— Какая вопиющая кровожадность! — вскричал Лепоглаз, слезая с дерева головой вниз.
— Уходим! — вскричал Гнусдальф, размахивая клюкой. — Все к Плечистым горам! Все к горам!
— Вперед без страха! — подхватил Брагомир.
— И без содержимого желудка! — вскричал Элерон, спрыгивая на землю и поспешно скрываясь за низеньким холмом.
Ослы блеяли, упирались, но чары Гнусдальфа заставили их мчаться быстрее ветра: маг лично насыпал под хвост каждому ослу красного перца.
Четвероногие друзья неутомимо бежали всю ночь, оглашая воздух безумными воплями. Наконец рассвело. Розовое солнце повисло над горами как прибитое. В небе парили шпионы Цитрамона — черные лебеди, канюки и белоголовые орланы, занесенные в Красную Кулинарную Книгу Хреноземья. Временами путников ослепляли вспышки их фотоаппаратов.
К полудню горы заслонили небо. Морщинистые, седые, они хранили гордое молчание и с презрением смотрели на горстку крохотных созданий, которые спешили к их подножиям.
Чем ближе становились горы, тем беспокойнее становился Гнивли. Он елозил в седле, пыхтел, сопел, краснел, наконец не выдержал, и торжественно, с каким-то нездоровым возбуждением воскликнул:
— Глядите, а вон угрюмый утес Бздюрак! — и ткнул пальцем в направлении черного корявого выступа, похожего на прыщ. — Бздюрак — величайшая гномья святыня! А вот великая гора Бабайоброс, — гном смахнул слезу ностальгии в сторону фурункулообразного вздутия на самом видном месте горной цепи. — Это под ней лежит Умория, легендарное гномье царство! О, забои предков!.. О, родные штольни!.. Правда, налоги там были великоваты... — гораздо прозаичней добавил он, — и вообще сильно воняло. Душ только по праздникам, мясо по талонам, секс по талонам, сортир по талонам! Сказать начистоту — полное дерьмо это царство предков! Жить в спертом воздухе и вонять — вот их заветы!.. А я не хочу вонять! — Гном замялся. — Ну, в смысле, вонять так, как завещано предками!.. Гм, а вот живописная группа горных вершин: Себорей Страшный, Кизилмизил Красный и Фингал Синий!
Гнусдальф негромко кашлянул.
— Послушай, ты все рассказал?
— Нет, а что? — недоуменно моргнул гном.
— Да так, ничего... Просто если ты назовешь еще хоть одну горную вершину, я тебя зарежу!
— Это не названия, это страсти-мордасти, — добавил Свэм.
— Это ты моим предкам скажи, — пожал плечами гном.
На дюралевых створках ворот, которые закрывали вход на перевал, желтой краской было намалевано лишь одно слово: «ПЕРЕУЧЕТ».
— Приехали! — зло сказал Гнусдальф. — Прогнило что-то в Датском королевстве... Только истерик не закатывать! Я ясно выражаюсь? Молчать! Не возражать! Не кричать, не плакать, не рвать на себе волосы и не кататься по камням! — Лицо Гнусдальфа посерело, он глухо зарыдал, рухнул с осла и начал кататься по камням, выдирая остатки волос на голове.
— Самый верный способ — головой в пропасть, — предложил Свэм.
— Отнюдь, — не теряя самообладания, сказал никогда не обладавший самообладанием Элерон. — Отдельные мнения паникеров меня не волнуют. Мужайтесь. Мы просто отнесем им кольцо. Они поймут заблудшие души и простят, а может, даже наградят. — Он надел черные перчатки и потянулся к карману Фордо.
— Однако! — вдруг вскричал Гнусдальф. — Есть козырь в рукаве!.. Умория, — пояснил он, поднимаясь и встряхиваясь. — Гномье царство! Я бывал там недавно — хорошее царство! И оно совсем рядом: пол часа езды, и вот она — дверь в склоне горы Бабайоброс!
Лепоглаз вздрогнул.
— Но там... там не очень-то светло... — прошептал он. — Да нет, что я говорю, там темно, там ОЧЕНЬ ТЕМНО!
— Да, — без обиняков сказал Гнусдальф, — там действительно ТЕМНО. ТЕМНО, ТЕМНО, ТЕМНО, ВОТ ТАКИМИ БОЛЬШИМИ БУКВАМИ!!! С тех пор, как гномы проиграли Уморию чморкам в домино и ушли оттуда, там действительно стало ОЧЕНЬ ТЕМНО. Но мы рискнем. Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Или проще: кто не рискует, тот никогда не станет алкоголиком; но мы-то с вами рисковали уже не раз!
— А может, нам стоит постучаться в ворота? — робко предложил Опупин.
— Ага, — кивнул Марси, тупо разглядывая надпись, краска на которой не успела подсохнуть.
— Никаких «стучаться» времени нет, — отрезал Гнусдальф и взгромоздился на осла. — Мы должны быть в Умории до темноты. Шустрей! В желудках свинолаков нам будет тесно и неуютно!
Охранители кольца молча спустились в Угарион, который недавно с таким облегчением покинули. Отчаянно труся, они потрусили вперед. Что-то зловещее чувствовалось в воздухе. В небесах собирались чернильные тучи. Откуда-то задувал жаркий ветер, наполненный запахами скотного двора.
— Свинолаки идут за нами, — тревожно сказал Лепоглаз.
— А я уже не тот, что раньше, — печально проговорил маг, — и вряд ли сумею отвести их от нашего следа.
— Так отведи хотя бы запах! — вскричал Брагомир.
— Молчи, отрок, — строго осек его маг. — От запаха есть более действенное средство — затычки в нос. Позаботься лучше об охране нашего арьергарда.
