ть. И правильно, никому ничего спускать не надо... Я вот никогда никому ничего не спускаю, таков мой жизненный принцип. Друзьям ты помогаешь, хотя и сам нуждаешься, а врагов хочешь уничтожать... Ты мужик, Миша, ты молоток... А теперь к делу, дело прежде всего. Надо, чтобы наше с тобой сотрудничество стало взаимовыгодным, иначе ничего не получится. Главное - это выгода... Ты не хочешь пахать на Кондратьева за гроши, ты хочешь стать директором собственной фирмы, и правильно, плох тот солдат, который не хочет стать генералом. Но до этого тебе ещё далеко, все это надо заслужить. Я вот прошел через две ходки, голодал, холодал, били меня смертным боем и менты и кореша... А что? Не без этого... Результат видишь сам - хата, тачка, скоро будет вторая, дачу собираюсь строить, участок вот купил по Боровскому шоссе, двадцать соток... Хочу, чтобы мамаша на старости лет пожила на своей земле... Но у каждого свои преимущества. У меня вот жизненная школа, а у тебя что? - Он пристально поглядел своими глазками-бусинками на молчавшего Михаила. - Ну, чего молчишь, братан? Ты говори, излагай. А я покумекаю над твоим предложением... Только если ты хочешь явиться к Кондратьеву на хату или на службу и прирезать его при свидетелях, то тут уж ты сам, без меня, на такие подвиги я не подписываюсь, ни за какие бабки... Есть у тебя планчик?
- Есть, - тихо произнес Михаил.
- Тогда излагай. Только конкретно, без всяких там ширлей-мырлей... Не люблю пустобайства.
- Значит так, - отдышался бледный как полотно Михаил. - К Кондратьеву постоянно приходят клиенты, заключают договора на поставку продуктов в разные районы. Делается дело так: Предоплата двадцать пять процентов. Предоставляется копия платежки, заверенной банком отправителя. Но обязательно нужна банковская гарантия в том, что намерения компании серьезные. А остальная сумма - семьдесят пять процентов должна быть выплачена через месяц с момента получения товара согласно договору.
Живоглот молчал, постоянно курил, внимательно слушал Михаила.
- Давай, давай, хорошо излагаешь, бродяга, чувствуется высшее экономическое образование. Не вахлак какой-нибудь неграмотный... Вот в этом и есть твое преимущество, в образованности и сообразительности. Ты скажи мне вот, что, как они, клиенты эти всегда вовремя расплачивались? Проколов, кидняка не было?
- Никогда не было, ни разу. Все шло гладко...
- А теперь должна произойти осечка, пора пришла? - рассмеялся Живоглот. - Я правильно уловил ход твоей научной мысли?
- Правильно.
- Итак... Что требуется от меня?
- Скоро должен приехать клиент из Тюмени. Я его знаю, его фамилия Дмитриев. Борис Викторович Дмитриев. Он уже дважды приезжал в "Гермес", брал богатые партии. Продукты предназначены для нефтяников Сибири. Так вот, - уже совершенно задыхаясь от волнения, произнес Михаил. - Мне пришла в голову мысль, а что, если этого Дмитриева заменить другим человеком? Дмитриев приезжает с печатью своего предприятия и доверенностью. И печать, таким образом, будет на поддельной доверенности совершенно подлинная...
Глазки Живоглота загорелись каким-то адским огнем. И это понравилось Михаилу, он понял, что планчик заинтересовал бандита.
- Так, хорошо излагаешь, грамотно. А куда же мы денем настоящего клиента, ну этого самого Дмитриева? - хитро глядя на собеседника спросил он.
- Ну..., - замялся Михаил. - Вот в этом ваша помощь и будет заключаться.
- Вона как, - расхохотался Живоглот. - Экой ты, оказывается... А что, такие дела в перчатках не делаются... Вернее, наоборот, именно они делаются в перчатках. Чтобы пальчиков не осталось на трупе...
От произнесенного вслух слова "труп" Михаил опять побледнел.
- Так, - посерьезнел Живоглот. - Теперь ты мне, братан, скажи вот что. На какие суммы заключаются эти договора?
- На разные. Но мне доподлинно известно, что сибиряки на сей раз хотят взять товар на сумму пятьсот тысяч долларов. И в случае удачи весь товар будет наш, - торжественно провозгласил Михаил, желая произвести на собеседника впечатление. Но тот и глазом не моргнул, только закурил очередную сигарету.
- А кто будет заниматься реализацией товара? - спросил он.
- Весь товар реализую я, - твердо заявил Михаил. - Имею такую возможность.
- И правильно, правильно, - одобрил его слова Живоглот. - Берешь на себя инициативу, не желаешь перекладывать на плечи других то, что можешь сделать сам. А то, чего не можешь, предлагаешь сделать мне и моим корешам... Очень даже благородно и справедливо... Я посоветуюсь с компетентными в подобных делах людьми. В целом твой планчик неплох, а детали мы обговорим позднее. Сейчас я немножечко спешу, через минут двадцать за мной должны заехать братаны. Я буду одеваться. А ты мне скажи одно - что ты лично хочешь иметь со всего этого? Какова твоя доля?
- Я хочу иметь тридцать пять процентов, - глядя в пол, произнес Михаил.
Живоглот слегка присвистнул.
- Губа твоя не дура, как я погляжу. Это сколько же получится, братан? Продашь, небось, за лимон, значит триста пятьдесят штук зелени твои. А не жирно ли тебе будет?
