Однажды вечером, когда все были дома, Софус снова встал к плите. На ужин их ждали жареный чесночный тофу, картофель в сливках и маринованный красный лук с лапшой из водорослей.
— Местные рецепты с вегетарианским уклоном, — пояснил Софус, подавая Эстер тарелку.
— Мяса опять не будет? — Флоуси демонстративно заглянул под свою тарелку. — Совсем?
Эстер усмехнулась и чокнулась холодным пивом с Софусом, понимая, что смотрит ему в глаза чуть дольше, чем обычно.
После ужина пошел сильный дождь. Эстер свернулась на диване рядом с Хейди и стала знакомить ее с мультфильмами восьмидесятых годов про Ши-Ра.
— Мне нравится волшебный меч Ши-Ра. Его сила. Ее сила, — сказала Хейди в перерыве между сериями.
— Мне тоже, — отозвалась Эстер.
— По-моему, она чем-то похожа на Айвёр. — Хейди улыбнулась.
— Ага. Я гуляю, слушаю Trøllabundin — и мне тоже так кажется, — задумчиво сказала Эстер.
Хейди энергично закивала.
— Когда я слушаю эту песню, то представляю себе, что чувствовала Ши-Ра, взмахивая мечом. — Эстер вскинула руку с воображаемым орудием.
Хейди вскочила с дивана и восторженно затрубила, запрокинув голову.
— Но я не понимаю, зачем вы добавили в мой плейлист Trøllabundin. Она же не про воду?
— Строго говоря, нет. — Хейди снова уселась на диван. — Но она имеет прямое отношение к Коупаконан, деве из тюленьего народа. Айвёр пела эту песню вживую, когда в Микладеалуре открывали статую. Громкое было событие, многие из нас пришли послушать Айвёр.
Что-то в интонациях Хейди изменилось, и Эстер навострила уши.
— Многие из вас? — повторила она.
— Ja, — восторженно сказала Хейди. — Так Софус придумал. Чтобы мы все были там, когда они с Аурой… — Она с ужасом посмотрела на Эстер. — Прости!
— Все нормально, Хейди. Если хочешь поговорить со мной об Ауре — говори.
Но Хейди сомкнула губы и отвела взгляд. Она нажала кнопку на пульте, и началась очередная серия «Ши-Ра».
Дождавшись, когда Хейди ляжет спать, Эстер открыла ноутбук и стала гуглить. В интернете обнаружился ролик, в котором Айвёр, постукивая в бубен, пела Trøllabundin у ног Коупаконан.
Склонившись над ноутбуком, Эстер просматривала видео кадр за кадром. Не покажутся ли в толпе собравшихся Софус и Аура, хоть на мгновение? Но нет; они оставались невидимыми пиксельными лицами.
Спала Эстер тревожным сном; когда она открыла глаза, небо было спокойным и ясным. Эстер уже научилась ценить такую погоду: на Фарерах все четыре времени года могли смениться в течение одного дня. Эстер выбралась из кровати. Ей хотелось прогуляться и проветрить голову.
На кухню она влетела, рассчитывая, что там никого не будет, однако увидела Софуса. Тот заливал кофе в термос.
— Привет, — сказала Эстер.
— Доброе утро.
— Рано ты. — Стараясь держаться на расстоянии от Софуса, Эстер принялась кружить по кухне, заваривая себе чай.
— Я надеялся поймать тебя до того, как ты уйдешь. Может, я смогу уговорить тебя отказаться сегодня от прогулки?
Эстер повернулась к нему, тщательно скрывая удивление.
— Есть предложение получше?
— Поехать со мной. — Софус закрутил крышку термоса и улыбнулся.
— Куда? — Эстер по-прежнему старалась говорить непринужденно.
Софус взял куртку, висевшую на спинке стула.
— Так, по делам.
— По делам! — Эстер шутливо закатила глаза, чтобы не выдать, как она нервничает. — Какая женщина устоит против такого предложения?
Грузовик Софуса бежал по узкой дороге, все дальше от Торсхавна. Эстер заметила, что на приборной панели горит индикатор.
— У тебя фары горят, — сказала она.
Софус кивнул:
— Закон требует ездить с включенными фарами. Что ночью, что днем.
Дорогой Эстер украдкой поглядывала на профиль Софуса. «От непогоды не уйдешь», — сказал ей Флоуси, когда они в первый раз заседали в теплице. Что знает Софус о непогоде, которая обрушилась на Ауру? Зачем включил в плейлист песню, которая для него так тесно связана с ней?
— Куда едем? — спросила Эстер. Легкий вопрос. Простое начало.
— На Воар.
— Это где аэропорт? — в замешательстве спросила Эстер.
— И деревня, где живет моя тетка.
— Мы едем в гости к твоей тете?
— У нее протечка. После дождя. Я везу ей трубный ключ. — Он указал на ящик для инструментов, стоявший у ног Эстер. Рядом вытянулись две высокие пивные бутылки коричневого стекла.
— «Оккара риси». «Оккара келлинг», — прочитала Эстер этикетки. — Мы недавно за ужином, который ты готовил, пили «Оккара», да?
— Да. Но не это. «Риси» и «Келлинг» — любимое пиво Ракуль, моей тетки. Оно названо в честь двух знаменитых морских скал к северу отсюда, про них есть целая история. Рисин и Келлингин. Великан и ведьма.
Эстер кивнула, припоминая.
— Я читала про них в путеводителе. По-моему, эти острова сложены не только из базальтовых скал, но и из сказок.
— Разве не все острова сложены из сказок? — улыбнулся Софус. — У нас говорят: земля — это ее сказания.