Брагомир что-то фыркнул и послал осла на корпус вперед.
Беглецы двигались к Бабайобросу кратчайшим путем. Корявые, с голыми ветками деревья вставали на их пути. Бугристую почву усыпали скорпионы и сколопендры, обветренные черепа скалились дьявольскими ухмылками. В воздухе был разлит страх.
Великая гора приближалась. Склоны ее были засижены птицами, покрыты паршой и изрыты оспинами: гора была ужасно стара. У ее подножия лежало огромное озеро. Везде по его поверхности надувались и лопались с чмокающим звуком громадные зеленые пузыри. С большой осторожностью путники направили ослов вдоль берега этого чуда природы.
— А раньше-то здесь был кро-о-охотный ручеек! — сообщил Гнивли. — Я стирал в нем трусы и ловил жаб на обед...
В тылу вдруг раздалось кровожадное хрюканье свинолаков, и зубы Свэма выбили звонкую дробь.
— Кое-кто обещал нам дверь! — взвизгнул он, хватая мага за бороду.
— И мир не сразу строился, — возразил Гнусдальф, хлопнув по пальцам Свэма ширпотребной палочкой.
Солнце скрылось за массивной фиолетовой тучей; стало сумрачно и прохладно. Охранителям казалось, что громадный Бабайоброс клонится в их сторону, готовый шмякнуться и расплющить...
И тут в склоне горы они заметили дверь. Вернее, не дверь, а бронедверь. Выкрашенная в серый цвет, она сливалась с камнем. Большие заклепки и ручка-вентиль придавали ей сходство с дверцей сейфа. Охранители подъехали к двери и слезли с ослов. Маг подул в замочную скважину и задумчиво нахмурил лоб.
— Очевидно, дверь закрыта, — проговорил он, убедившись, что вентиль не вращается.
— Что же нам делать? Что делать? ЧТО ДЕЛАТЬ??? — протараторил Брагомир. Он подбежал к двери и несколько раз боднул ее головой. Дверь отозвалась надсадным гулом. Спустя мгновение со склона Бабайоброса низринулась лавина. К счастью, она прошла стороной, но охранителей все равно присыпало снегом.
Гнусдальф откашлялся.
— Брагомир, дорогой, — ласково сказал он, — я сомневаюсь, я очень, очень сильно сомневаюсь, что таким образом ты ее откроешь. Скорей Бабайоброс расколется на части, чем треснет муфлониевая бронедверь. — Чародей помолчал, пожевал губами и задумчиво изрек: — Дверь закрыта. Она отпирается. Но, возможно, и не отпирается. Тут есть два пути. Путь «да» и путь «нет». Задумаемся над первым... Однако есть еще и второй. Вот так-то, придется подумать. Хм, хм... Что ж, боюсь, мне потребуется определенное время на вдохновенный поиск блестящей идеи. Думается, некоторая доля риска есть в том, что этой идеи я так никогда и не найду.
Гнусдальф застыл перед дверью. Охранители любовались его гордым профилем и дрожали.
— А! — внезапно сказал маг. — Заколдованный замок! Стоит лишь наложить...
— Наложить? — радостно перебил Брагомир и мигом сбросил штаны. — Гнусдальф, ты главное скажи — куда!
Гнусдальф крутанул пальцем у виска и сказал, не скрывая к Брагомиру отвращения:
— Ты не дослушал. Наложить — это значит наложить чары, сказать несколько особых слов, понимаешь?
— Слов? — Брагомир натянул штаны. — Тоже мне новость! Да знаю я эти особые слова! С какого начать?
— Ты мыслишь категориями кроманьонца, — вздохнул маг. — Отойди, не мешай думать... Ладно, — он шмыгнул носом. — Отойдите все. Я буду колдовать.
Когда все отошли, Гнусдальф приблизился к двери, коснулся ее ширпотребной палочкой и с апломбом сказал:
— Фокус-покус!
Удивительно, но ничего не произошло!
Крайне озадаченный, Гнусдальф осмотрел свой реквизит, потеребил бороду, затем ткнул палочкой в дверь и прочел заклятие повышенной мощности:
Дунем-плюнем,
Разотрем!
Дверь, откройся!
Мы войдем!
Дверь, и до заклятия казавшаяся довольно крепкой, стала тверже алмаза.
— Не выходит, гадина! — злобно вскричал чародей, яростно шморгая носом.
— На дверь наложены крутейшие заклятья? — благоговейно прошептал Марси.
— Какие там заклятья! — отмахнулся Гнусдальф. — Сопля в носу застряла! Я подозреваю у себя гайморит!
Он принял задумчивый вид, что-то пробормотал, потом наклонился, прижал одну ноздрю пальцем и по-спартански высморкался под дверь.
Свинолаки были уже недалеко. Хрюканье этих тварей напоминало тарахтение сотен мопедов. Ослы и их хозяева сбились в дрожащую блеющую кучу. Это был конец...
В этот миг Гнусдальф запрокинул голову и облегченно расхохотался.
— Постойте! — воскликнул он. — А отмычки?
— Отмычки? — оживился Элерон. — А у кого есть отмычки?
— У меня есть! — отрезал маг и полез в саквояж. — Алей гоп! — Он вытащил большое кольцо, на котором болталась, по меньшей мере, сотня отмычек. — Ну-с, приступим... Это не займет много времени. При моем-то опыте...
И он взялся за дело. Его сухие длинные пальцы управлялись с отмычками на удивление ловко. Наконец замок щелкнул. Маг повернулся к спутникам — точь-в-точь Моисей, только что высекший воду из скалы: