- Ты потерял своё право призывать к ответу! Ты мне не альфа! Ты сам, поправ все древние законы, разделил стаю, дав свободу выбора!
- По праву сильного я всегда могу призвать к ответу любого оборотня! А стаю я не делил, все это знают, и ты тоже знаешь. Именно духи наших предков сказали моему отцу, что пора меняться. Духи предков подсказали мне, что наши самцы перестали ценить единство, и я должен предоставить им выбор. Они предупредили, что время всё расставит на свои места. Время пришло! Теперь я спрашиваю вас, должны ли быть едины законы для всех? Должны ли мы быть все вместе? Будем ли мы сообща осваивать наши территории – или погрязнем в сваре между собой, пока не придут к нам другие народы и не возьмут опустошённую землю?
- Твоя ошибка, Ронг, что ты любишь спрашивать и слушать народ! – ухмыльнулся Шторн. – А народом надо повелевать! Ты как был наивным щенком, так и остался!
- А ты всё так же считаешь, что лучше всех знаешь, как жить?
- Считаю. Слава духам, опыт имеется. Вот скажи мне, если я по твоим законам могу иметь своё мнение, то почему ты пришёл сюда по праву сильного? Я живу так, как жили мои родители, деды и их деды. Вся моя стая живёт так, и нас предки не тревожат наставлениями! А ты говоришь одно, а поступаешь совсем по-другому.
- Ты поднял лапу на самочку! На человеческую самочку, которая защищает наши земли! Ты покусился на МОЮ самочку! Здесь нет места спорам и переговорам, я пришёл за твоей жизнью!
Все резко подались в стороны, очищая место для поединка. Оба вожака скинули с себя одежду, к которой сразу подбежали беты и, проверив всё на наличие оружие, отдали обратно. Далее всё происходило с огромной скоростью.
Каждый, торопясь, надел то, что успел и, обернувшись, напал на противника. Медведю достаточно нанести один удар – и дальше можно будет спокойно терзать волка, показательно расправляясь с ним, предупреждая остальных, что так будет с каждым, кто не с ним! Даже сильнейшему волку не одолеть медведя! Для этого нужна стая, но есть кое-что, о чём Шторн забыл. Альфа-волк обладает ещё силой вожака, питающейся силой его духа! Медведь не слаб, но даже на него можно давить этой силой, надо только ослабить его, раздражить, измотать!
Волк крутился возле медведя, кусая его за ляжки, отпрыгивая, вёртко уворачиваясь от лап, и снова запрыгивая, то на спину, вцепляясь в шею, где полно нервных окончаний и стараясь выгрызть кусок, то снова повторно кусая уже израненную ляжку.
Медведь неистовствовал, ему надо лишь зацепить, хотя бы затормозить волка, тогда уж он не упустит его, но тот неутомимо шнырял между раскинутых лап, подпрыгивал, уворачивался и нападал, кусал, рвал, терзал.
Свидетели поединка шумно дышали, следили за каждым движением, оценивая шансы бойцов, но отдать кому-то предпочтение не могли. Даже если ранить медведя в сердце, это ещё не гарантировало победы волку. Медведи очень живучие, и в любую секунду ситуация могла измениться.
Волк не давал покоя сопернику, но время шло, израненный медведь и не думал сдаваться, лишь становился злее, а движения его расчётливее, скупее и точнее. Волк выдыхался, а медведь, будто поняв, что раз сразу не удалось прижать противника, то надо держаться.
Бока толстые, шкура плотная, волчаре не добраться до жизненных важных органов, а остальное можно перетерпеть. И вот настал момент, когда огромные медвежьи когти зацепили волка, и он неловко перевернулся в прыжке.
Короткая заминка мгновенно всё изменила. Волк уже не успевал увернуться от опускающейся второй лапы и его бок оказался разодран. Исход поединка предрешён. Зрители реагировали по-разному.
Кто-то смотрел с мольбой на упавшего волка и молил его: «Вставай Ронг, поднимайся, задай Шторну!» У кого-то наступило внутреннее опустошение, ведь таких сил стоило оторваться от старых порядков и снова нырять в темноту древних устоев! Хуже – только смерть! А кто-то приговаривал: «Не тяни Шторн, рви его, рви!»
Шторн тянул. Ему самому надо было отдышаться, да и не хотелось схлопотать от последнего волчьего броска. Эти твари вполне могут отдать свою жизнь во имя чего-то там! Волки, они не любят быть одиночками! Им то товарищ нужен, то подруга, то дети, и всегда готовы жертвовать собою. Нет, тут торопиться нельзя! Самая верная тактика оказалась основанная на выдержке.
Медведь не отводил взгляда от поднявшегося и шатающегося волка. Рано радоваться, ещё бы пару ударов нанести, а потом уже не грех и поиздевается! Пусть стая посмотрит, какой у неё был хилый вожак!
Медведь с осторожностью наступал, но как только между вожаками осталось малое расстояние, они снова сцепились, как будто не было предыдущих ранений. Но в этот раз волк кружил вокруг медведя недолго, вскоре он снова попал под лапу, и кровь его не только щедро оросила землю, но ещё обрызгала на зрителей.
В этот раз Шторн не собирался выжидать: он видел, что основательно разодрал шкуру Ронга и для своего спокойствия надо бы ещё добавить увечья, пока самого силы не покинули. Он поднял лапу для удара и замер.
