й две двойки своих ребят. Они кидали на него угрюмые взгляды, но кто бы посмел возражать. Им хотелось побегать, поохотиться, а не ходить следом за лэрой, когда она занята делами.
«Слушайте, запоминайте, учитесь», - всегда напутствовал их альфа.
Если лэра Ранс что-то рассказывала им, то это было интересно, но топтаться за ней следом, скукота!
«Дурни, олухи, - рычал Ронг, - наблюдайте, думайте, почему она так делает, а не иначе! Она умная самочка, ко всему прислушивайтесь, спрашивайте, что непонятно, в жизни всё пригодится».
Его волки всё понимали, но ведь весна, лучи Вариетаса не только сок по деревьям погнали, но и волчью кровь взбудоражили, тело просит движения, скорости. В душе рождается жажда к приключениям, любви, а они всё сидят или бродят за лэрой.
Беготня по горе в поисках пещеры или хода не считается, тоже скука! Если бы не охота, то совсем заплесневели бы в этом походе.
Это потом уже, спустя месяцы, когда молодые волки вернутся в семью, вдруг окажется, что они столько всего повидали, столько узнали, что рассказов не на одну долгую зиму хватит и всё будет связано с лэрой, а не с охотой. Многим будет жаль, что теряли время и при каждой свободной минуте носились по травке, а не крутились возле магички.
А сейчас им приходилось тащиться за ней, нюхать резкие запахи рабочих и слушать объяснения, что просто так свалить деревце и сразу начать строить из него – неправильно. Надо дать ему подсохнуть…
Вера сама не знала, зачем возится с молодыми волками, зачем поясняет свои действия магией и как то же самое можно сделать без неё. Может, это женское начало и тяга к заботе о ком-то? А может, ей польстило подслушанное брюзжание ребят?
«…лэра сказала то, лэра сказала сё… лэра плохое не посоветует… слушайте лэру…»
Случайно подслушала. Ну, то есть не совсем случайно, думала услышать другое, начертила на земле руну и урвала кусочек неожиданных перешёптываний про себя. Она-то обеспокоилась, увидев какими кровожадными взглядами молодёжь провожала своего альфу, поэтому и занялась столь непристойным шпионским делом.
Поняв, о чём зудит изо дня в день Ронг своим ребятам, Вера разомлела от удовольствия. С ней он суров, грозен, немногословен. Чаще сам что-то спросит, в основном о собираемых цветочках или почках, и всё больше слушает.
Никогда она ещё столько всего не рассказывала, как в этом походе. Вера даже не подозревала, какими разносторонними знаниями она обладает! Иногда она замолкала.
«Простите, - говорила она, - вообще-то я не болтушка, а тут вы спрашиваете, а мне и самой интересно всё вспомнить». А он останавливался, внимательно смотрел на неё и ронял короткое: «Мне нравится вас слушать». И она дальше продолжала соловьём разливаться.
Вере нравилось, как он посматривал по сторонам в зарослях, ловя малейший шорох, что он выбирал для неё более удобную дорогу при поиске цветов. Она испытывала нежность к нему, когда он собирал для неё почки на деревьях, сажая её на пенёк.
Иногда ей хотелось бы, чтобы он задержал её руку в своей, чтобы не отпускал сразу, когда ему приходилось ловить её при пересечении канав. Ей хотелось получить от него какие-то знаки симпатии, увидеть, что он увлечён ею. Но Ронг ни разу не поставил её в неудобное положение, как будто знал, что в действительности она не допустит никакого флирта. Здесь, на природе, когда они так часто остаются вдвоём, легко поддаться соблазну и обратить симпатию, странное притяжение друг к другу в секс под ближайшим кустом.
Но есть вещи, которые нельзя себе позволять, находясь в мужском коллективе. Неважно, в походе или в гарнизоне. Всегда найдутся чьи-то зоркие глаза и злой длинный язык. Стоит отдать предпочтение кому-то, с кем потом не собираешься связывать себя брачным союзом, как вскоре, через неделю или полгода, появится следующий, потом ещё и ещё.
И как потом смотреть в глаза тому мужчине, который станет мужем и будет сталкиваться с бывшими любовниками? Нельзя давать себе слабину в таком замкнутом мирке, даже если она - лэра. Она чувствует, что нравится Пегому, что ей симпатизируют некоторые командиры в гарнизоне, но они не проявляют себя, пока она ровна со всеми и демонстрирует равнодушие к мужскому полу. Её подруга Есень смогла бы кружить головы всем, и вовремя отстранится, избегая чрезмерных страстей, неприятностей, а Вера запутается и окажется крайней. Она не забыла, почему оказалась на севере.
Возле неё есть много хороших мужчин, которые ей приятны, но её тянуло к Ронгу. Это был плохой выбор, но эта странное притяжение не было ни на что похоже, и уже этим удивляло Веру. Она скучала, когда он ненадолго покидал её, радовалась встречам, как будто его долго не было, часто думала о нём.
Молодые оборотни были красивее альфы, но ей нравилось разглядывать его. Пегий всегда мог её рассмешить, но Вера чаще улыбалась, когда вспоминала, как Ронг делает вид, что не смотрит на неё, а сам то и дело оказывается рядом. Удалой присматривает за ней словно заботливая нянька, но альфа старается предусмотреть такие мелочи, что становится понятно: он думает о ней, о её быте не меньше Удалого.
