— Кого-то вырвало? — пошевелив носом, спросил правый мордоворот.
— Если вас очень сильно ударить в живот, — скорбно сказала Цо и громко сглотнула, — вас тоже вырвет.
— Приносим извинения, — заволновались мордовороты.
— Простите, но я должна принять душ, — чуть менее сварливо заявила Цо. — Если вам нечем заняться, можете посторожить мою дверь снаружи.
Она с угрожающим видом двинулась вперед, бородачи вышли, Цо захлопнула дверь.
— Насчет душа я не шутила. У нас остались последние полчаса спокойной жизни, если я хоть что-то понимаю в этих делах. Кстати, хватит уже выкать. На людях меня продолжай на «вы» называть, а так незачем.
— Э. Ладно, — сказал Михаил, скомкал полотенце и показал Цо большой палец. — Сейчас, я руки вымою. Парень ел соевое мясо в столовке на нижнем этаже, только там я видел, чтобы морковку звездочками нарезали.
Цо вытаращила было глаза, но тут же прищурилась.
— Ты ж не во всех столовках был.
— Ну да. Предположение вероятностное. Что будем делать с ножиком?
— Эти неудачники его не забрали? Кинь в мусорку вместе с полотенцами. Мальчишки все равно были в перчатках, вряд ли по ножу что-то поймут, даже если догадаются перетряхнуть мусор.
Они очень быстро по очереди приняли душ, Михаил расчесал бороду, нацепил свежие каффы и на всякий случай ссыпал все предыдущие в нагрудный карман. Планшет, может быть, и отберут — кто знает, что там заварилось, а каффы и лепестки сохранить проще, если они с собой. Номер сударыни Стуц обыщут без всяких сомнений, а обыск федералов — это объяснить будет сложно.
— Они не ждали активного конфликта, — бормотала Цо, подтягивая рукава комбинезона, потерявшие настройку после экстренной чистки. — Даже после скандала на заседании. Они не привезли спецов, это охрана элитного сектора, дубы, причем у меня такое чувство, что не местные.
— Не местные, — ровно сказал Михаил, — и по лицам, и по артикуляции.
— Отлично. Так куда мы идем?
— Единственное место, где я видел женщину со шрамом и без ходунков, это нижний этаж, сектор под мастерскими внешних ремонтников. То есть, — он кивнул в сторону мусорки, — там, где морковка звездочками.
— Ка-а-акое совпадение, — протянула Цо. — Да, теперь понимаю, почему она так испугалась, что ты ее узнал. Ну-с, тогда пошли.
Выйдя в холл заведения сударыни Стуц, они обнаружили двоих бородачей, удобно сидящих в креслах. Цо хмыкнула, нависла над ближайшим и, постукивая пальцем о ладонь, завела:
— Мы уходим по крайней мере на два часа. Могу я хотя бы надеяться, что вы сможете надежно сохранить мои вещи и документы в безопасности? Я не предполагала раньше, что уровень культуры на вашей станции настолько низок, что за вещи, оставленные в гостинице, приходится нервничать. Я надеюсь, что вы сможете осуществить секьюрные функции хотя бы на уровне минимальной общественной приватности!
— Куда вы идете? — строго спросил бородач.
— Обедать, — величественно сообщила Цо. — А затем мы с ассистентом продолжим расследование убийства судьи Вачовски. Если мне будет нужна помощь, я немедленно свяжусь с вашим руководством.
Они вышли в коридор и медленно побрели вдоль большого периметра станции, под крупными листьями тропических растений, слегка шуршащими в ветерке продувной вентиляции.
— Вилять никакого смысла нет, — сказала Цо, — если будет живой хвост, это пусть решают сами местные, а жучки, которых нам тут постоянно сажают, допотопные, их глушит сама форма. И общестанционным камерам форма тоже не на пользу.
Михаил невольно поднял руку и осмотрел поближе гладкий серый рукав.
— А пули от нее тоже отскакивают?
— Нет, — фыркнула Цо, — и кровотечение она не остановит.
— Ну, если не вилять, то мы идем в противоположную сторону и тремя этажами выше.
— Вот, например, лифт!
В столовой было какое-то столпотворение — очередь до самых дверей, шум на кассе и — неожиданно — не меньше двух десятков свободных столиков.
— Встаем в очередь, — буркнула Цо.
— Кто последний? — умело воззвал Михаил, из угла ему ответили два дядьки в синих комбинезонах (служба воздухооборота). Цо с утомленным видом встала за ними, он подтянулся поближе.
— Вы вообще работать собираетесь? — рявкнул кто-то в середине очереди.
— Да все уже, отпускают! — крикнули из начала.
За Михаилом встала, прикрывая громкий сладкий зевок ладонью, корпулентная дама в пестром коротком халате и пушистых домашних тапочках. За ней — парочка подростков, увлеченно стучащих по экранам планшетов.
— Поменяемся-ка местами, — пихнула Цо Михаила. Дама опустила руку, блеснули злые глаза. Михаил с удовольствием выскочил из пространства между двумя драконами, помеченными маленькими шрамами каждый.
