Эстер понадобилась полуторачасовая поездка из Каллиопы в Куинстаун, чтобы перестать трястись от унижения, от стыда; она сообразила, что шефу ее мог заложить только Кейн. На карту были поставлены ее работа, ее жизнь в Каллиопе, он мог прикрыть ее, спасти ее шкуру, но не сделал этого. Предпочел от нее избавиться.
Проезжая по главной улице города, Эстер чувствовала, как в желудке завязывается узел. Выйдя из кабинета Макгрэта, она бросилась в общежитие и собрала вещи. Никого из соседей дома не было. Эстер оставила только грязную кухонную форму и ключи. Все ее пожитки уместились в спортивную сумку и несколько мусорных пакетов и громоздились сейчас в багажнике машины Эрин. Эстер вцепилась в руль.
Возле первой же аптеки она сделала привал. Сидя в машине, проглотила противозачаточную пилюлю и запила водой из бутылки с растворенной в ней таблеткой берокки. Она даже не помнила, трахались они с Беном или нет, — события ночи стерлись из памяти.
Съев добытый в магазинчике заветренный сэндвич с салатом и ломтиком резинового сыра из вакуумной упаковки, Эстер сидела в машине, не зная, что делать дальше. Достала телефон и стала просматривать контакты, прикидывая, какие есть варианты. Эрин — нет, Эстер же фактически угнала ее машину. Нин — возможно, хотя тогда придется залечь на дно подальше от Фрейи, что затруднительно, если Куини окажется вовлеченной в дело. Эстер стала листать контакты дальше. Задержалась на имени Тома. Шоссе вело из города к перекрестку: одна дорога уходила на север, другая — на юг. К Тому. Можно выбрать эту дорогу. Она, Эстер, отвратительно вела себя с ним на вечере памяти, но раньше Том никогда не отказывал ей в помощи.
Обдумывая, как быть, Эстер сняла крышку со стаканчика кофе, купленного в том же магазинчике. Какие у нее варианты? В памяти всплыл Дом-Ракушка.
Эстер отпила кофе и сморщилась. Остывший, горький. Она открыла дверцу и вылила кофе в канаву, а пустой стаканчик бросила на пол, под пассажирское сиденье. Снова взяла телефон и стала бесцельно скроллить. Хотелось отвлечься. Открыла сообщения, посмотрела на оставшиеся без ответа эсэмэски от отца и Нин, закрыла. Проверила почту. Спам да счета. Вдруг Эстер остановилась. Может, ей почудилось?
Она принялась медленно листать назад, пока не нашла то, что искала. В почте висело непрочитанное письмо, причем Эстер не помнила, когда оно пришло. Письмо от Клары Йоргенсен. Ответ на сообщение. Эстер помнила, как написала его, но не помнила, как отправила. Она стала читать письмо Клары, и ее глаза наполнились слезами.
Дорогая Эстер,
Сегодня я получила ваше письмо; какая это была радость и какое ужасное потрясение. Чтобы собраться с силами и ответить, мне пришлось как следует прогуляться. Меня терзают сложные чувства: я долго ждала, что мне напишет кто-нибудь вроде вас. Какой-нибудь знакомец Ауры по прежней жизни, до Дании. Австралийский родственник. В то же время меня в последние пару лет мучил страх получить письмо, подобное вашему. Я тревожилась об Ауре с того самого дня, как она, покинув Данию, перестала отвечать на мои звонки и письма.
С болью в сердце я прочитала о том, что с ней случилось. Искренне соболезную вам и вашей семье. Не знаю, как вы нашли меня, как связали меня с жизнью Ауры, но я рада, что вы это сделали. Спасибо, что написали мне.
Вы пишете, что подумываете отправиться в Данию. Если и правда соберетесь в Копенгаген, давайте встретимся. Время сейчас подходящее, я скоро улетаю из Лондона на все лето. И, отвечая на ваш вопрос: конечно, я с удовольствием расскажу вам о том, как Аура жила в Дании.
Если вам пока трудно принять решение, знайте, Эстер: здесь у вас есть друзья, с которыми вы еще не знакомы. Вам нужно только сесть в самолет. Об остальном позаботимся мы с Копенгагеном.
Эстер уронила телефон на колени и закрыла лицо руками, пытаясь справиться с чувствами. «Старри» — голос Ауры. Эстер прислушалась. Подняла голову, огляделась. Посмотрела на телефон. Взяла телефон в руки и, дрожа, перечитала письмо Клары. «Здесь у вас есть друзья».
— Хорошо, — сказала Эстер вслух. — Хорошо.
Она помигала поворотником и поехала на север. К Солт-Бей.
16
Всю вторую половину дня Эстер ехала на восток. В глазах все расплывалось, голова кружилась. Эстер не задерживалась ни отдохнуть, ни поесть. Когда тени стали длиннее, она выбралась наконец на прибрежное шоссе и не останавливаясь проделала весь путь до подъездной дорожки Эрин.
Дверь дома распахнулась, и Эрин, широко шагая в голубом свете, направилась к Эстер.
— Наконец-то. — Тетка сложила руки на груди. — Ты понимаешь, что совсем берега потеряла?
Эстер вытащила ключи из замка зажигания и хлопнула дверцей. Все было как в тумане, ей стало дурно. Эстер, прислонившись к водительской дверце, вяло подняла руки в знак капитуляции.
— Извини, — без выражения произнесла она. — Не знаю, что сказать. Я ужасная сволочь. — И она протянула тетке ключи.