Это мелочи, но на стоянках в солнечное время её телеге находится место в уютной тени. Если ставится палатка, то площадка для неё уже расчищена от хвойных иголочек и мелких камешков. Воду ей приносят из горных источников, на охоте ради неё добывают разнообразное мясо.
Если Вера на что-то не обращает внимание, то Удалой подмечает и подсказывает, стараясь полностью обрисовать происходящее и тем самым предостеречь девушку от необдуманных поступков. Она прекрасно понимает, что дай себе волю, то у неё с Ронгом получилась бы бессмысленная, бестолковая, проблемная связь. Да и не было уверенности, что Ронг не послал бы её куда подальше, сделай она первый шаг, поддаваясь своему притяжению к нему. Он такой, он мог.
Да, он мог, и сделал бы это наверняка. От любой другой самки он бы сейчас принял любой знак внимания, так как кровь бурлила в нём из-за весны, из-за неутолённого желания. Эта любая другая осталась бы довольна его страстью, напором, мужской силой. Он бы выплеснул на неё накопившееся и, оставив, пошёл бы дальше своею дорогой.
А Вера занимала все его мысли. Он знал, что у них нет будущего. Она – служащая короны, да ещё и в ссылке, поэтому не принадлежит себе. Мог ли он её соблазнить на временную связь? Мог бы, он видел, что нравится ей, но что он будет делать, когда закончится их совместный поход и она помашет ему ручкой? Ему уже сейчас не помогают никакие отговорки, что он присматривает за ней ради пользы всего клана, что она полезна его народу или наоборот, опасна.
Он следит за ней ежесекундно, беспокоится, если видит, что утром у неё нет аппетита, тогда как обычно она съедает здоровый кусок хлеба с салом, запивая горячим травяным сбором. Он выучил весь её распорядок дня. После завтрака в освободившемся котле она греет для себя воду, чтобы обмыться. Один раз пропустила и воспользовалась магией, но во время следующей стоянки всё же ополоснулась водой. Для неё это важно.
Если караван останавливали в обед, то она садилась в сторонку, снимала сапожки и разминала ступни. Он никогда не пропускал этот момент и всегда выгонял всех своих на проверку территории. Ещё бы человеческих самцов выпроводить, но он старался прикрыть её от чужих жадных глаз собою.
Её ступни маленькие, узкие, с ровными пальчиками, округлыми ногтями, розовыми пяточками. Ему потом часто снилось, как он сам разминает ей ножки, целует каждый пальчик, прижимает к щеке пяточку, чтобы проверить её нежность. Девушки в стае с весны до осени бегают босиком, поэтому ему в диковинку видеть аккуратную нежную ножку.
Именно после того, как он увидел ножки, понял, что его влечение к ней намного сильнее, чем казалось. Он уже пережил стадию обычного мужского вожделения, потом восхищения, а теперь она стала для него наваждением. Он хотел её всю и навсегда.
Он смотрит, как она расчёсывает волосы по вечерам, чтобы заплести их в косу, и видит её не здесь, а у себя в норе, сидящей возле его очага, точно так же с гребнем в руке, только ласково улыбающейся и дожидающейся его. Поход ещё в самом начале, а он всё чаще погружается в мир духов, чтобы его фантазии казались хоть чуть-чуть реальнее. В том мире он живёт с ней, жарко любит её, заботиться о ней, бежит в дом, зная, что она его там ждёт. В его норе теперь тепло и уютно, там пахнет ею и их детишками. Он знает, ради кого пытается сделать в стае жизнь комфортнее, безопаснее.
Но всё это в мире грёз, а в реальности он держит себя отчуждённо, всеми силами удерживая дистанцию. Он видит, как на неё поглядывают человеческие самцы, словно только и ждут, когда он позволит себе лишнего. Ему наплевать на них, но она беспокоится и тревожится о том, что они видят и думают.
Он старается проводить с ней каждую свободную секунду и каждое совместное мгновение оборачивается для него мукой. Он не может наглядеться на неё – и в то же время боится встретиться с ней взглядом, чтобы не раскрыться, не потерять её доверие и не спугнуть лёгкий интерес к нему.
Мысли о том, что ему нечего ей предложить, кроме огромных проблем, убивают его. Самое разумное для него сейчас, было бы заменить себя кем-нибудь и убежать от её колдовских глаз, но он не может. Она выполнит здесь свою работу и для него всё закончится, так стоит ли торопить события, если потом он будет вспоминать каждый день, проведённый с нею, всю свою долгую жизнь?
Чуткий нос уловил запах влаги, и Ронг поднялся выше, чтобы напиться и принести Вере чистейшей воды. Звериное чутьё подсказывало, что вода в горах разная, и эта полезна для здоровья. Огромными скачками он поднимался выше и выше, пока не достиг приличных размеров площадки. Небольшое плато, размеры которого снизу не заметить, и вход в пещеру, спрятанную за упавшим сверху валуном. Ручеёк бежал из пещеры, которая странно пахла. Запах был незнакомый, тревожный. Он хотел было исследовать её сам, но волчья часть разума подсказывала, что здесь возможна будет охота и нужна стая.