Прежнее лицо капитана Джазбера можно было назвать волевым и привлекательным, но красноречивым оно не было. Новое, больше подходящее моллюску, чем человеку, и подавно не умело выражать человеческих эмоций. Однако по тому, как капитан опустил голову и как дрогнула его челюсть, Тренч понял, что подобная мысль уже приходила ему в голову. А может и свила там гнездо, как некоторые маленькие и незаметные рыбки из Бурундезии…
— На этой баркентине и так недостаток рабочих рук, — неспешно произнес он, — Это единственная причина, по которой ваши формандские мозги, мистер канонир, еще не расплескались по палубе. Но на вашем месте я бы не уповал на мое терпение. Когда я вернусь в Шарнхорст, меня встретят с надлежащими почестями. В истории готландского флота еще не было случая, чтоб кто-то в одиночку захватил пиратский корабль. И пусть этим громким словом именуется лишь древняя посудина с горсточкой беспомощных шутов, для истории это обстоятельство не будет иметь силы. Я стану первым человеком, добывшим в бою столь богатую добычу. Это тянет на орден, а то и на губернаторство на каком-нибудь не слишком удаленном и не слишком хлопотном островке!
Габерон с безразличным видом вытащил из-под полы склянку с прозрачным лосьоном, откупорил ее и принялся невозмутимо смачивать волосы.
— Ну, если вы так считаете, сэр…
— Тот, кто считает иначе, вправе убираться с моего корабля прямо сейчас.
— Отпусти женщин, — скрипуче произнес Дядюшка Крунч, не меняя позы, — Мы будем выполнять твои приказы, но их тебе придется отпустить, сын кальмара и камбалы.
От жуткой улыбки нового капитана «Воблы» Тренча мутило, как от качки на стыке воздушных фронтов. Страшная была улыбка. Полу-человеческая, полу-рыбья, она щерилась железом и китовым усом, напоминая что угодно, но только не человеческую гримасу.
— Боюсь, что дамам придется остаться со мной. В моих нежных, но уверенных объятьях. Уверяю, как джентльмен и офицер, им нечего бояться. Просто мне показалось неразумным оставлять их на свободе. У вашей капитанессы слишком уж бурный нрав, что в сочетании с режущими предметами представляет слишком много неудобств. Ну а ведьма… Я еще не сошел с ума, чтоб оставлять на свободе ведьму, пусть даже такую никчемную, как госпожа Тоунс. Нет, господа, эти дамы в течение рейса будут заложниками вашей доброй воли. Стоит кому-то из вас ослушаться приказа или выкинуть какой-нибудь фокус, который мне покажется предосудительным… Вы знаете, с каким звуком лопаются медузы?
Капитан Джазбер немного усилил свои объятья. Совсем чуть-чуть, судя по напряжению щупалец, Алая Шельма лишь вздрогнула, Корди тонко вскрикнула от боли.
Дядюшка Крунч зарокотал от ярости и двинулся вперед, тяжело и грозно, как взведенная механическая торпеда, несущаяся на беспомощный, замерший в полосе штиля, кораблик. Но ему не удалось пройти более двух шагов. Мушкетон в капитанской руке мгновенно уставился прямо ему в забрало. Абордажный голем хрипло рассмеялся.
— Свинец! Ты думаешь, он повредит мне?
— Не свинец, — под капитанским пальцем клацнул взведенный курок, — Зачарованная картечь. Одним выстрелом превратит тебя в набор металлического хлама на радость мистеру Тренчу.
— Не двигайтесь, Дядюшка Крунч, — угрюмо посоветовал Габерон, — Кажется, капитан кальмар и в самом деле настроен весьма серьезно. Не будем заставлять его нервничать.
— Правильное решение, мистер канонир, — капитан Джазбер одобрительно кивнул. Мушкетон, однако, не вернулся за пояс, остался смотреть своим смертоносным раструбом на пиратов, — Итак, кто-то из собравшихся желает оспорить мои капитанские полномочия? Нет?.. Замечательно. В таком случае наш маленький ритуал можно считать оконченным. Расходитесь по своим местам и будьте готовы выполнять приказы капитана.
— Ты не капитан! — крикнула Корди, морщась от боли, — Ты злой кальмар! Только выпусти меня, и я превращу тебя в кекс с изюмом! Тебе не украсть нашу «Воблу!»
Капитан Джазбер внимательно посмотрел на нее своими выпученными невыразительными глазами. В них, как заметил Тренч, осталось не так уж мало от человека. По крайней мере, выражение ледяной насмешки было ему хорошо знакомо, еще с тех времен, когда капитан Джазбер пребывал в ином, более привычном, облике.
— Я уже победил, глупая девчонка. И знаешь, это не было трудно. А знаешь, почему? — Корди вздрогнула, тщетно пытаясь отстраниться от лязгающей пасти, кончик щупальца издевательски погладил ее по полям шляпы, — Знаешь, почему мне удалось в одиночку подчинить себе грозных пиратов Алой Шельмы и завладеть их кораблем?
— Потому что от тебя воняет, как от дохлой рыбы?
— Милый ребенок, — щупальце прочертило кончиком черту по щеке взвизгнувшей ведьмы, — Я тоже кое на что способен в кулинарной магии. Например, могу мгновенно превратить тебя в двадцать фунтов клубничного джема, от которого кому-то из моих новых матросов придется отмывать палубу…
Сырная Ведьма задрожала от сдерживаемой злости. Тренчу подумалось, что окажись эта ярость высвобождена сейчас, в воздушном океане разразилась бы настоящая катастрофа. Быть может, над ними разразился бы град из маслин и анчоусов. Или вся «Вобла» превратилась бы в фаршированного карпа. Или что-нибудь еще, не менее жуткое. Но Корди не могла высвободить и пальца.
