ОСНОВНОЙ ПЕРЕЧЕНЬ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бунташный век. М., 1983.
2. Восстание И. Болотникова. Документы и материалы. М., 1959.
3. Палицын Авраамий. Сказание. М.-Л., 1955.
4. Повесть о победах Московского государства. Л., 1982.
5. Сказания современников о Дмитрии Самозванце. СПб., 1859. Ч. 1–2.
1. Беляев И. О русском войске в царствование Михаила Федоровича и до преобразований, сделанных Петром Великим. М., 1846.
2. Волков В. А. Войны и войска Московского государства. М., 2004.
3. Кобзарева Е.И. Шведская оккупация Новгорода в период Смуты XVII века. М., 2005.
4. Любомиров А. Г. Очерки истории нижегородского ополчения. М., 1939.
5. Очерки русской культуры XVII века. М., 1979. Ч. 1.
6. Посошков И.Т. О ратном поведении // В кн.: Книга о скудости и богатстве и другие сочинения. М., 1951.
7. Смирнов П.П. Города Московского государства в первой половине XVII в. Киев, 1919. Т. 1. Вып. 1–2.
8. Скрынников Р.Г. Россия накануне Смутного времени. М., 1980.
9. Тюменцева И. О. Смута в России в начале XVII столетия. Движение Лжедмитрия. Волгоград, 1992.
10. Форален Г. Балтийский вопрос в XVI и XVII столетии. СПб., 1894. Т. 2.
11. Яковлев А. Засечная черта Московского государства в XVII в. М., 1916.
1. Акты Московского государства, изданные императорской Академиею наук под редакцией Н.А. Попова. СПб., 1890–1894. Т. 1–2.
2. Воссоединение Украины с Россией: Документы и материалы в трех томах. М., 1953. Т. 1–3.
3. Летопись Величко. Киев, 1848. Т. 1.
4. Мемуары, относящиеся к истории Южной Руси. Киев, 1896. Вып. 2.
5. Попов А. Н. Изборник славянских и русских сочинений и статей. М., 1869.
6. Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах: Сборник документов. М.-Л., 1952.
1. Андреев И.Л. Алексей Михайлович. 2-е изд. М., 2006.
2. Ванштейн О.Л. Россия и Тридцатилетняя война. Очерки по истории внешней политики Московского государства в первой половине XVII в. М., 1947.
3. Козляков В.Н. Михаил Федорович. М., 2004.
4. Маньков А.Г. Уложение 1649 года — кодекс феодального права России. Л., 1980.
5. Международные связи России в XVII–XVIII вв. М., 1966.
6. Ригельман А. Летописное повествование о Малой Руси. М., 1847.
7. Сташевский Е. Смоленская война 1632–1634 гг. Организация и состояние русской армии. Киев, 1919.
РОССИЯ В XVII в.Краткий обзор историографии[70]
XVII столетие началось с великой трагедии — в стране началась Смута. Наступила пора неопределенности и безверья в порядок сложившейся веками российской государственности. Если в Средние века на Руси враждовали между собой князья, то их действия ограничивались определенными регионами (княжествами). Князья, стремившиеся добиться определенной власти и первенства, действовали в пределах двух или трех княжеств. В борьбе за превосходство участвовали княжеские дружины, но земледельцы — крестьяне и посадский люд — ремесленники, как правило, не принимали участия в княжеских междоусобицах. Но Смута внесла в умы практически всего населения государства неясность и тревогу (смуту) за судьбы не только семейных очагов, но и государственного строя. Шатость и разброд проникли во все слои общества и раскололи его на многие полярные группировки.
С прекращением законной династии Рюриковичей (несмотря на условность подобной терминологии) княжеские и боярские роды (особенно московской аристократии) ринулись к освободившему трону, стремясь закрепить за собой первенство в обладании им или быть ближе к будущему новоизбранному царю. Провинциальные дворяне, подвергавшиеся постоянному давлению со стороны столичной аристократии, также решили отстоять свое право на «место под солнцем». Трудовое население — крестьянство и городские ремесленники, уставшие от поборов и налогов, не стали ждать очередных милостей от будущих правителей — они решили силой пресечь беззаконие, тем более что в годы, предшествовавшие Смуте, на их долю выпала самая трудная участь. Неурожаи начала XVII в. разоряли их хозяйства. Они катастрофически нищали, а поборы оставались прежними, и дело дошло до того, что помещики и владельцы (бояре, дворяне) стали отпускать их «на волю» — без земли и дворов. Социальные противоречия достигли свое апогея — копилась горючая смесь. Многие бывшие помещичьи крестьяне и холопы (слуги при дворах своих прежних владельцев) уходили в казачьи общины на южные окраины — традиционные очаги вольных казаков, возникшие в конце XV в. в степях Придонья, по рекам Дон, Воронеж, Хопер и других.
Несмотря на разность целей, возникших в умах российского общества, перед Россией во всей остроте встал один вопрос: кто будет управлять страной и каким образом оно, то есть управление, будет осуществляться?