Эрин шагнула к ней, и гнев на ее лице сменился тревогой.
— Ты хорошо себя чувствуешь? У тебя цвет лица какой-то странный.
— Все нормально. — Эстер одной рукой отмахнулась от теткиных расспросов, а другой оперлась о машину.
Эрин подошла ближе — и зажала нос.
— Да от тебя несет как от винокурни.
Эстер пожала плечами.
Тетка заглянула ей через плечо. Заметила в багажнике сумку, мусорные пакеты с пожитками — и по ее лицу стало ясно: она все поняла.
— Пошли, — решительно распорядилась Эрин. — Я как раз разогреваю ужин.
Эстер взглянула тетке в глаза. Она и хотела принять приглашение, и не решалась.
Эрин вздохнула:
— Есть идеи получше? Ты, как уехала, не ответила ни на одно сообщение Нин. И отцу не отвечала. И, насколько я понимаю, с Фрейей вы тоже слова друг другу не сказали.
Эстер промолчала.
— Здесь распоряжаюсь я. — Эрин положила руку Эстер на плечо. — Идем, поешь что-нибудь. И душ прими, наконец.
Эстер отсиживалась у Эрин несколько дней. Пока тетка читала лекции в университете, Эстер отсыпалась. Наконец вытащила вещи из теткиной машины. Машину она вымыла, натерла до блеска и пропылесосила. Перестирала гору одежды и развесила сушиться. После — поливала теткин огород. Сидела под эвкалиптами с чашкой чая, смотрела, как вдалеке перекатываются волны, и мечтала, чтобы этого было достаточно для перерождения.
Еще она до бесконечности проверяла телефон. Никто не писал. Никто не звонил.
Когда на третий вечер они сидели за ужином, Эрин подняла бокал и задумчиво посмотрела на Эстер. Они ели принесенную курьером пиццу с сыром и базиликом.
— Что? — Эстер сунула в рот растянувшийся кусочек моцареллы и запила красным вином.
— Мы до сих пор не поговорили про дневник Ауры.
Эрин отпила еще вина.
— Что ты сейчас о нем думаешь? И о Дании?
Эстер вспомнила фотографию, сделанную Кларой: Аура широко улыбается, стоя перед Лиден Гунвер; ее обнимает мужчина, которого она явно любит. Эстер никому не говорила о своем открытии, даже Эрин. Ни о фотографии, ни о Лиден Гунвер. Ни о письме от Клары.
Эстер взглянула тетке в лицо. Кажется, ей льстит, что она знает об Ауре что-то такое, чего не знает больше никто. Хорошо это или нет?
— Ничего не думаю, — соврала она. — Всерьез пока не думала. Не до того было.
Эрин потянулась за вторым куском пиццы. Звякнули серебряные браслеты.
— Когда собираешься к Джеку и Фрейе?
Вопрос был задан со всей прямотой, и Эстер покрылась гусиной кожей.
— Ты не можешь избегать их до бесконечности, — прибавила Эрин.
— Мама знает, что я здесь? — спросила Эстер.
Тетка пристально на нее посмотрела.
— Знает конечно, — промямлила Эстер и отодвинула тарелку.
— А ты как думала? Родители показали тебе дневник Ауры, ты сбежала c cемейного ужина — и на этом все?
— Ты не понимаешь, — тихо сказала Эрин. — Ты не представляешь, как трудно разговаривать с мамой.
— Я с ней подольше твоего знакома. Имею основания считать, что понимаю.
— Да, но знакома не так, как я. Не как дочь.
Какое-то время Эрин, видимо, обдумывала слова Эстер, а потом взяла ее за руку.
— Самое важное — это неоконченный разговор, который вы должны завершить. Можно избегать его, но он от этого никуда не денется. Горевать по Ауре тяжело. Тебе нужно домой, к родителям. К маме.
На следующий день, после обеда, Эстер плелась вдоль Ракушки к студии Фрейи. Окно в кабинете Джека было занавешено. После вчерашнего ужина с Эрин Эстер написала родителям, что она снова в городе; как насчет встречи? Джек ответил сразу: он на пару дней уехал на конференцию, но с нетерпением ждет с ней встречи.
Фрейе на ответ понадобились несколько часов. «Приходи в студию завтра после обеда. К тому времени я уже закончу с клиентами. Поговорим».
Шагая по дорожке к студии, Эстер пыталась избавиться от нервозности. Время еще только шло к вечеру, сумерки не наступили, но на подоконнике у Фрейи уже горела свеча. «Предки не спят». Из студии доносилась музыка; голос Кристин Ану, текучий, как река, напевал My Island Home. До Эрин донеслись женские голоса: Фрейя и еще кто-то. Время от времени раздавался смех. Потянуло эвкалиптовым дымом. Эстер расправила плечи, стараясь успокоить дыхание.
У самого входа в студию Фрейи разливался по воздуху знакомый запах, от которого кружилась голова: по обе стороны двери густо росли белые лилии. С наступлением ночи блестящие белые цветы раскроются в большие душистые звезды. Их аромат напомнил Эстер, как она девочкой крутилась под дверью у Фрейи, у порога священного пространства матери. Эстер легонько приложила ладонь к цветку, как делала ребенком. Старательно растопырила пальцы, словно лилия могла прочесть ее душу и допустить или не допустить ее в святая святых. В детстве она с дрожью восторга смотрела, как приотворяется створка, ведущая в волшебный мир.