— Ты победил, потому что играл нечестно! — выпалила она ему в лицо, — Ты напал исподтишка и захватил нас в плен! Это не победа!
Гигантский моллюск в обрывках капитанского кителя издал серию отрывистых влажных щелчков. Возможно, подумалось Тренчу, это заменяло ему обычный смех.
— Нет. Все совсем не так. Я одержал верх не потому, что был хитрее вас или решительнее, и не потому, что догадался захватить заложников. Все дело в том, что вы ничего не стоите как противник. Вы мните себя пиратами, но на деле… — железная челюсть капитана издала отрывистый скрежет, — Взгляните правде в глаза до того, как взгляните на мир через висельную петлю! Вы просто оборванцы, волею судьбы раздобывшие корабль и самодовольно украсившие его пиратским флагом. Насмешка судьбы. Жалкие подражатели. Вы беспомощны и никчемны, но, видимо, Роза по какой-то прихоти берегла вас столько времени. Однако и ее терпение не вечно.
— Мы пираты! — крикнула Корди гневно, — Слышишь! Самые настоящие пираты!
Капитан Джазбер оскалился. Его свободные щупальца, распластавшиеся у ног, подергивались, точно в беспокойном сне. Тренч прикинул, что удар любого из них способен мимоходом проломить ему голову. Но щупальца оставались на месте. Им не было нужды действовать. Судя по лицам Корди, Алой Шельмы и Габерона, они и без того ощущали себя разбитыми, раздавленными и растертыми в порошок. Даже дядюшка Крунч умерил свой пыл, его рев стих до едва слышного скрипа шестерен.
Капитан Джазбер в полной мере сознавал свою победу. Он сделал несколько шагов по квартердерку, придерживая саблю, так торжественно, точно тот был сценой столичного театра.
— Мне с самого начала показалось, что я видел этот флаг прежде… Две акулы-молота на алом фоне. Неудивительно, что я не сразу вспомнил. А ведь этот флаг когда-то, много лет назад, уже мелькал в пределах Унии. Ну же, госпожа капитанесса, не хотите рассказать нам о своих славных свершениях?
Алая Шельма молчала, ни на кого не глядя, лишь хлюпая разбитым носом. Минуту назад она казалась огненным сполохом, запертым лишь чудовищной нечеловеческой силой капитана Джазбера. Сейчас — тлеющим углем вроде тех, что выметают поутру из камина.
Чтобы не глядеть на нее, Тренч стал смотреть на Мистера Хнумра. «Черный колдовской кот» оказался единственным членом «Воблы», избежавшим плена, но едва ли он понимал, насколько ему повезло. Расстроенный отсутствием свободных человеческих рук, Мистер Хнумр неуклюже карабкался по вантам, сопя и поглядывая на собравшихся любопытным и одновременно ревнивым взглядом. Видимо, вомбат резонно полагал, что если все люди собрались на юте, позабыв про него, здесь творится что-то интересное, и это надо бы разнюхать. Тренч лишь надеялся, что тот не сунется ближе и не навлечет на себя ярость капитана Джазбера.
Но тот, как оказалось, был полностью поглощен спектаклем, разыгравшимся на квартердеке. Карабкающиеся по вантам вомбаты интереса для него не представляли.
— В чем дело? — не дождавшись ответа Алой Шельмы, капитан Джазбер изобразил удивление, — Вы молчите? Как странно. Я полагал, пираты всегда не прочь похвастаться своими подвигами. Не хотите ли рассказать, например, про них мистеру Тренчу? Кажется, он единственный из всех присутствующих еще не понимает в полной мере, с кем именно сплелся его жизненный путь. Признаться, и я бы выслушал вашу историю с определенным интересом. Ту самую, про Фузо и старый водовоз. Говорят, по ней уже кое-где в Унии ставят сценки уличные театры…
— Чтоб тебя сожрало Марево, — мертвым голосом произнесла капитанесса.
— Кажется, мисс Ринриетта скромна, как и полагается девушке в ее возрасте, — тон капитанского голоса стал каким-то влажным, даже слизким, как свежеотложенная рыбья икра, — Похвально, что в наше время еще помнят основные добродетели. Быть может, она еще и сохранила девственную непорочность? В этом случае у палача из Шарнхорста будет повод пропустить за ее счет — и за ее здоровье — кружку эля. Веревка, на которой повесели девственницу ценится в пять раз дороже против обычной… Ну что ж, раз юная леди не хочет побаловать вас историей о собственных приключениях, расскажу ее я. Это история о Паточной Банде. Вам незнакомо это название, мистер Тренч? Именно так называют ваших новых приятелей на многих островах конфедерации. Паточная Банда. Все это случилось в прошлом году, под Фузо…
Алая Шельма вдруг подняла голову. Схватка с капитаном, несмотря на свою скоротечность, далась ей непросто. Вздернутый нос был разбит и все еще кровил, вокруг левого глаза расплывался, темнея до оттенка грозовой тучи, впечатляющий синяк. Но голос ее звучал удивительно звучно, хоть и негромко.
— Это было под Фузо, два года назад. Мы подошли на пятнадцати тысячах, чтоб потрепать шхуны, отходящие от острова без конвоя. И заметили его. Огромный старый водовоз, медленно ползущий к острову на слабом пассате. Вместо трюмов у него были цистерны, каждая не меньше чем по десять бат