Наиболее верно и близко к истине охарактеризовал развитие событий Смуты известный русский историк В.О. Ключевский: «Отличительной особенностью Смуты является то, что в ней последовательно выступают все классы русского общества, и выступают в том самом порядке, в каком они лежали в тогдашнем составе русского общества, как были размещены по своему сравнительному значению в государстве на социальной лествице (лестнице) чинов. На вершине этой лествицы стояло боярство; оно и начало Смуту»[71].
К сложнейшему и трагическому периоду в истории России обращались и предшественники В.О. Ключевского — маститые российские историки, такие как Н.М. Карамзин, С.М. Соловьев, Н.И. Костомаров и другие. Так, по мнению Н.М. Карамзина, Смута возникла в результате кризиса старой династии Рюриковичей. «Как бы действием сверхъестественным, — писал он, — …тень Дмитриева вышла из гроба, чтобы ужасом поразить и привести в смятение всю Россию».
С.М. Соловьев считал причиной Смуты дурное состояние нравственности, являвшееся результатом столкновения новых государственных начал со старым, дружинным. Это столкновение выразилось в противостоянии московских государей с боярством — представителем дружинных традиций. Другой причиной Смуты он считал чрезмерное развитие казачества с его традиционными противогосударственными стремлениями (см.: Соловьев С.М. История России. М., 1963. Кн. IV. Т. V. Гл. II).
Все вышеперечисленные причины были присущи возникновению Смутного времени. В.О. Ключевский во многих случаев интуитивно и правильно определил причину Смуты в социальном напряжении российского общества, но его концепция о постепенном вхождении различных слоев населения страны в Смуту не находит своего подтверждения в источниках того времени: «Новом летописце», «Сказании Авраамия Палицына», «Временнике дьяка Ивана Тимофеева» и других местных летописях (двинских, устюжских и прочих)[72]. Именно широкое привлечение источников позволило В.О. Ключевскому открыть путь для будущих исследователей событий, в частности Смутного времени и в целом второй половины XVII в.
В советский период отечественные историки внесли немалый вклад в изучение Смуты. Это прежде всего работы С.Ф. Платонова[73], который продолжил разработку концепций В.О. Ключевского. Монографии И.И. Смирнова, А.А. Зимина, В.И. Корецкого существенно дополнили историографию Смутного времени, но они, как правило, заостряли свое внимание на классовой борьбе, происходившей в стране в первой четверти XVII в. Но тем не менее отечественные историки ввели в научный оборот новые архивные материалы, что, несомненно, повлияло на качество исследований по событиям Смуты. Особое место в ряду современных работ по истории Смутного времени занимают работы петербургского исследователя Р.Г. Скрынникова. Автор внимательно и скрупулезно изучил источники и литературу по истории Смуты. Широкий охват важнейших событий того времени, литературное мастерство снискали монографиям Р.Г. Скрынникова[74] заслуженную известность среди не только профессиональных историков, но и широкого круга читателей. Автор последовательно проанализировал этапы развития Смутного времени — династический кризис, борьба аристократической верхушки за власть (князей и боярства), появление череды самозванцев — авантюристов и поддерживающих их феодалов — как иностранных, так и российских, разрастание социального кризиса (мятежи и восстание И.И. Болотникова, разбои беглых холопов и «воровских казаков»). Все это присутствовало. И все же первопричина возникновения Смуты, по нашему мнению, заключалась именно в противостоянии двух антагонистических классов, присущих человеческому обществу, живущему в государстве, — класса угнетателей и класса угнетенных, а степень и острота противоречий зависела и, вероятно, будет зависеть от конкретных условий существования этих полярных по своей сути составляющих. Именно выявление начал первопричин возникновения Смуты теряется в попытках историков найти исходные точки в тех или иных явлениях того времени.
Так, отечественный историк А.Л. Станиславский обратился к актуальной и малоисследованной истории казачества в событиях Смуты[75]. Автор в книге уделил больше внимание противоборству казачества и дворянства. Но кем же были казаки? Освободителями России от иностранных интервентов или их пособниками? Были ли казаки той монолитной силой, которая могла освободить Российское государство? Вопросов набирается много, но единого ответа в монографии нет. Казаки были и среди интервентов, но в целом они сыграли определенную роль в прекращении Смуты. Казачество упорно отстаивало право быть избранным на трон не иностранного, а только отечественного претендента. И в то же время события Смуты, вплоть до избрания царя, показали их ненадежность, а в некоторых случаях и разрушительную деятельность по отношению к государственной власти, пусть даже слабой и непопулярной. Казачьи таборы действовали против собственных российских граждан. И. Заруцкий, И. Сумбулов и часть более мелких казачьих воинских объединений грабили российские города и села. И эти действия также должны быть учтены, ибо они не прибавляли стабильности и монолитности не только в освободительном движении, но и в ополченских формированиях.