Мужчины, сидевшие за столом, в явном беспокойстве переглянулись. Ну еще бы — Федерация тогда не только не вернет оплату заявки, но и задерет все цены вдвое на ближайшее столетие вперед. Повисла пауза. Цо быстро посмотрела на Михаила.
— Мне нужна консультация координатора религиозных центров станции, — чопорно сказал Михаил, — для уточнения социально-антропологических последствий инцидента.
— Но судья Эршад не может… Его график расписан на три месяца вперед! — возмущенно ответил самый бородатый из троих. Как мило-то, опять судья.
— Я не претендую на внимание самого судьи, — покладисто ответил Михаил, — вполне устроит кто-то из его заместителей. Кто-то же ведет отчетность?
Бородачи просветлели лицами, как будто Михаил подкинул им удобный мяч в игре, и немедленно вызвали подходящего сотрудника.
— А я останусь, — царственно добавила Цо и уселась поудобнее, выставив локоть на стол. — У меня еще есть ряд неотложных организационных вопросов.
Михаил краем глаза успел заметить, как передернуло младшего из сидевших за столом. «На каффах потщательнее разгляжу», — с удовольствием подумал он и пошел вслед за поманившим его от дверей заместителем, не пожелавшим заходить в кабинет.
Тот был сед, переваливался на ходу как утка, и у него, когда они с Михаилом зашли в другой кабинет и уселись, оказались мокрые губы, выступавшие из на диво негустой бороды, и тяжелые набрякшие веки. Пары симметричных шрамов на каждой щеке казались бледными и даже синюшными на желтоватой коже.
Странно, вроде бы человек с такими откровенными признаками нездоровья должен быть где-нибудь на лечении. Впрочем, присмотримся к обстоятельствам, да и кто знает, сколько ему лет? Может быть, болезненные шестьдесят на самом деле бодрые девяносто?
— Давайте знакомиться, — хорошо модулированным, бархатным голосом сказал заместитель судьи. — Кто вы?
Ага, давайте знакомиться, а сам не представился. Ну разумеется. Михаил невольно вздохнул. Статусные игры он, в принципе, умел, (конечно, не так, как Цо), но отчаянно не любил.
— Добрый день, — самым низким и раскатистым, каким умел, тоном завел он. — Меня зовут Михаил Замошский, я доктор наук в области экспансионной антропологии, код классификатора специальности ноль девять — триста три — двенадцать, коэффициент публикативности — восемь, индекс цитирования по стандарту Федеральной службы контроля прозрачности науки — одиннадцать, семьдесят пять. Прибыл по вызову Федеральной службы расследований как подчиненный консультант агента Цо. Я вас слушаю.
Последняя фраза, сказанная с самой доброй и располагающей из доступных Михаилу улыбок, заместителю тем не менее активно не понравилась.
Он пожевал губами, видимо, отринул пару вариантов ответа и с не менее доброй улыбкой спросил:
— Зачем вы у нас?
— В заявке станции Смоковетс на федеральное расследование инцидента упоминались негативные общекультурные, ритуальные и межнациональные последствия. Поскольку агент Цо — специалист по уголовным вопросам, ей понадобился кто-то, кто оценит общекультурный, ритуальный и межнациональный контекст, а также степень негативных последствий, — задушевно поведал Михаил.
Заместитель вздохнул, поразглядывал Михаила еще несколько секунд, пришел к каким-то выводам и несколько сбавил концентрацию сахара в диалоге.
— Понимаю. Что вам нужно конкретно от меня?
Михаил не выдержал и нежно спросил:
— От вас? А-а-а… А мне дали понять, что вы отведете меня к координатору деятельности религиозных центров станции. Я надеюсь, это возможно?
Тут уж заместителю пришлось представиться. Оказался он советником Зиллуром, руководителем отдела психологической поддержки населения, занимал эту должность в соответствии с имеющимся образованием. Советник Зиллур широко повел рукой в доказательство своих слов, Михаил очень внимательно обозрел стену, полную сертификатов, и не увидел ни на одном слова «психология». Ну да ладно, с каффов разберем все досконально.
— Мне нужны данные по специфике каждого центра, протоколы отправления культа, исторические документы на реликвии, — затянул Михаил, — подробный перечень проблемных зон — ереси, неблагополучные страты, конкурирующие культы, работа с атеистами и колеблющимися, направления благотворительности, наполняемость храмов в будние и праздничные дни, соотнесение праздников с рабочим режимом станции, программа воцерковления молодежи и младших школьников…
Советник Зиллур поднял бровь.
— Вы понимаете, что мое время… э-э… дорого?
— Ну неужели все эти вопросы у вас не задокументированы? — удивился Михаил. — Вы же не предполагаете мне все это лично рассказывать?
Он явно попал куда-то не туда. Лицо советника Зиллура стало напоминать лицо знакомого бриджиста при изучении карт — даже глаза блестеть перестали.
— Боюсь, что доступ к документации должен быть соответствующим образом сертифицирован, вы же должны понимать, что множество посторонних интересуется финансовыми потоками станции… — начал советник Зиллур и сделал многозначительную паузу.
Ну конечно же. Финансовый вопрос! Михаил мысленно себя отругал — очевидная же тема. Надо срочно успокоить советника Зиллура, пока он не начал предлагать взятку.
— Боже, нет! — вскричал Михаил. — Только не финансовые вопросы, я же дебета от кредита не отличу! Нет-нет. Чисто… ну, обрядовые вещи. А то в заявке стоит — вы откройте и посмотрите — неблагоприятное знамение, а какие у вас знамения считаются благоприятными? Откуда Федерации это знать-то? Я вот знаю одну станцию, где ни одно серьезное дело не начинают, пока кто-нибудь из жриц не забеременеет. И чуть ли не всей станцией работают над вопросом.
Советник Зиллур надулся. Он понимал, что Михаил издевается, и понимал, что Михаил знает, что он это понимает, но съехать с темы денег было важнее.
— Вообще-то для этих вопросов вам лично я не нужен, — чопорно сообщил он.
— Ну разумеется, — заулыбался Михаил, — мне гораздо больше подойдет кто-то, кто, так сказать, в гуще событий, а не над ними находится, вы же все-таки, честно скажем, уже слишком высокого полета человек для нужных мне подробностей.
— Вам лучше тогда какую-нибудь старушку, — с надеждой высказался советник Зиллур.
— Ну что вы, нет, это же не верифицируемо. Прихожане обычно путаются в обрядовости, у двух старушек вечно три версии того, как правильно. Мне нужен квалифицированный специалист.
— Это тоже занятые люди, — задумчиво сказал советник и побарабанил пальцами по столу. — Может быть, вас устроит молодой сотрудник?
— Давайте сделаем так, советник Зиллур, — задушевно сказал Михаил, — я выясню все, что смогу, у молодого специалиста, а с оставшимися вопросами приду к вам обратно, и мы посмотрим, что там останется?
На том и порешили. Михаил остался ждать в кабинете, пока советник Зиллур приведет достаточно безответного референта или младшего подавальщика пластика для принтера. Что-то они тут совсем уже мышей не ловят, расслабились до неприличия. Финансовые потоки блюдут строго, а по обрядовым вопросам никого. Так вы, бородатые парни, слонятку-то не продадите, а народ продолжит зубрить физику где-нибудь в ремонтных мастерских. Хотя… Ключевое слово этого парадокса — транзитники. Стоимость семи светильничков в причальном храме превосходила стоимость двух светильничков в медитативном заведении примерно в сто раз. Могли просто потерять население из виду за низкой рентабельностью — ох, тогда будет вообще смешно.
— О, привет! — сказал молодой специалист, входя в дверь вперед советника Зиллура. — Ты куда тогда пропал?..
— Привет! — вскричал Михаил, вскакивая и крепко пожимая протянутую руку. — Ну, ты же знаешь: шеф свистнул — надо бежать, наше дело подневольное…
Судя по взгляду советника Зиллура, жизнь бородатенького молодого специалиста висела на волоске, но провернуть фарш назад и найти другого молодого, а этого вернуть и допросить Михаил не позволил. Быстренько поблагодарив Зиллура, Михаил унесся с зажатым в клюве молодым специалистом, так и не понявшим подлянки. Ну ничего, ему объяснят… Чуть позже.
Своего кабинета у бородатенького Дональда (меня все зовут Алди, Дон — это звучит ужасно, ты не находишь, Михал?), разумеется, не было, постоянным родом его деятельности последние три месяца было заваривать чай советнику Зиллуру и бегать в местные молельни с напоминаниями о своевременной выплате арендной платы за помещение и налога с оборота.
— Да ну их, заходишь, а они стоят такие и батарейки в свечках меняют, и ка-а-ак вдруг все присели, руки за спины! Как будто мне разница есть.
— То есть перезаряжают светильники?
— Ну да! А продают как новые! Короче, я тебя отведу тут в один кабак, там спокойно посидим. Затраты спишешь как представительские.
— Э-э, — не согласился Михаил, — я б на твоем месте так не рисковал. Меня, если что, выкинут поевшего, на том дело и кончится, я уеду послезавтра — а тебе тут жить.
— Сцуко, — огорчился Алди, — тогда пошли в «Раковинцу», там подешевле.
— На твой страх и риск, — продолжал гнуть свое Михаил.
— Ладно, ладно, разберемся, ну кофе попьем, надо ж куда-то сесть.
Михаил решил, что пара чашек кофе независимо от ценника стоит того, чтобы обозреть заведение, но делиться этими соображениями с Алди не стал, а просто с недовольным видом потащился следом.
Дело того, как оказалось, стоило. Во-первых, Михаилу довелось пронаблюдать препирательства между Алди и изящным распорядителем заведения о том, достоин Михаил попасть внутрь или нет, и зафиксировать, что считается в этой местности аргументами «за» и «против».
«Не местный» — это плюс.
«Мы его не знаем» — это минус.
«Советник Зиллур поручил» — это плюс, но, как ни странно, не решающий.
«Оплатим приватность» — разговоры закончились, распорядитель кивнул и повел их внутрь.
Во-вторых, сама внутренность заведения, куда могут пустить даже такого дешевого леща, как Михаил, изобиловала излишествами и дизайном звериной серьезности. При этом ст