- Я продам товар по оптовой цене склада. В Рязани продам, имею там нужных верных людей. Деньги будут немедленно, за день обернемся. То есть, не за лимон, а за пол-лимона...
- Тоже верно, зачем светиться? Продашь оптом, надежным людям. И сразу нал, драгоценный, любимый всеми нами нал... Но и сто семьдесят пять штук это очень много, очень... Крутовато запрашиваешь, братан. Думаю, компетентные люди на это не пойдут... Такое дело серьезное, мокрое, братан, дело-то, - улыбнулся Живоглот и стал натягивать на себя джинсы.
Раздался телефонный звонок.
- Алло, я... Я... Да... Жду... Заезжайте, - пробасил мрачным голосом Живоглот и положил трубку. - Через минут десять будут, - доверительно сообщил он Михаилу, вытащил из-под матраца ПМ и сунул его в задний карман брюк, при этом подмигнул собеседнику. - Такие дела, что поделаешь? Жизнь такая, - словно оправдывался он за свой жест. - Сплошная, братан, трансформация, пертурбация, а попросту говоря, хаос... А нам что остается? Только барахтаться, чтобы не потонуть... И ты, я вижу, тонуть не желаешь. А желаешь сытно жрать, ездить на иномарке и жить в собственном доме... Правильно. Я посоветуюсь с кем надо о твоем планчике, но мое мнение, что ты слегка переборщил насчет процентов. Я тебе звякну денька через два-три... Если живой буду, разумеется. А так... не поминай лихом.
Раздался звонок в дверь, Живоглот открыл, и в комнату ввалилось трое парней. Один был особенно колоритен. Ростом под два метра, черный ежик волос на голове и шрам через все загорелое дочерна лицо. А правый глаз слегка прижмурен и было непонятно, видит ли он им или нет. Пудовые кулачищи были совершенно синими от татуировок. Таких экземпляров Михаилу до сих пор видеть не доводилось. Этот человек вопросительно поглядел на него, а затем на Живоглота, как бы спрашивая его, кто таков, почему не знаю. Живоглот слегка кивнул головой, свой, мол...
- Как дела? - прохрипел двухметровый, глядя своим левым открытым глазом на Михаила.
- Н-н-нормально, - ответил тот.
- Ну и ништяк, раз нормально.
- Ладно, Миш, бывай, - сказал Живоглот, хлопая Михаила по плечу. - Мы бы тебя подвезли, да места в машине нет. Ничего, скоро будешь на своем "Мерсе" разъезжать...
И Михаил бочком стал протискиваться к двери... Аккуратно закрыл входную дверь.
- Куда сейчас? - хриплым голосом спросил татуированный Живоглота.
- Поехали на толковище, передернули затворы пушек, - предвкушая интересное, улыбнулся Живоглот. - Давно уже не разминали старые кости, а, Большой? - обратился он к татуированному.
- Давненько, - согласился он. - Целых трое суток... Застойные явления в нашем деле...
- ... не проходят, демобилизуют, портят кровь, - добавил Живоглот.
Он накинул куртку, и вся пятерка рванула вниз. Там наготове стояли две машины "Ауди-100" и джип "Шевроле-Блейзер" с работающими двигателями. Они были битком набиты угрожающего вида людьми. Живоглот сел в свой БМВ, и тут же три машины рванули на Рублевское шоссе. Эту кавалькаду наблюдал уже вышедший на шоссе Михаил. Живоглот заметил его и махнул ему рукой. Тот тоже помахал в ответ, сам того не замечая, как сгибается в угодливом поклоне. Зато это заметили Живоглот и сидящий с ним рядом Большой.
- Гнилой он какой-то, - заметил Большой, отхаркиваясь и сплевывая харкотину в окно. - Чего у тебя с ним?
- А это не твое дело, братан Большой, - дружелюбно отозвался Живоглот. - Твое дело мозжить черепа и шмалять из волыны. А думать будем мы с Гнедым. Согласен со мной, братан?
- Согласен, - пробасил Большой.
Однако, разогреть кровь и помозжить черепа не удалось. Никто из враждующей группировки на толковище не явился. Что, впрочем, было воспринято братвой, как бескровная победа.
- Все свободны! - скомандовал Живоглот. - А мы с тобой, Большой, поедем к Гнедому. Благо тут совсем недалеко.
Главарь группировки Гнедой проживал в своем шикарном особняке на Рублево-Успенском шоссе, только не на самом шоссе, а в приятной тихой глубине, неподалеку от Москвы-реки в живописнейшем месте. И место это, и сам особняк Гнедого очень нравились Живоглоту, и он хотел, чтобы его будущее жилище было ничуть не хуже. Но для этого во-первых нужны были деньги, во-вторых деньги, и в пятых, и в седьмых, и в десятых... Только деньги, и ничего больше. Да, ещё живым надо было быть, такая маленькая, но важная деталь. А толковища порой бывали в последнее время не на жизнь, а на смерть. Все понимали, какое это решающее время. Не дай Бог, наведется в стране порядок, сложнее будет работать...
Особняк Гнедого окружал высоченный бетонный забор. В середине были железные ворота. Живоглот позвонил, и ему сразу же открыли.
- Свои, свои, - улыбался Живоглот. - Дома Евгений Петрович?
- Дома, дома, ждет вас, - улыбался и охранник, пропуская за ворота Живоглота и Большого.