от поэтому нам с тобой, Мистер Хнумр, так хорошо здесь. Здесь мы на своем месте. Ненастоящая ведьма и ее ненастоящий ведьминский кот. Наверно, ненастоящие вещи как-то притягиваются друг к другу!
Мистер Хнумр внимательно посмотрел на нее своими внимательными темными глазами и нахохлился.
— Знаешь, мне всегда казалось, что я живу как-то не по-настоящему. Когда я училась в Академии, мне говорили, я могу стать одной из сильнейших ведьм Унии. Наверно, поэтому я и взялась за магазины. Мне ведь на самом деле не нужны были сдобные кексы и засахаренные фрукты, мне бы хватило и безвкусных бисквитных пирожных раз в год. Но… Иногда так сложно понять, настоящая ты или нет. Я почему-то чувствовала себя настоящей только тогда, когда шла наперекор всем. Нарушала правила, дразнила преподавательниц, заплетала два хвоста вместо одного…
Она повернула штурвал еще на пол-оборота — так, чтобы «Вобла» смотрела форштевнем прямиком в кипящее и бурлящее небо, в самую середку грохочущей бури.
— Я больше никогда не стану настоящей ведьмой. Я могу только превращать рыб в шоколад. Я сделалась самой ненастоящей ведьмой на свете. И почему-то сразу стало легче. Может, это мне и надо было, как ты считаешь?
Мистер Хнумр неуверенно потер лапой мордочку. Несмотря на свой взъерошенный и жалкий вид, выглядел он сейчас на удивление серьезно. Так, словно со всей внимательностью выслушал сказанное и готов был вынести свое суждение.
— Хнумр-хнумр-хнумр, — пробормотал он многозначительно, — Хнумр-хнумр-хнумр-хнумр…
Корди улыбнулась. Ему, «Вобле», ослепительным молниям — всему бушующему небесному океану.
— Я знала, что ты так скажешь!
Когда «Вобла» выбралась из шторма, солнце уже клонилось к закату. Корди не знала, сколько часов она простояла у штурвала, в какой-то момент она вообще забыла, что означает час — в ревущих внутренностях шторма потоки времени, как и ветра, текут по-иному.
Шторм не прошел бесследно, он еще пытался грозно реветь в остовах рангоута, еще трепал лохмотья парусов, но настоящей силы у него уже не было, и оттого он с удвоенной злостью хлестал Корди по щекам своими ледяными ладонями. Он уже не был опасен.
Корди с трудом разжала окаменевшие на штурвале руки. Ей пришлось несколько минут дышать на пальцы, чтоб те начали вновь что-то чувствовать. Но даже тогда ей стоило большого труда разобраться с пуговицами плаща.
— Не такой уж и большой шторм был, — пробормотала она, ощупывая свои мокрые хвосты, словно желая убедиться в том, что их не оборвало ветром, — Небольшой штормишко. Баллов на шесть, не больше…
Освобожденный от страховочного пояса Мистер Хнумр, заурчав от радости, вскарабкался ей на плечи и устроился там, нервно сопя ей в ухо.
Но ей сейчас было не до нежностей. На шатающихся ногах отойдя от штурвала, она кинула взгляд назад и удовлетворенно вздохнула — в рваных серых разрывах удаляющегося шторма не было видно ни одной акулы. Значит, оторвались. Судя по тому, как блестела отдраенная ливнем палуба, за кораблем больше не тянется запах «акульего зелья». Да и бочка с его остатками по счастливому совпадению оказалась за бортом.
Корди взглянула на альтиметр и удивленно присвистнула — стрелка указывала на две тысячи футов. Влекомая безумными штормовыми ветрами, баркентина прилично потеряла в высоте. Еще бы немного — и шлепнулись бы брюхом в Марево… Корди опасливо заглянула за борт. Так и есть, «Вобла» шла на сверхнизкой, в тысяче футов под ней разлился тревожный зыбкий багрянец Марева. Выглядело оно жутковато, как всегда выглядит Марево, вне зависимости от погоды и ветра. Как сжиженный туман, колышущийся бесконечно далеко во всех направлениях, но туман совсем не похожий на тот, что укрывал Эклипс. Этот был ядовитым даже на вид, после взгляда на него невольно хотелось протереть глаза. Но Корди так устала, что некоторое время безучастно смотрела на Марево, пытаясь представить, что происходит в его жутких глубинах. Дядюшка Крунч рассказывал, там обитают чудовища. Повыше — жутко искаженные Маревом существа, которые прежде были рыбами, но имели несчастье обосноваться на сверхнизкой высоте. А если копнуть поглубже, можно найти и что-то по-настоящему страшное. Что именно — Дядюшка Крунч никогда не отвечал.
— «Малефакс»! — позвала Корди неуверенно.
Но в ответ расслышала лишь невнятное бормотание голема. Судя по всему, тот еще переваривал логический парадокс, находясь в состоянии блаженного транса. Корди могла ему лишь позавидовать. Безмерно вымотанная, она повисла на фальшборте, точно кусок парусины, который повесили сушиться.
Ощутив жуткий голод, она не глядя нащупала на палубе обломок какой-то доски и притянула его к себе. После всего пережитого за последние сутки она была так голодна, что согласилась бы даже на луковый пудинг или рыбный пирог. Роза оказалась добра в этот раз — когда она вновь открыла глаза, перед ней исходил паром тяжелый говяжий стейк. Мистер Хнумр возмущенно защелкал, требуя свою долю и, получив ее, поспешно удалился обедать на бизань-мачту.
