Ланс хотел было сообщить, что и сам Скорцени находится сейчас в лагере, но попридержал язык, поскольку прибыл обер-диверсант не сам, а с фюрером. И визит этот — предельно секретный.
— Укротите свое любопытство, Ланс. Говоря о Штубере, я всего лишь хотела подчеркнуть, что у него здесь свой человек. Однако время сейчас нервное, а потому и люди из СД тоже крайне нервные. Если уж вы решили стать камикадзе, то поинтересуйтесь лично у фюрера, — неудачно съязвила она. И была очень удивлена, когда, немного поколебавшись, Ланс признал это здравой мыслью, тем более что фюрер только что прибыл в «Реген-вурмлагерь».
— Он здесь?! — поразилась этому сообщению Эльза. — Фюрер прибыл в лагерь?! Вы идиот, Ланс. Почему вы до сих пор скрывали это от меня?
— Не знал, что для вас это важно. Поскольку вы — из близкого окружения Гиммлера, думаю, что от вас скрывать этот визит не стоит. К тому же рано или поздно вы узнаете о нем.
— Мне не мешало бы встретиться с фюрером.
Ланс снисходительно хмыкнул.
— Появилась одна идея, которая тоже может быть реализована за пределами погибающего рейха.
— ... Подчеркиваю: — не придал оберштурмфюрер значения ее словам, — сегодня это самая большая тайна «Регенвурмлагеря», поскольку визит фюрера совершенно секретный. Так что мы в расчете, гауптштурмфюрер: секрет за секрет.
— Не надейтесь, что так легко отделаетесь от меня.
— Вы от меня — тоже. И мой вам совет: не пытайтесь навязываться здесь фюреру.
— Навязываться? Мне?! Никогда не употребляйте в присутствии женщины это дурацкое слово — «навязываться». Я еще никогда и никому не навязывалась, ни одному мужчине. Это мужчины обычно навязываются мне, оберштурмфюрер Ланс.
— Все остальные — допускаю. Но только не фюрер, — назидательно напомнил ей начальник отдела секс-зомби. — Здесь вам рассчитывать не на что. Тем более — в присутствии Скорцени.
— Стоп, так вы хотите сказать, что и Скорцени тоже здесь? — задумчиво кивала головой «прародительница» лебенсборянок. — Это способно многое изменить в моих планах. Спасибо, что предупредили, оберштурмфюрер. Вот кого бы я сейчас с величайшим удовольствием затащила в" постель, так это Скорцени, — по-цыгански, азартно щелкнула поднятыми вверх пальцами — Уж он-то по-настоящему украсил бы мою коллекцию. А, как считаете, мой все еще несоблазненный Ланс?
Аленберн скомандовала своим секс-мерзавкам, чтобы те садились в машины и сама тоже уселась рядом с водителем «опеля».
— Кстати, Гиммлера и всех прочих не смущает, — спросил Ланс, опускаясь на заднее сиденье, — что этим арийкам придется не просто услаждать наших недочеловеков, но и рожать детей с задатками зомби?
— Увы, мой дорогой Ланс. Как я уже сказала, пока что никто не способен определить, кого именно они станут рожать, зачиная от зомби. Ради этого и задуман наш эксперимент. И потом, совершенно ясно, что очень скоро здесь появятся русские. Так лучше пусть они беременеют от обезличенных зомби, нежели от убежденных коммунистов. Впрочем, это, очевидно, одно и то же.
6
Особый интерес и у Лжегитлера и у самого Скорцени вызвала система водообеспечения лагеря. Часть речного русла попадала по специальным желобам под землю, спадала на колеса турбин и, заполняя по трубопроводам питьевой и технический резервуары, уходила в нижние пласты, в подземную реку. Но и к ней рабочие команды уже пробивали две скважины, чья вода через насосную станцию должна была поступать во все штреки и выработки, в половине из которых предусматривалось также создание резервных колодцев.
— Мне кажется, с водой в «СС-Франконии» проблем уже не будет, — самодовольно заявил фон Риттер, так и не дождавшись от упорно хранившего молчание лжефюрера какой-либо похвалы. Хотя был уверен, что заслуживает ее.
Тот с явной тоской в глазах взглянул на коменданта лагеря, и на лице его вновь заиграла едва заметная, снисходительная улыбка.
— Если бы мы создавали все это в предгорьях Альп, где-нибудь на границе с AtBCTpnefi или Швейцарией, это еще было бы объяснимо, — неожиданно пустился он в рассуждения вслух, как только вернулся в машине. — Но чего мы добиваемся здесь и сейчас? Насколько долго продержимся, когда все наземное пространство покроют, подобно саранче, русские и поляки, и мы совершенно потеряем всякую связь с окрестным населением, которое уже сейчас настроено к нам крайне враждебно?
Барон фон Риттер смотрел на него как на перевоплотившееся в фюрера Фризское Чудовище.
Если сам Адольф Гитлер такого мнения об этом лагере СС, рассуждал он, то кто же тогда продолжает настаивать на его создании? Кто финансирует, кто направляет в эти подземелья все новые и новые партии пленных и восточных рабочих?
