- Крышка всем вам, - процедил он сквозь зубы, выйдя из офиса на улицу.
4.
Алексей открыл глаза и поглядел на лежащую рядом с ним Инну. "Похожа на Лену, как похожа, особенно во сне", - подумал он. Инна безмятежно спала после бурно проведенной ночи. Алексей встал и прошел на кухню. Закурил, задумался...
Прошло только три месяца с тех пор, как он познакомился с Инной Костиной. Она работала бухгалтером в Фонде афганцев-инвалидов и приходилась какой-то дальней родственницей их секретарше Аллочке, какой именно, он так и не понял. Поначалу она консультировала его по всевозможным хитросплетениям бухгалтерии, пока он не принял на работу в свою фирму опытного бухгалтера Ковалева, ранее работавшего в КГБ. Сначала он был равнодушен к ней. После страшной смерти Лены он вообще не глядел ни на одну женщину, хотя чувствовал, что, например, очень нравится двадцатилетней миниатюрной секретарше Аллочке. Та бросала на него нежные взгляды, а он словно их не замечал. А тут... что-то дрогнуло в его раненом от страшной потери сердце. Какой-то поворот головы, какое-то брошенное слово, интонация... Алексей на секунду закрыл глаза и воочию увидел перед собой покойную жену. Точно, похожа, и глаза, и волосы, и походка, и голос...
Инне Костиной было двадцать три года. Но несмотря на молодость, её голубые глаза были полны какой-то тайной грустью. Она была молчалива и строга, охотно помогала Алексею, когда он обращался к ней за советами, но не делала ни малейших попыток, чтобы их отношения перешли в какую-нибудь иную плоскость. А он порой не мог оторвать от неё своего взгляда, стоял рядом и глядел, глядел... И что-то происходило в его душе...
- Что вы на меня так смотрите, Алексей Николаевич? - как-то спросила она.
- Так..., - неожиданно вздрогнул и смутился он.
Инна не знала ничего о том, что произошло с семьей Кондратьева. Сергей Фролов, весельчак и балагур, был в таких вопросах нем, как могила и ничего никому не рассказывал. Просто представил Кондратьева, как своего боевого товарища, и все...
- У него есть семья? - спросила на следующий день Фролова Инна.
- Была, как же без семьи? - помрачнел Сергей. - А тебе-то что до этого? Влюбилась, что ли? А вот я тебе... - И погрозил ей пальцем.
- А что, нельзя? - покраснела Инна. - Я женщина свободная, поэтому и спрашиваю вас, свободен ли он...
- Он не свободен от черных мыслей, Инночка, - покачал головой Сергей. - Он бесконечно одинок. Живет пока у меня, но собирается уйти и снять квартиру. Думает, бедолага, что стесняет меня... А что? Пусть снимает, деньги у него теперь есть. Надо и ему личную жизнь налаживать. Нас-то с Настюшкой он не стесняет, а вот мы его стесняем своей любовью, это точно. Мужик же он, в конце концов, ему всего-то тридцать четыре годика...
- Неужели только тридцать четыре? - удивилась Инна. - А я думала, уже за сорок...
- Уже за семьдесят, дорогая, если каждый год в Афгане считать за десять... А если ещё прибавить что-то другое, то и за двести... А ты вот что, составь-ка мне к завтрашнему дню отчет для налоговой инспекции...
- А что другое? - привстала с места Инна. Ее стало жутко интересовать прошлое Алексея.
- Экая ты любопытная личность..., - нахмурился Фролов. - Вот я, например, не интересуюсь твоим прошлым, и Леха не интересуется. А она, понимаешь, вся затрепетала от любопытства... Если интересно, возьми сама, да спроси... Язык-то есть, небось... А я в такие дела встревать не люблю...
Но на следующий день и Алексей поинтересовался у друга про Инну.
- Да вы что? - расхохотался Сергей. - Сговорились, что ли, меня извести своими вопросиками? Она про тебя спрашивает, ты про нее. Ну она, понятно, молоденькая, неопытная, только институт закончила. А ты? Боевой офицер, кавалер наград... Интересно, возьми, да спроси её саму... Ладно, хлопнул он друга по плечу. - Знаю, что свободна, знаю, что хорошая девчонка, а, что красавица, ты и без меня углядел, иначе бы не интересовался... А то, что у неё была в прошлом какая-то личная драма, я могу только догадываться по её печальным голубым глазам... Остальное узнаешь сам, Леха. Действуй, - с грустью поглядел на него он. - Что поделаешь? Прошлого не вернешь, а живым жить... Идет жизнь, никуда не денешься. Одной работой жив не будешь, а тебе ещё так мало лет... Хотя, времени с ... ну... прошло ещё мало... Короче, тебе решать, ты мужик взрослый...
Вскоре Алексей снял квартиру неподалеку от работы и съехал от Сергея.
А как-то заехал по своим делам в Фонд и снова увидел там Инну.
- Здравствуйте, - произнес он, входя в комнату. Инна вздрогнула и густо покраснела.
- Здравствуйте, Алексей Николаевич, - пробормотала она. - Вы к Сергею Владимировичу? А его нет, вы разве не знаете, он уехал с делегацией на Конгресс миролюбивых сил в Швейцарию.
- Правда? А я и не знал, я в Китае был, по своим торговым делам. И когда он будет?
- Не раньше вторника. А у вас что-то срочное?
- Да нет, время терпит. Я пойду тогда... В офис надо. Дела, понимаете ли...