Сама Корди была так поглощена едой, что даже не обратила внимания на грохот металлических ног по трапу.
— Ох и шторм нам достался, — прогудел Дядюшка Крунч, поднимаясь на капитанский мостик, его ощутимо пошатывало, — Половина гироскопов от тряски разладилась. Пожалуй, добрая «десятка». А ты молодец, рыбеха, с курса не сбилась.
Будь у Корди больше сил, она бы обрадовалась похвале, но сейчас ее хватило лишь на слабую улыбку со вкусом турнепса.
— Ерунда. Даже не заметила, что это шторм, думала, обычная качка.
Дядюшка Круч скрипуче рассмеялся и притянул ее к себе тяжелой суставчатой лапой, прикосновения которой было достаточно, чтоб выбить дух из акулы.
— А ты не промах, ведьма! Еще годик пройдет — станешь Ринриетте достойным первым помощником.
— А ты?
Абордажный голем задумчиво оперся о фальшборт рядом с ней, разглядывая небо.
Там было, что посмотреть. После недавней бури облака напоминали яичные белки, которые кто-то принялся взбвивать на крем, но так и не закончил работы. Размазанные в бесформенные кляксы, они ползли вслед за «Воблой», иногда обгоняя ее, иные растворялись прямо на ходу, превращаясь в легчайшую полупрозрачную зыбь. За ними виднелось небо, огромное и прозрачное, словно Роза заботливо смахнула с него осевшую пыль кухонной тряпкой. Оно не разбилось, как беспокоилась Корди, оно оставалось на своем месте.
— Я не всегда буду с ней, — Дядюшка Крунч сделал вид, что у него в плече затрещал какой-то шатун, но Корди этот скрежещущий звук показался похожим на смущенный человеческий смешок, — Мы, старые машины, тоже имеем свой срок годности. Когда-нибудь кто-то другой будет рисовать для нее карты и размечать ветра.
Корди прикусила губу. Мысль о том, что абордажный голем, несмотря на свой корпус из броневой стали, тоже не вечен, прежде не приходила ей в голову. А когда пришла, ведьме захотелось выгнать ее побыстрее, как она выгоняла приставучих карпов, шныряющих на нижних палубах «Воблы».
— Нас порядком потрепало, да? — спросила она, облизывая ладони от мясного сока.
Дядюшка Крунч пристально осмотрел мачты и такелаж.
— Рангоут худо-бедно восстановим, запасы есть, а вот с парусами совсем беда. Как дойдем до Порт-Адамса, придется все подчистую менять, а при нынешних ценах на парусину… — голем досадливо заскрипел.
Он был прав. Даже не обладая большими познаниями в воздушном деле, можно было сказать, что «Вобла» выглядит крайне плачевно. Пережившая акулий набег и шторм, она походила на истрепанную старую сайру с оборванными плавниками, еле тащившуюся в потоках слабого ветра. Корди взглянула на жалкие обрывки парусины, бывшие прежде трепещущими на ветру марселями, и хлюпнула носом. Ей было жаль баркентину. Набитая под завязку бессмысленной магией, несуразно спроектированная, неуклюжая, с устаревшим парусным вооружением и изношенной машиной, она походила на существо, которому нужна забота. Корди осторожно погладила штурвал, пытаясь утешить корабль. Едва ли «Вобла» могла ощутить это, в конце концов она была лишь бездушной конструкцией, не наделенной разумом, как корабельный гомункул, но Корди показалось, что в этот миг даже ветер в снастях зашептал как-то умиротвореннее.
Мистер Хнумр, расправившийся со своей порцией, спустился на палубу, переваливаясь с лапы на лапу, и лизнул ее коленку маленьким шершавым языком.
Корди рассмеялась:
— Эй, прекрати! Ведьминские коты так себя не ведут!
Мистер Хнумр смущенно зашевелил усами, глядя на хозяйку ясными коричневыми глазами. Он еще не в полной мере усвоил, как ведут себя ведьминские коты, но был готов изо всех сил учиться.
— Значит, встанем на ремонт в Порт-Адамсе? — поинтересовалась Корди деланно невинным тоном.
Порт-Адамс был еще более загадочной и таинственной территорией, чем сама «Вобла». Он определенно не относился к числу больших островов, но при этом служил перевалочной базой, доком, трактиром и рынком для всех пиратов северного полушария. Прогулки по нему напоминали Корди путешествия вглубь неизведанных джунглей, где каждая тропинка могла привести к неожиданному приключению или смертельной опасности. Если «Вобла» простоит в Порт-Адамсе хотя бы неделю… Щучье брюшко! Может, в Порт-Адамсе ей нечего будет занести в «Жорнал», но и скучать явно не доведется!
— Как бы нам не прирасти к Порт-Адамсу корнями, — мрачно проворчал Дядюшка Крунч, разглядывая из-под ладони горизонт, — Надеюсь, под залог чертовой железной лодки Ринриетта получит хотя бы пару сотен монет.
— У Ринни плохо нынче с деньгами?
— У Ринриетты денег нет вовсе! Если в ее кошеле что и осталось, то только шпильки да тянучка — не самые ходовые валюты в воздушном океане.
— У нее будет канонерская лодка, — напомнила Корди, — Она будет первым в воздушном океане пиратским капитаном, раздобывшим военный корабль Унии! Думаю, после этого найдется немало желающих наполнить ее карманы серебром!
При упоминании о канонерке Дядюшка Крунч отчего-то помрачнел еще больше. Что-то неразборчиво пропыхтев, он принялся шагать по капитанскому мостику, тяжело переваливаясь с ноги на ногу.