Аура оглядывается через плечо:
— Хочешь со мной?
Эстер догоняет сестру. Робко протягивает руку — Аура сжимает ее ладонь. Эстер почти десять, Ауре — тринадцать. На плече висит сумка.
— Ты уходишь от нас? — хнычет Эстер.
Аура останавливается и наклоняется так, чтобы смотреть ей прямо в глаза.
— Я никогда не покину тебя, Старри. Как бы ты мне ни надоедала.
Душа у Эстер сияет ярче луны.
— Если не от меня, то куда ты идешь?
Аура указывает на валуны.
— Вон там лагуна, ее не видно. Хочу произнести заклинание и наколдовать любовь шелки.
Эстер сдавленно фыркает. Она ждет, что сестра присоединится к ней или скажет, что пошутила, но сестра молчит. С тех пор как Ауре исполнилось тринадцать, Эстер все чаще видит у нее в глазах особое выражение: как будто Аура обладает неким тайным знанием, недоступным Эстер.
— Ну как? — спросила Эрин, обнимая Эстер за плечи.
— Полегче. Воздух пошел на пользу.
— Может, присядем? — Эрин указала на лежавший на берегу ствол эвкалипта, и Эстер уселась.
— Ты так и не сказала.
— Чего не сказала? — спросила Эрин.
— Что ты думаешь насчет дневника Ауры?
Эрин набрала в грудь воздуха, сложила руки на коленях и отвернулась к морю.
— Мне кажется, в нем каждое слово выверено. Я имею в виду часть «Семь шкур».
— В каком смысле?
— Аура выбрала число семь не просто так. Не просто так выбрала «шкуры» — в некоторых сказках сюжет завязан на шкуре. Не просто так выбирала фотографии и рисунки, и слова, которыми она их снабдила, тоже тщательно обдуманы. Я знаю, Старри, что тебе сложно все это осмыслить, но тут я согласна с твоими родителями: я считаю, что в дневнике Ауры изложена ее история.
Эстер покачала головой, пытаясь угнаться за мыслью Эрин.
— Не все сразу. Семь. Почему семь?
— Ты же знала ее, — твердо ответила Эрин. — Ты помнишь, как страстно Ауру увлекала любая сказка, любой сюжет, которые могли бы помочь ей понять себя. Она отправилась в Копенгаген в первую очередь именно поэтому: там она собиралась изучать свои любимые мифы и сказки, ее жизнь стала бы осмысленной. На сколько лет она застряла в официантках после того, как в восемнадцать бросила колледж? На восемь? Истории стали ее страстью. Аура жила в них, она их проживала. В каком-то смысле она заблудилась в них. — Эрин помолчала. — Вот почему я сказала, что она выбрала число семь не просто так. В мире мифов, в фольклорном, сказочном мире семь — магическое число.
Эстер знаком попросила Эрин продолжать.
— Оно может быть про повседневность, да? Семь дней недели. Или про религию: семь смертных грехов, семь священных скорбей. Семь чакр. Оно может быть и про природу: семь цветов радуги, семь континентов. Миф о семи морях, — объяснила Эрин. — Вспомним и небесную семерку: тебе известно, что в каждой мировой культуре с глубокой древности есть свои истории о семи сестрах Плеядах.
— И семь этапов в жизни звезд, — прибавила Эрин.
Эрин вопросительно взглянула на нее.
— Рождение, зрелость, красный гигант, белый карлик, сверхновая, нейтронная звезда и черная дыра, — перечислила Эстер. — Звезда формируется, горит, взрывается и умирает.
— То есть она меняется. — Эрин внимательно смотрела на Эстер. — Проходит семь стадий жизни?
— Да. — Такой зуд восторга Эстер в первый раз ощутила в затемненной университетской аудитории, в день, когда впервые узнала о жизненном цикле звезды.
— А еще есть бесконечное множество мест, в названии которых упоминается семерка, — продолжала Эрин. — Дом о семи фронтонах в массачусетском Салеме, вдохновивший Натаниэля Готорна на роман, ставший классикой[42]. Японский лес Семи божеств удачи в тысячелетней роще. Семь священных прудов на Гавайях, Лагуна Семи Цветов в Мексике, Семицветные пески на Маврикии, скалы Семь Сестер в Англии. Могу продолжать.
— В Норвегии есть водопад Семи Сестер[43], — вспомнила Эстер. — Когда Аура была подростком, у нее в комнате висела фотография этого водопада. — Она вдруг словно наяву увидела страницу, которую Аура вырвала из «Нэшнл Джеографик» Джека и прикнопила к своей пробковой доске.
— Правда? — спросила Эрин.
Эстер кивнула. Ей представились поросшие буйной зеленью фьорды и семь потоков, вспомнилась история, которую рассказывала Аура, и она стала объяснять:
— Высокий водопад по другую сторону реки называется Жених. Отвергнутый после нескольких безуспешных попыток посвататься к сестрам, он проводит свои дни в одиночестве.
— Это зеркальное отражение легенды о семи сестрах-звездах. Безответная любовь — еще одна частая тема в мифах и сказках, — заметила Эрин.
— Думаешь, она тоже как-то связана с дневником Ауры?
— «Он подарит тебе цветы: забудь. Ты посеешь семена: помни», — процитировала Эрин.
— Это про кого-нибудь, кто остался в Дании?
— Кто же знает.