Он уже направился к выходу, как вдруг резко остановился, поглядел на Инну и выдавил из себя:
- А что вы делаете сегодня вечером? Пятница, завтра выходной, добавил он почему-то.
- Ничего не делаю, нет у меня никаких дел. А что?
- Пойдемте со мной в ресторан, посидим, - предложил Алексей. - Если вам это не неприятно, конечно...
- Конечно, нет, - привстала с места Инна. - Почему мне это должно быть неприятно? Мне, напротив, это очень даже приятно...
... Они сидели в ресторане "Дома туриста" на Ленинском проспекте, а потом он проводил её домой. Жила Инна с родителями в двухкомнатной квартире на улице Удальцова.
...В ресторане Алексей разговорился, рассказывал Инне о своей службе, о боях и погибших друзьях. Особенно много рассказывал о Сергее Фролове.
- Если бы не он, я бы, наверное, не выжил, - добавил он в конце рассказа.
- Да? - удивилась Инна. - А он мне говорил, что, наоборот, это вы ему жизнь спасли в Афганистане, вынесли его раненого с поля боя.
- Было и это, - еле слышно проговорил Алексей. - Но это все ерунда. Его помощь для меня была гораздо весомее. Его могли спасти и другие ребята. А вот меня, кроме него спасать было некому...
Инна вопросительно глядела на него, но он уже замкнулся в себе, не желая продолжать этот разговор. Видения снова охватили его... Гарнизон, пыль, духота... И Митенька в голубой кепочке, бегущий к нему. "Папа приехал! Папа приехал!" Он побледнел и вздрогнул.
- Да что с вами? - встревожилась Инна.
- Да, ничего, извини. Скучно тебе со мной, Инна. Ты молодая, красивая женщина... А я..., - махнул он рукой.
- А вы... А ты... что, старик, что ли? Вам... Тебе едва за тридцать...
- Это с какой стороны поглядеть... Давай выпьем... За тебя!
- За все хорошее! А плохое само придет...
... И вот он проводил её до подъезда.
- Зайдешь? - спросила она. - Я одна... Родители в санатории.
Он промолчал. Сделал было движение к подъезду, но вдруг снова вздрогнул и остановился. Неловко поцеловал в щеку Инну и зашагал восвояси... Инна в недоумении осталась стоять на месте...
... А на следующий день он снова поразил её. Была суббота, выходной день. Часов в одиннадцать она вышла в магазин. Стоял ясный ноябрьский, почти зимний день, ярко светило солнышко. Инна стала заворачивать за угол и вдруг нос к носу столкнулась с Алексеем. Он был гладко выбрит, хорошо выглядел в своем темно-синем пуховике и держал в руке букет розовых гвоздик.
- Здравствуй, - произнес он, протягивая ей букет. - Я к тебе... Только вот номера квартиры я не знаю... Как бы я тебя нашел, ума не приложу, пришлось бы соседей опрашивать, неудобно как-то...
- Да? - смутилась она. - А я вот в магазин...
- Пошли вместе.
Через полчаса они сидели в её уютной квартире перед бутылкой шампанского.
- Ты мне очень нравишься, Инна, - тихо сказал Алексей. - Но... ты меня извини... Мое поведение кажется тебе странным. Я сам расскажу тебе обо всем... Давай только выпьем немножко. А то мой рассказ будет слишком тяжелым...
... - Боже мой, боже мой, какой кошмар, какое горе! - рыдала Инна. Как все это ужасно... Твоя жена, твой малыш... Твой погубленный малыш...
Она просто билась в истерике, и уже Алексею пришлось утешать её. Но она никак не могла успокоиться. И именно в этот момент Алексей испытал к ней, к этой хрупкой девушке, чем-то неуловимым напоминавшей ему покойную Лену, чувство настоящей любви и нежности....
... - Нет, я не могу, я не могу, я не имею права..., - продолжала рыдать она, уже в постели, полураздетая. - Ты такое пережил... Нет, я не могу... Не могу, извини, Алеша...
... Так и началась их любовь...
Алексей старался при Инне не упоминать о покойной Лене. Она была такая впечатлительная, такая ранимая... У неё в недавнем прошлом была несчастная любовь, она с неохотой и каким-то раздражением поведала ему об этом...
Им было хорошо вдвоем. Постепенно начинала оттаивать душа Алексея. И свой гарнизон он вспоминал все реже и реже, старался не вспоминать. Ни гарнизон, ни вокзал в Душанбе, ни голубенькую кепочку, ни лакированную босоножку... Слишком уж больно все это было...
Так прошло три месяца. Фирма "Гермес" процветала, и недавно Алексей сумел полностью рассчитаться с Фондом за предоставленный кредит.
Жизнь шла своим чередом. И иногда Алексей Кондратьев начинал чувствовать, что он снова счастлив... Он не знал, какие сюрпризы преподнесет ему в жизнь в самом ближайшем будущем...
5.
... - Я сразу понял, что ты остался хорошим парнем, Миша, - широко зевнул Коля-Живоглот и потянулся к пачке "Мальборо", лежавшей на столике. Вытащил сигарету, а Лычкин угодливо щелкнул зажигалкой. Живоглот с наслаждением затянулся сигаретным дымом. - И больше всего мне в тебе нравится, что ты честолюбив. Ведь в большинстве своем люди - это стадо баранов, тупые, безынициативные... Ничего им не надо, тоскуют только по колбасе за два двадцать и пионерским песням под шум барабанов и горна. Но ты не такой, ты мужик... Оскорбил тебя этот Кондратьев, и ты хочешь ему отомсти