— Значит, вы все же считаете, что пора вообще прекратить строительство « Регенвурмлагеря»? — ухватившись за спинку переднего сиденья, на которую налегал своей тщедушной спиной фюрер, комендант даже чуть-чуть приподнялся, словно хотел заглянуть в лицо вождя рейха, перегнувшись через его голову. И Скорцени понял: фон Риттер явно подстраховывается. Он опасается, что мысль о сворачивании строительства «СС-Франконии» была высказана Гитлером под настроение, и пытается добиться от него твердости. Однако лжефюрер лишь отделался вялым и неубедительным:
— Возможно, пора...
— Вы, мой фюрер, уверены, что все зря?! Что все усилия по дальнейшему строительству лагеря — уже бессмысленны?
— Просто теперь уже очевидно, что все это нужно было делать не так. Сооружение «Восточного вала», который пролег бы от Балтийского до Черного морей, полномасштабно следовало разворачивать еще в начале тридцатых годов.
— Но тогда это было невозможно, — как бы подсказывая ему, пробубнил Скорцени. — Тем более — полномасштабно.
— Да и располагать его нашим армейским фортификаторам и архитекторам следовало по ту сторону Одера и Нейсе, — дополнил его рассуждения фон Риттер. — Не знаю, прав ли я, мой фюрер? — тотчас же предусмотрительно усомнился он в собственных словах.
Лжефюрер ответил не сразу: Он вышел из машины, отмахнулся от попытки начальника унтер-офицерской разведшколы Янгера навязаться с докладом и остановился перед входом в небольшую мрачную выработку, которую строители почему-то забросили, поленившись хотя бы расширить до более или менее приемлемых объемов. По существу, он стоял перед тупиком, который приобретал для них свой, особый подтекст.
— Важна была сама идея «Восточного вала» как символа надежности наших восточных границ. Он нужен был нам так же, как римлянам — Троянов вал.
— Особенно этот вал важен был тогда, когда у нас появилась возможность проложить его по Днепру. И даже по Волге, упираясь южным концом в Каспийское, а северным — в Белое моря, — поддержал его мысль комендант.
Он уже опасался, как бы фюрер не впал в молчание. Какие бы слова фюрер ни произносил, это все же были слова. Под ними скрывался более или менее уловимый смысл. А вот, что скрывается за молчанием фюрера, этого не знает никто. Стоит ли удивляться, что фон Риттер просто-таки панически боялся его? Потому что даже молчание фюрера было... фюрерским молчанием.
— В идеальном варианте — да, «Восточный вал» должен был бы проходить по берегу Волги, — согласился Лжегитлер во время очередного переезда. — Но мы упустили этот шанс[50]. Как упустили и возможность закрепиться на Днепре. Все идет к тому, что в конце концов последним рубежом нашей обороны должны стать укрепления «Восточного вала», основы которого создавались и испытывались еще в первую мировую. Что вы думаете по этому поводу, Скорцени? — наконец не выдержал Зомбарт испытания полемикой с самим собой.
— Даже в том случае, если мы не успеем превратить наш «Восточный вал» в образец фортификационных сооружений, в представлении потомков он останется образцом великогерманского духа, наполняющего космические, земные и подземные сферы. Поэтому в любом случае следует ускорить работы по совершенствованию фортификационных сооружений «Регенвурмлагеря».
— Как раз об этом я и хотел бы просить вас, мой фюрер, — ухватился комендант за слова обер-диверсанта. — Кто-то должен сейчас же издать приказ о создании нового плана фортификации лагеря, а также о переброске сюда подразделения фортификаторов во главе с опытными инженерами, специалистам по дотам. — Скорцени болезненно поморщился, однако остановиться фон Риттер уже не мог. — Ну и, конечно же, нужны большие объемы цемента и металла, следует значительно увеличить финансирование...
«Стоп, кажется, мы зашли слишком далеко, — понял Скорцени. — Подобные обещания, а тем более — приказы, могут исходить, разве что от Гиммлера. В крайнем случае, его может издать Кальтенбруннер. Но лишь после согласования с рейхсфюрером СС».
Зомбарт хотел что-то ответить, но Скорцени, не опасаясь быть неверно понятым, властно опустил руку на плечо коменданту.
— Все это еще требует осмысления, бригаденфюрер, — мгновенно отреагировал Зомбарт, выводя из-под возможного удара и себя, и Скорцени. — И вообще, проявляйте инициативу. Если вам поручено создание «Лагеря дождевого червя», то из этого еще не следует, что вы и сами должны уподобляться дождевому червю.
— Извините, господин барон, но фюрер прав, — оскалился в победной улыбке обер-диверсант рейха, первым выходя из машины у какой-то выработки. И вслед за ним вышли все остальные, из обеих машин.
7
Спустившись со своего наблюдательного пункта, Штубер построил отделение эсэсовцев, которое все еще оставалось с ним, намереваясь двинуться на косу вторым эшелоном.
Он уже хотел вести это воинство к косе, когда ему вдруг доложили, что один из зомби ранен в грудь. Рана была не из легких, однако прямо во время боя зомби сам спустился с дерева и сидел теперь на склоне холма, оголив рану и привалившись спиной к стволу. Рядом с бинтом в руке стоял фельдшер-эсэсовец и молча, напряженно как-то наблюдал за «древесным стрелком».