Очередь двигалась быстро. Цо смотрела в планшет, елозила по нему пальцами, и негромко бубнила себе под нос. Тетка тоже о чем-то бурчала вполголоса, знакомым жестом поднеся запястье к лицу поближе и рассеянно глядя в сторону столиков. Михаил добрался до стойки, взял поднос, посмотрел на подавальщиков. Те носились взмыленные, пожилая женщина, которая в прошлый раз уронила котлеты, ловко раскладывала что-то, похожее на лечо, по тарелкам. Ее взгляд метнулся к Цо, потом к тетке за ней — прищур, крошечный кивок самой себе «а, понимаю».
— Это вообще не моя компетенция, — погромче сказала Цо. — Нет. Нет, это невозможно.
Пауза. Цо внимательно слушает, до Михаила в гуле столовки не долетает ничего.
— Федеральный агент в принципе не может расследовать что бы то ни было кроме открытой заявки… Нет. Меня в таком раскладе не уволят. Меня найдут и… распнут. Или скормят муравьям. Мы изучали подобные прецеденты и чем они заканчиваются… Нет, нет и еще раз нет. Протоколы наши доступны, ознакомьтесь.
Цо оглянулась в поисках подноса, Михаил ткнул пальцем в пустой, стоящий на ленте перед ней. Цо протянула руку, подавальщица тут же протянула ей тарелку. Тетка сзади громко капризничала, просила салат посвежее, а стейк поменьше, нет, мне вон тот положите, вон тот, поджаристенький.
Они сели за столик ровно посередине зала, Цо злобно ухмылялась.
— Они, оказывается, думали, что я приехала расследовать их подпольные делишки. Сопротивление, блин, хрéново.
— А ты, значит, объясняла, что этого не может быть?
— Ну конечно.
— То есть отношения между стратами таковы, что они, э-э, а — точно знают, что они друг другу не друзья; бэ — обе страты понимают, что верхи с ситуацией не справляются; вэ — верхи готовы выкинуть бешеные деньги на приведение ситуации на станции к их пониманию порядка, но не на примирение? Ну и понятно, что заявить — одно, а делать — другое, тут такое в порядке вещей, все этого и ожидают, как штатного развития событий.
Цо поводила в воздухе палочками, глядя в пространство.
— Пожалуй, что всё так, если предполагать, что эта тетка — не дура, а она, несмотря на весь этот цирк, не дура.
— Почему ты так думаешь?
— Ну, например, потому, что она не стала стрелять. И потому, что в столовой была большая очередь. И вообще, нас как от дома вели, так и ведут, а мы культурно поели и уже сейчас пойдем назад без всяких, понимаешь, подозрительных встреч. Нет, тетя не дура.
Михаил оглянулся. Затор давно рассосался, хвоста через всю столовую как не бывало, люди подходили сразу к стойке, брали подносы, набирали еду и быстро рассчитывались.
— Тогда это еще значит, что она обладает очень… большой… не то слово — широко вариативной властью.
— Фоновый авторитет, — сказала Цо и потрогала свой шрамик.
— Я хочу много, много знать про эту практику! — яростно сказал Михаил.
— Фас, — тихо сказала Цо и уткнулась в свою тарелку.
Михаил криво ухмыльнулся и ничего отвечать не стал.
Обратно к сударыне Стуц они не пошли — у Цо возникла идея. От Михаила требовалось молчать и зыркать по сторонам, а если повезет — собеседовать по протоколу заявки (ой, как необычно-то), сама Цо несколько раз глубоко вздохнула, пару раз щелкнула пальцами и поперла вверх по этажам с полным пренебрежением к лифту.
А здесь-то Михаил еще и не был! Лестница упиралась в закрытую дверь, та вежливо требовала предъявить что-то. Цо предъявила. Дверь попросила удалить второго проходящего. Цо потребовала оператора, оператор долго не отвечал, Цо начала надиктовывать на браслет про оказание сопротивления законным действиям федерального агента, оператор наконец отозвался, дверь молча отъехала в сторонку.
Михаил шел вслед за Цо, привычно зыркал, прислушивался и невольно тянул носом. Здесь пахло по-другому. Не было растений — строгие стены в два тона, равномерно светящийся потолок, такой же пол. Этажом ниже жили люди, а тут был офис.
Цо подошла к одной из гладких дверей, опять предъявила какую-то бирку, и дверь вновь вступила в препирательства по поводу сопровождающего лица. Цо со скучающим видом продолжила надиктовывать в браслет про неоказание помощи и отказ от сотрудничества ровно с того места, на котором остановилась, дверь заткнулась на полуслове и отъехала.
— На меня напали! — визгливо заорала Цо прямо с порога. Михаил недовольно подумал, что пора бы уже и притерпеться и хотя бы не подскакивать на полметра каждый раз, когда она включает хабалку, и тихонечко по стеночке втек внутрь.
Цо выступала минут семь, трое бородачей за большим столом отругивались в ответ, впрочем, без большого успеха.
— Коллега Замошски, присаживайтесь, — приказала Цо. Михаил послушно сел за стол. Цо плюхнулась рядом.
— Итак, вопрос о том, почему население станции настроено против меня, я оставляю открытым, поскольку внятного ответа от вас так не услышала, — продолжила она тем же хамским тоном. — Второй вопрос: почему база станции до сих пор отказывает моему ассистенту в свободном доступе? Почему, в конце концов, мне приходится запрашивать на осмотр места преступления разовый доступ? Вы осознаете, что у меня уже достаточно оснований прервать заявку за неисполнением обязательств вашей стороной и уехать домой?