Волк смотрел на него зло, безотрывно и давил взглядом. Давил силой альфы! Все подались назад, не сумев выдержать давления. Шторна начало трясти, ему надо было всего лишь опустить лапу на морду ненавистного волчары – и он не мог этого сделать!
Его лапы подкосились, он упал, всё же пытаясь добраться до врага, а тяжесть давила, требовала лечь на брюхо!
«Никогда! Никогда он не покорится полудохлому волку!»
Медвежий рёв оглушил долину. Сила альфы заставила склониться всех, даже бета Ронга медведь Мал не смог устоять в этот раз, понимая, что молодой волк созрел, заматерел, и нет ему теперь равных в стае.
Казалось, чем ниже опускается Шторн, тем выше поднимается израненный волк. И вот, медведь едва дышит от ранее нанесённых многочисленных ран и лапы подкосились под ним, заставив распластаться, а волк стоит перед ним на всех четырёх и издаёт победный клич.
Он приближается к медведю и наносит последний, смертельный удар вожака. Лапой разрывает тому ноздри, превращая морду в кровавое месиво и силой духа приказывает предстать перед предками. Глаза медведя в ужасе широко раскрываются, и остаётся только гадать, что он увидел в потустороннем мире. Кто его там ждал и призвал к ответу, не давая ни малейшего шанса задержаться среди живых.
Несколько мгновений тишины, которая взрывается рёвом звериного народа. Ни один волк не поднялся бы после стольких ран и не завершил бы начатое, но Ронг стоял перед всеми, и не осталось ни одного оборотня, что не склонился перед ним. Потом он ещё разбирался с теми самцами, что присутствовали и потворствовали расправе над Верой. Он никого не оставил в живых. Все они были помощниками Шторна: кто-то одобрял и помогал по зову сердца, кто-то боялся и творил гнусности из трусости. Медведь отбирал для себя полезных оборотней, и рядом с ним были не только сильнейшие, но и хитрейшие.
Продолжение следует))
Дорогие мои читатели! Вместе мы приближаемся уже к завершающей части книги. Я постараюсь уложиться в одну проду, чтобы наконец поставить точку. Прошу прощения, что не буду вновь отвечать на комментарии, хочу всё время посвятить книге. Я очень благодарна Вам за поддержку, которую Вы мне оказываете! Отзывы, репосты, награды, всё это вдохновляло в работе, поддерживало тогда, когда опускались руки. Хочу предупредить, что вскоре я отключу скачивание, чтобы поберечь книгу от пиратства, поэтому будьте предусмотрительны, скачайте то что есть, а кусочек Вы дочитаете на сайте.
Глава 14. Жизнь Веры в стае и убийства оборотней.
Ронг до темноты решал проблемы новой, объединённой стаи, даже не предполагая, что уже давно исчерпал свои силы и держится за Верин счёт. Слишком мало среди звериного народа было истинных пар, никто не помнил о том, какие есть отличия таких пар в случае крайних ситуаций.
Невозможность жить друг без друга – об этом все помнили; а вот то, что один может отдавать силы другому – забыли.
Вера, прогоняя тревогу и общаясь с оборотницами, неожиданно мягко повалилась на одну из них и, подхваченная ею, попыталась разобраться, что с ней происходит. Женщины над ней хлопотали и она, доверившись их заботе, расслабилась и отследила, куда помчалась её сила. След уходил в горы, интуиция подсказывала не сопротивляться, и она, пробормотав:
- Ронгу плохо, - отключилась, войдя в медитативное состояние.
Всю ночь и весь следующий день она подпитывала Ронга, пока он не успокоился и не лёг. Нюся и Альрик хлопотали возле Веры, подкармливали её и не знали, что делать, так как девушка таяла у них на глазах. Потом, Нюся, заливая весь дом слезами, отправила Альрика навстречу ушедшим оборотням, но бета Ронга уже сам сообразил, что слишком ненормальна активность израненного альфы, и он уложил того спать, подпаивая отварами, удерживающими Ронга в сонном состоянии.
Мал видел, что страшные раны альфы не заживают от того, что он всё время тревожит их, находясь в движении. Многие роптали, что негоже альфу опаивать дурман-травой, но иначе Ронга было не удержать в лежачем состоянии, и он рвался то решать дела, то бежать к Вере. Когда они возвращались, то встретили бегущего им навстречу Альрика и услышали, что в бодром состоянии Ронг держался за счёт истиной пары, успокоились, что не зря уложили неугомонного вожака, и заторопились вернуть его домой.
За те дни, что Ронга несли, Вера оклемалась и успела полностью зарядить золотой артефакт, наготовила разной еды и ждала мужа. Она чувствовала, что он живой, но его состояние было тяжёлым. Как только она смогла, так пыталась сама послать ему энергии, но не была уверена, что удачно.
Когда Мал, Брун и другие внесли Ронга в дом, она едва узнала мужа. Исхудавший, с кое-как зажившими ранами, некоторые загноились – и пустой взгляд, в котором не читалось никакого узнавания. Вера приняла его с разрывающимся от боли за Ронга сердцем, очень надеясь на артефакт, но справится ли он с грязными ранами? Однако других предложений у неё не было и, показав, куда положить Ронга, обмыла его. Переложив на артефакт, принялась ждать, боясь касаться мужа, чтобы не нарушить работу пластины.