— Слушай, я где-то через месяц смогу опять поехать на Вторич — составь мне список, там наверняка есть магазин.
— Ты сдурел? Селим грит, что они грызутся как кошка с собакой — этот остров и тот. Как тольк ты там купишь женский крем или тряпку, сраз пойдет слушок. Кому покупайт? Какой бабе? Да какой бабе ему покупать, люди, мож себе иль овце, иль своему помощнику, чтоб трахать его в зад? Дошло? Толстому Джамбатисте потребуется меньш недели, чтоб найти меня и убить. И Селима, по-любом, потому что он ему соврал и провез меня сюда у него под носом, а мож и тебя, раз ты тоже замешан.
— Так, — отозвался поверенный спустя несколько секунд. — Ты что, готовишь почву для какого-то вашего маленького грязного шантажа?
— Какого шантажа, милый, ты глянь, где я и какая я. Единствен, чем я могу тя шантажировать — это еси скажу, что больш тебе не дам, если ты не привезешь мне — тольк не с Вторича — кроссы тридцать шестого размера и целую пачку прокладк.
— Боже, и правда… Как…
— Тебе лучше не знать, — ответила Зехра коротко и безапелляционно, потом продолжила уже спокойно. — Меня мож не бояться. А Селима… Понятия не имею, что у него в голове, но думаю, его тож. Важно, чтоб итальянцы ничего не узнали. Кассета, которую ты вчера смотрел, пришла в прошлую пятницу с глиссером, хотя ее никт не заказывал: «Lussuriosa Bimba», да еще и в переводе на сербохрватский, при том что в договоре было написано, что она не выйдет на местном рынке. «Похотливая Крошка», мать их похотливую, по-любом что-т подозревают, начали угрожать Селиму.
— А щто такое? — прервал их появившийся в дверях Селим, внося на подносе три чашки и итальянскую кофеварку, из которой тянулась струйка пара. — Ты щто не садищься?
— Да-да, сейчас сяду.
— Садись, друг, я б на твоем месте еще спал, хе-хе… Знаещь этого полковника, иль майора, иль кем он там был, который трахаль принцессу Диану, — этот спал до двух, так она его укатывала.
— Да? Он это, разумеется, сам тебе рассказал, когда… где вы с ним были… на параглайдинге в Монголии?
— Не, братан, Диана мне рассказала. На Мальте. Слущ, есь одно предложение. У нас еще где-т полметра хорощего белого провода, хочещь нюхнуть с нами?
Селим достал из кармана очечник, открыл его и положил на стол рядом с подносом: внутри находились две стеклянные трубочки и маленький пакетик, наполовину заполненный белым порошком.
«Настоящий Синиша» еще никогда не побеждал так легко и быстро.
— Все, братва, мне пора. Вы отрывайтесь, я дам знать о себе завтра или, самое позднее, послезавтра, — выпалил поверенный на одном дыхании, схватил куртку и заторопился к выходу. Он не оглянулся ни на окрик Селима: «Да хоть кофейку-т выпей!», ни на тихий топот шагов Зехры по скрипящим половицам. «Синиша, стой!» — кричала она, выбежав за ним из дома. Ее голос и аромат лесного воздуха, проникший в легкие, все же заставили его остановиться.
— Ну чего ты? Прости этого дурня — имей он чувство меры, мы б никогда здесь не оказались. Не уходи, прошу тебя. Не сейчас, не так… И тебь тяжело, и мне, давай поможм друг другу, пока можем.
— Не боись, еще увидимся, — сказал Синиша после долгого молчания, глядя в ее влажные умоляющие глаза. — Да, слушай, мне кажется, сейчас подходящее время, чтобы спросить. Ты чиста? В смысле, у тебя нет СПИДа, триппера, сифилиса, трихомоноза, ничего такого?
— Твою мать… Ничего у меня нет, если ток от тебя не подцепила.
— До встречи.
С:/Мои документы/ЛИЧНОЕ/ОбвиненияПросто для информации.Первое и главное: Местные жители отказываются уважать конституцию и законы Республики Хорватии о местном управлении и самоуправлении.Второе: Все продукты и вообще все необходимое, от базовых вещей до предметов роскоши, приходят контрабандой из Италии с ярко выраженного, хоть и немого, согласия хорватской полиции. Поставщики — итальянские мафиози, вероятнее всего вплетенные в международные криминальные структуры. Торговля людьми, наркотиками, сигаретами, нефтью…Третье: На острове живут как минимум двое иностранных граждан без документов и разрешения на пребывание. Похоже, что они находятся в крайне подозрительных отношениях с итальянскими криминальными авторитетами, скорее всего, сами имеют криминальное прошлое, а кроме того — употребляют тяжелые наркотики.Четвертое: Ритуальное жестокое обращение с животными.Пятое…Есть, разумеется, и пятое, и шестое, но перечисленного выше уже достаточно, чтобы потопить весь этот остров.В новогоднее утро дел у Тонино было невпроворот. Помимо ежедневной рутины, о содержании которой Синиша толком ничего не знал, он должен был заколоть бедняжку Билину, овцу, которая никак не могла оправиться от рождественского выкидыша. Опечаленный, с кровавыми пятнами на руках и одежде, он стоял на кухне и вздрогнул, когда поверенный появился в дверях.
— Привет, дорогой Тонино. С Новым годом тебя.
— О! Привет! И тебя. Как встретили?
— Да так, ничего особенного. Как отец? — быстро добавил он, заметив кровь на Тонино и на большом ноже, который тот как раз стал мыть в каменной раковине.
— Ты знаешь, замечательно. Сегодня утром он даже спрашивал о тебе, а это он делает поистине нечасто. У тебя новая рубашка.
— Да нет, это Ферхатовича. Я облился вином, и он дал мне свою.
— Давай сюда свою, я постираю.
— Не нужно, к тому же она осталась там. Тонино, скажи мне одну вещь. Я… Я знаю, что это будет звучать глупо, но… На Третиче случайно не живет какая-нибудь негритянка?
— Ты что, видел ее?
— Дружище, даю голову на отсечение, что видел. Вот только что, в лесу. Между домом Селима и Переним Муром. Я чуть не обосрался от страха, а она в ту же секунду исчезла.
— А она тебе случайно не снилась на днях?
— Да, в прошлую ночь что-то такое снилось. Но только что я видел ее вживую, сто процентов.
— Муона. Это плохой знак.
— Кто? Она что, правда существует?
— Разумеется существует, ты же сам ее видел. Муона Квасиножич, супруга Бартула. Аборигенка из Австралии.
— Вот черт, аборигенка! А какого дьявола она здесь делает? Откуда, как, почему?!
— Да что с тобой? Она его жена, вот и приехала вместе с ним, когда он решил вернуться.
— А как так получилось, что я только сегодня ее первый раз увидел?
— Не знаю, наши женщины не слишком общительны.
— О’кей, о’кей, о’кей… Ты только что сказал, что это плохой знак, если я ее видел. Я понимаю, что для меня это та еще встреча, но почему ты тоже считаешь это плохим знаком? И откуда ты знаешь, что я видел ее во сне?
— Ты сказал, что видел ее во сне, я только спросил, потому что…
— Погоди, погоди, еще кое-что, самое главное, — перебил его поверенный, набрал в грудь побольше воздуха и продолжал медленно, выделяя каждое слово. — Сколько еще аборигенов живет на этом острове?
— Ни одного, — засмеялся Тонино. — Уверяю тебя, только Муона.
— А палестинцы, эскимосы, курды… Или там чеченцы, шошоны… Как с ними обстоят дела?
— Никого из них, дорогой поверенный, здесь нет. Была еще тетя Изольда Смеральдич, с Филиппин, но она умерла лет пятнадцать тому назад. Сейчас Муона и твой приятель Ферхатович — единственные иностранцы на Третиче.
— Ты так думаешь…
— Точно, Синиша.
— Хорошо. А теперь расскажи мне об этом твоем плохом предзнаменовании.
— Ты, может быть, не поверишь, как, впрочем, поначалу не верили и мы. Муона, скажем так, владеет определенными сверхъестественными способностями, с помощью которых предупреждает людей о болезнях, которые им угрожают в ближайшее время.
— Да? А как она их предупреждает?
— Она является сначала во сне, а через пару дней и наяву.
— Да брось… А как она узнаёт, в чей сон нужно влезть? Объясни мне это, плиз.
— Хе-хе, этого она и сама не знает. Просто так случается, что в одну прекрасную ночь ей снится сон и в нем она видит человека, который в это время видит тот же самый сон, а в нем ее. Понимаешь?
— А как же, со мной ведь постоянно такое случается. Тонино, послушай, я знаю, что ты сердишься на меня за то, что я встречал Новый год у Ферхатовича, я понимаю, что ты сердишься на миллион других вещей, но, плиз, давай ты больше не будешь разводить меня и мучить этими вашими сказками. Серьезно, хватит…
Тонино помолчал пару мгновений, помыл нож и руки, потом спросил, строго и надменно:
— Перечислите мне, господин поверенный, все, что я до сих пор рассказывал о Третиче и его жителях и что позже оказалось ложью, вымыслом или клеветой.
Синиша медленно выдвинул стул и сел за кухонный стол. Ему пекло стопы, как будто через них вдруг стали вытекать все его силы и разум, убегая куда-то вниз, в заполненное раскаленной лавой подземелье этого проклятого острова. Он не мог вспомнить ничего такого, чем можно было бы парировать слова Тонино.
— Ты мне ни разу не соврал. Но мне кажется, что есть еще очень много того, о чем ты умалчиваешь.
Тонино достал из холодильника две банки пива, поставил их на стол и сел напротив Синиши.
— Я всегда готов ответить на любой твой вопрос. Представь, на что бы это было похоже, если бы я говорил тебе вообще обо всем, даже когда ты не спрашиваешь. В конце концов, я же просто переводчик, не так ли?
— Если позволишь процитировать тебя же, — ответил Синиша, медленно открывая свое пиво, — ты, помимо прочего, еще и мой единственный друг на всем Третиче. Верь мне или нет, а это для меня важнее твоей переводческой деятельности. К тому же, переводчик мне уже едва ли требуется. Десяток-другой самых важных слов я выучил, да и с кем я здесь общаюсь? Все убегают от меня, хоть я и не даю повода, мне даже нечего им сказать и нечего у них спросить.
Тонино посмотрел в сторону, потом снова перевел взгляд на Синишу.