Эстер спустилась с моста. На перекрестке она стояла одна. Несбыточное желание. «Подожди меня, Аура. Подожди меня».
Навигатор повел Эстер через Сёльвгаде — центральную однополосную улицу, запруженную машинами и велосипедистами, по обеим сторонам которой высились нарядные каменные дома. Первые этажи, похоже, были нежилыми: где разместился веломагазин, где парикмахерская, где ресторан, закрытый до времени, когда люди начнут собираться на ужин. Эстер заглянула в витрину итальянского ресторана, и рот наполнился слюной. «Еще я отметила на ней свои любимые заведения — там отличная выпечка и отличный кофе». Эстер пошла дальше, решив не сверяться с картой Абелоны. Она сама что-нибудь найдет.
Впереди ждал перекресток, расходящийся в четыре стороны. За ним Эстер углядела зеленые кроны. Она посмотрела в навигатор и, ощутив прилив уверенности, сунула телефон в карман. Она нашла Королевский сад. Сама!
Переходя улицу на зеленый свет, Эстер тайком улыбалась себе.
Прошло сорок пять минут. Эстер делала уже третий круг по парку. Дорога снова привела ее к воротам, и Эстер, обессилев, упала на скамейку под цветущей вишней. Страшно хотелось есть, к тому же Эстер с неудовольствием сознавала, что потерпела поражение. Она достала телефон и попыталась сориентироваться по навигатору, что оказалось нелегко из-за джетлага и головной боли, разыгравшейся от голода. Лиден Гунвер она не нашла. Поесть тоже не удалось. Плутая по парку, Эстер углядела было уличный лоток с едой, но, когда она, описав круг, вернулась, тот уже куда-то делся.
Эстер потерла виски, пытаясь прогнать напряжение и головную боль, разыгравшуюся из-за голода. Голубое небо, такое ласковое, когда она выходила из дома, теперь затянули грубые шерстяные тучи. Шарф размотался, и холодные пальцы ветра трогали голую шею. Эстер плотнее запахнула куртку. Мучительно кружилась голова. Эстер стало так тревожно, что закололо нежно-розовую кожу на запястьях.
Рядом захлопали крылья: на цветущую ветку над головой у Эстер опустился ворон. Птица прошлась по ветке, прыгая между мохнатых цветов, склонила голову и принялась разглядывать Эстер. В Австралии тоже были вороны, она знала их отчетливое гортанное «крр-крр». Когда Эстер жила на западном побережье, они составляли ей надежную компанию в свободные дни, которые она проводила на реке. Эстер начала читать об этих птицах. Узнав, что вороны живут парами и вместе защищают территорию, она стала вести себя в прибрежных папоротниках осторожнее.
Ворон смотрел на Эстер, а она — на ворона. Знакомый вид птицы успокаивал. Успокаивал блеск перьев, пронзительные светлые глаза.
— Где же твоя подружка? — спросила Эстер. — Где-нибудь здесь?
Ворон моргнул, на мгновение затянув глаза светлой пленкой; когда он взлетел — черный шарф, уносимый ветром в темнеющее небо, — вслед за ним взвились лепестки вишни.
Воздух вокруг Эстер сгущался, собирался дождь. Эстер смотрела на тучи, со стоном проклиная себя за то, что не взяла у Абелоны зонтик. Ну почему первый же день в Дании вышел у нее таким никчемным, почему она вечно проваливает свои же обещания?
Эстер достала телефон и открыла карту. Может, она что-то пропустила? Всмотревшись в экран, Эстер похолодела. Этого не может быть. Она перезагрузила карту. Увеличила зеленый квадрат, на котором синела отметка — место, где она сейчас находится. В замешательстве огляделась. Снова всмотрелась в карту.
— Простите, — обратилась она к проходившей мимо группе женщин, которые о чем-то оживленно болтали, — как называется этот парк?
— Эстре-Анлэг. — Одна из женщин помахала ей и заторопилась за подружками.
— Мать твою, господи. — Эстер стиснула зубы и снова посмотрела на карту. В поисках Лиден Гунвер она наматывала круги совершенно не в том месте: до Королевского парка все еще оставалось не меньше квартала. Эстер сжала телефон, борясь с желанием не то швырнуть его на землю, не то наорать на себя.
Она снова попыталась плотнее закутаться в куртку. Ей вдруг пришла в голову ужасная мысль: ни один человек в мире не знает, где она сейчас. И если она растворится в воздухе или провалится сквозь землю, ее исчезновение останется незамеченным.
Вход в Королевский парк Эстер отыскала уже под моросящим дождем. Широко шагая, она прошла в ворота. Эстер не знала, что станет делать, когда доберется до Лиден Гунвер. Знала только, что должна найти статую.
Эстер так торопилась, что едва замечала кирпичные башни королевского замка или розарий, полный красных цветов. Пройдя мимо кафе, Эстер оказалась на игровой площадке. Срываясь на бег, она принялась лихорадочно высматривать за рядами густых крон статую, перед которой Ауре на фотографии, сделанной Кларой, суждено вечно стоять в объятиях мужчины, чье имя она сохранила в тайне.
Эстер пошла по саду, дорожки то и дело разбегались в разных направлениях. Она брела наугад, сомневаясь в правильности каждого шага. Вдруг впереди мелькнуло голубовато-зеленое пятно. Патина на какой-то скульптуре. Сердце забилось быстрее. Эстер бросилась в просвет; плечи опустились. Перед ней была не Лиден Гунвер. Перед ней был круглый фонтан, окруженный скамейками и деревьями. Последи фонтана возвышалась скульптура.
