
— Кого? — Стеф моргнула. — Отца Витаса? — и добавила равнодушно: — Какой кошмар!
— Это сделал тот же, кто расправился с его сыном…
— Три проститутки это сделали, — послышался громовой голос из прихожей. — Ради денег. Задержали их!
Это Иван Павлович вернулся с рынка. О последнем говорило множество прозрачных пакетов со съестным, тут и клецки, и шашлычки, и бутылочки с мандариновым соком, и резаные фрукты.
— Откуда знаете?
— Русские на базаре обсуждали.
— Девочки сознались?
— Нет конечно. Верещали на всю Шестую сойку, когда их увозили. — Палыч сунул пакеты в холодильник. — Ты ко мне?