Эстер подобрала плеть Нептунова жемчуга[44] и стала вертеть ее в руках.
— Значит, по-твоему, Аура выбрала семерку, потому что в ее любимых сказках о любви это число магическое?
— Да. Но интуиция мне подсказывает, что она выбрала семерку еще и потому, что семь — это число трансформаций, сама суть повествования.
— Объяснишь непосвященной?
— В нарратологии…
— Непосвященной, — со стоном напомнила Эстер.
— Хорошо-хорошо. — Эрин рассмеялась. — В академических кругах существует теория о том, что в каждом повествовании есть семь основных точек. Вроде семи этапов в жизни звезд.
— В повествовании бывают не только начало, середина и конец? — спросила Эстер.
Тетка покачала головой:
— Представь себе эти моменты как события, как семь этапов, через которые должна пройти главная героиня. Они понемногу меняют ее, заставляют надеть и сбросить семь шкур, выражаясь словами Ауры. И то, кем она станет в конце, сменив семь шкур, или семь историй, есть результат того, через что она пройдет, нося каждую из этих шкур.
Эстер сосредоточенно нахмурилась.
— Число перемен, — задумчиво проговорила она.
— «Шкура первая. Смерть», «Шкура вторая. Расплата», — проговорила Эрин.
Эстер в голову пришла мысль, которая заставила ее вздрогнуть.
— Думаешь, пронумерованные заголовки означают именно это? Думаешь, они говорят о событиях, которые происходили в жизни Ауры?
— Возможно.
Эстер вспомнила, сколько хрупкости в изваянии девушки на третьей фотографии. «Шкура третья. Приглашение». Почерком Ауры: «Может быть, она выбрала глубину. Может быть, она свободна». Глаза наполнились слезами.
— Третья запись… — Эстер проглотила комок и провела рукой по груди. — Прочитала — и стало больно.
— Мне тоже стало больно, когда я в первый раз прочитала эти слова. — Эрин не сводила глаз с моря. — Меня утянуло в кроличью нору желания. Желания знать, желания думать, что я все понимаю. Она хотела нам что-то сказать? «Может быть, она выбрала глубину. Может быть, она свободна». Она хотела проститься? — Эрин прерывисто вздохнула. — Но я напоминаю себе: Аура написала эти слова больше года назад, когда жила на другом конце земли. Мы не знаем, что означали для нее в то время эти слова. Не знаем, имеют ли они отношение к тому, что произошло потом… — Эрин помолчала и продолжила, когда снова смогла говорить: — Нам остается искать утешения в словах, которые Аура вкладывала в эти рисунки и фотографии, в истории, стоящие за ними.
— Например?
— Не могу сказать. — Эрин грустно улыбнулась. — Я пыталась искать в интернете «статуя девушки на фоне деревьев», но пока безрезультатно.
Эстер зарыла пятки в песок.
— Я знаю, что для тебя и мамы с папой этот дневник — великое открытие, что вы из-за него места себе не находите, но меня это бесит, — тихо сказала она. — Я просто не понимаю. Ну да, Девушка из Биналонг-Бей, Агнете — я знаю эти истории, но не знаю, зачем Аура вклеила их в дурацкий подростковый дневничок, приписала что-то рядом, а потом еще и вытатуировала написанное на себе. — Эстер потерла бровь, пытаясь снять напряжение. — Мама с папой хотят, чтобы я тоже смотрела на этот дневник как на дело великой важности, чтобы я из-за него полетела в Данию на поиски своей умершей сестры, как будто я Фродо какой-нибудь, но мне так совершенно не кажется. — Она опустила голову. — Они хотят, чтобы я полетела в Данию, поскольку я якобы знала Ауру лучше всех, но читаю ее дневник, и мне кажется: я в последние годы вообще плохо представляла себе, что у нее на душе и в голове.
— Ах, Старри. — Эрин крепко обняла ее, словно стараясь обнадежить. — Тяжело это все.
Эстер привалилась к Эрин — напряжение начало было отпускать, но червячок внутри ожил. Она вновь села и посмотрела на тетку.
— Ты так и не сказала, давно ли ты знаешь про ее дневник. Похоже, ты его уже наизусть выучила.
Эрин выпрямилась.
— Я узнала про него не так давно. Фрейя нашла дневник в комнате Ауры через пару месяцев после того, как та исчезла, — после того, как ты уехала на западное побережье. А увидела я его всего недели две назад. И мысль о нем привязчивая, как дурацкая песенка. Не могу выгнать ее из головы.
— Две недели? Ты знаешь о дневнике уже две недели? — Эстер вскочила и заходила взад-вперед.
— Фрейя показала его мне до твоего приезда. Ей просто нужно было мое мнение специалиста о фотографиях и рисунках, об историях, которые за ними стоят, и о том, как с ними связаны строчки, написанные Аурой. С ними и с татуировками. Фрейя хотела, чтобы, когда она покажет дневник тебе, у нее были бы ответы, а не только вопросы.
— Но вопросов все еще хоть отбавляй. — Эстер остановилась перед теткой, спиной к океану и луне. — Например: почему я не знала про семь татуировок Ауры? Почему она сказала о них маме, а от меня скрыла?
На лице Эрин промелькнуло непонятное выражение.
— Могу задать вопрос иначе: случалось ли тебе проводить с Аурой так много времени, чтобы увидеть что-то, что она считала глубоко личным?