Эстер отчетливо вспомнила Куини и тетю Ро, собирающих раковины в водорослях на мелководье. «Морская страна — женская страна. Muka luna». Исполненный доброты и мудрости голос тети Ро. Тонкие, будто бумажные, морщинки у глаз, когда она улыбается. Пальцы перебирают ожерелье из раковин, которое всегда висит у нее на шее. В сердце Эстер открылась бездна, тут же заполнившаяся соленой тоской по дому.
— Не могу вспомнить саму историю. — Она отбросила с лица прядь волос, пытаясь избавиться от нахлынувших чувств. — Расскажешь про великана и ведьму?
И Софус стал рассказывать Эстер о Рисине и Келлингин, исландском великане и исландской ведьме, которые давным-давно замыслили украсть Фарерские острова. Однажды ночью, переплыв бурное море, они добрались до Айисколлур — горы, что возвышается далеко на северо-западе от Фареров. Ведьма влезла на гору и обвязала ее веревкой, а великан стоял в море и ждал, когда придет пора тащить острова в Исландию. Но все оказалось не так просто. Ведьма толкала, великан тянул, но гора не сдвинулась с места, зато из-за их усилий треснула. Великан с ведьмой трудились всю ночь, но так и не преуспели. Увлекшись, они не заметили, что близится рассвет.
— А рассвет — это опасно? — перебила Эстер.
— Конечно. Всем известно, что великаны, ведьмы и тролли обращаются в камень, если на них упадет хотя бы один луч солнца.
— Конечно, — повторила Эстер.
— Мне кажется, это история о стойкости и гордости фарерцев. Мы народ маленький, но сильный и непоколебимый. — Софус взглянул на часы.
— А ты думаешь иначе? — спросила Эстер. Они что, куда-то опаздывают? — Чем все закончилось?
Софус пожал плечами:
— Сообразив, что солнце вот-вот взойдет, ведьма спрыгнула с горы в море, к великану, но в этот момент первые лучи протянулись через море и коснулись нашей парочки. В ту же минуту великан с ведьмой обратились в камень и застыли, да так и стоят. Некоторые говорят: нам следует помнить, что могло бы случиться, не взойди в то утро солнце. Но я иногда смотрю на эти утесы и думаю, что для ведьмы и великана все кончилось не так уж и плохо. Они хотя бы вместе. В отличие от Магнуса и его девушки. Все, приехали. — Софус остановил машину перед белым домиком с красной крышей, почти одного оттенка со щеками Софуса.
— Ура. — Пульс стучал у Эстер в ушах. «Они хотя бы вместе».
Софус взял ящик с инструментами, две бутылки пива вручил Эстер, и они направились к дому. Софус шагал торопливо, со слегка обеспокоенным лицом.
— Софус, а почему ты… — Эстер осеклась: из дома доносилось пение, и она замедлила шаг. Неповторимый, завораживающий голос.
— Софус! — Эстер схватила Софуса за руку, и он понимающе, с довольным видом взглянул на нее. Эстер слушала с бешено колотящимся сердцем. — Это не… — Она, округлив глаза, взглянула на Софуса и зашептала: — Софус, это же… Это что, правда она?
Софус открыл дверь, ввел Эстер в уютную гостиную, залитую светом, заставленную книжными стеллажами и музыкальными инструментами, и жестом предложил присесть. Они устроились рядом, касаясь друг друга коленями. По дому, отдаваясь у них в костях, отдаваясь в деревянных стенах, разносилось пение. Эстер покрылась гусиной кожей: в соседней комнате пели песню, которую она успела выучить во время своих прогулок. И песня эта, благодаря разговору с Хейди накануне вечером, напомнила ей об отношениях Ауры и Софуса.
Надо сохранить эти минуты в памяти. Эстер взглянула на Софуса. Ах, если бы ей это удалось.
— Неужели здесь Айвёр? — Эстер взмахнула рукой у виска, делая вид, что у нее сейчас взорвется мозг.
— У нас это обычная вещь. Наши острова — тесный мир. А Ракуль — известная музыкантша и преподавательница музыки. В детстве она учила меня играть на гитаре, — прошептал в ответ Софус. — Ракуль знала Айвёр, еще когда та была девочкой и мечтала стать певицей. Иногда Айвёр репетирует у нее.
Мощный голос Айвёр пронизывал стены, пронизывал тело Эстер.
— А что она репетирует? — спросила Эстер.
Софус улыбнулся:
— Айвёр дружит с Флоуси. Он уговорил ее побыть гвоздем программы на нашей вечеринке в стиле восьмидесятых. Она всегда собирает толпу.
— Флоуси дружит с Айвёр?
— Я же говорю, тесный у нас мирок.
Эстер представила себе Ауру в объятиях Софуса, представила, как они вдвоем смотрят выступление Айвёр. Неужели Ауру знали все? Эстер закрыла глаза, чтобы Софус не увидел, как они заблестели от слез, и сделала вид, будто внимательно слушает голос, от которого перехватывало дыхание.
— Это известная в наших краях песня, — заметил Софус.
— Ее не просто слушаешь — ее чувствуешь, — с трудом проговорила Эстер.
— Когда-то наша музыка была просто пением с притопыванием. Айвёр славна тем, что умеет петь по-старому. Вот почему ее песни можно, как ты говоришь, почувствовать. Само тело узнаёт эту музыку. Первобытную.
Эстер взглянула на Софуса; она вдруг ощутила, насколько близко друг к другу они сидят на диване. И даже позволила себе слегка коснуться коленом его ноги.