Эстер подошла ближе. Малыш, похожий на ренессансного херувима, оседлал лебедя, схватив его за шею. У Эстер самой сдавило горло. Лебедь раскинул крылья и встопорщил перья, словно пытаясь улететь. Он запрокинул голову, детская ручка будто душила его. На шее у лебедя было что-то вроде съехавшей короны. Из клюва бил фонтан.
При виде скульптуры Эстер охватил ужас. Глаза налились слезами, она задохнулась. Куртка вдруг стала тесной, и Эстер расстегнулась, распахнулась, чтобы ветер унес тяжесть, сдавившую ей горло, спину, грудь.
Эстер отвернулась от фонтана. В ушах раздался визг тормозов. Звон бьющегося стекла. От чувства вины свело желудок.
Дождь не унимался. Эстер пыталась разобраться с дорожками. Какую выбрать? Спросить не у кого: погода изменилась, и парк опустел. Пульс застучал в висках. Экран телефона оказался черным. Эстер торопливо ткнула кнопку сбоку. И вспомнила: она же не зарядила его накануне вечером.
Прижав кулаки ко рту, Эстер закричала. Ее затрясло. Она попыталась припомнить, как пришла сюда, как добраться до дома Абелоны. Взглянула на фонтан со скульптурой. На раскрытый в ужасе клюв лебедя. Эстер охватила паника; теперь она мало что соображала. Дождь припустил еще сильнее. Прикрыв голову руками, Эстер бросилась бежать — все равно куда, лишь бы подальше от фонтана.
Наконец она выбралась из парка и оказалась на улице со светофором. Беспомощно огляделась в поисках хоть чего-нибудь знакомого, чего-нибудь, что могло бы привести ее назад, в мансарду Абелоны, под стеганое одеяло. И заметила указатель, на котором значилось: «Нюхавн». Со стрелками. Светофор загорелся зеленым.
Указатель увел Эстер за несколько кварталов, к Нюхавну. Мокрые серые улицы, мутные от проливного дождя, были запружены туристами. Эстер, в панике и отчаянии, торопливо зашагала по набережной, высматривая тату-салон «Стьерне». Проталкиваясь через мокрую толпу, Эстер поняла, что не знает ни где она, ни как выглядит салон, который она ищет. Следовало погуглить фотографии салона еще дома у Абелоны, но она этого не сделала.
Грянул гром, и ливень припустил еще сильнее. Туристы бросились искать, где укрыться от дождя. Эстер в отчаянии нырнула в первый попавшийся бар.
Прошел час. Эстер все еще сидела в баре. Перед ней лежал открытый дневник Ауры. В окна хлестали дождь и снежная крупа; на полу лежал серый сумеречный свет. Эстер заказала жареную картошку, но только поковырялась в тарелке, зато допивала уже третью рюмку аквавита. Аквавит подавали ледяным, но он обжигал пищевод. Эстер отпустило. Сердце перестало стучать как сумасшедшее.
Она взглянула в глаза парню за стойкой, который обслуживал ее. Слабо улыбнулась и постучала по рюмке. Парень обогнул стойку и подошел к Эстер.
— Еще одну? Да, милая? — Акцент выдавал уроженца Северной Англии. Рукава закатаны до локтей, руки покрыты темно-синими татуировками. И такого же цвета глаза. Эстер в упор смотрела на парня, не моргая и не отводя взгляда. Она снова постучала по рюмке; от возбуждения покалывало ляжки: знакомая энергия.
Бармен принес новую рюмку, поставил ее перед Эстер на чистую подставку. Вернулся за стойку, посмотрел ей в глаза. Эстер не обращала внимания на других сидевших в баре одиночек. Она вообще ни на кого не обращала внимания. Наблюдала, как бармен наклоняется, чтобы принять заказ, наблюдала, как перекатываются мышцы под татуированной кожей, когда он нацеживал пиво, наливал шоты. Темно-синие завитки, тучи. Девятый вал. Принимая заказы, бармен поглядывал на нее. Эстер уже откровенно рассматривала его; к ней наконец вернулось чувство контроля. Вот оно — ощущение твердой почвы под ногами.
Эстер провела рукой по рисунку и словам на развороте дневника. Черно-белая зернистая ксерокопия: женщина в темном платье с тоской на лице смотрит на небо, вслед улетающим от нее трем лебедям в коронах. В руках женщина сжимала нечто похожее на шелковый платок, но Эстер он напомнил кое-что другое. В воздухе кружились листья, похожие на сердечки. Эстер захотелось изучить рисунок, его тонкие линии и настоящие цвета. Она провела пальцем по строчкам, написанным сестрой.
Шкура четвертая. Переход.
Кем бы ты стала, если бы случайно не оказалась на берегу?
Загадочные слова Ауры звенели в голове, к ним присоединился голос Фрейи: «Ты знаешь ее лучше всех». Но нет, Эстер совсем не понимала слов Ауры. Она приехала в любимый город сестры, но за весь день так и не сумела найти ни одного важного для Ауры места. Эстер сошла с самолета, дыша перегаром, почти сутки пролежала в кровати, а теперь вот оказалась совсем одна в здешнем баре. Даже в Копенгагене ее преследовало хорошо знакомое чувство — она неудачница. Эстер залпом опрокинула рюмку.
— Еще, милая? — спросил Девятый Вал.