О л ь г а Т и м о ф е е в н а. Ты гордая, ни разу ко мне за советом не пришла!
Г р у н я. Да не привыкла я совета искать!.. Ведь я родителей почти не знала! Помню только, отец все ездил куда-то подолгу, мы с матерью ждали его… На все звонки к двери бегали… Дом бомбой развалило, ничего не осталось!..
О л ь г а Т и м о ф е е в н а. Вижу, жить вы с ним могли бы хорошо. Поговори с ним, Грушенька.
Входит И в а н.
И в а н. Степана еще нет?
О л ь г а Т и м о ф е е в н а. Нет. (Поглядев на Груню и Ивана.) Чайник, верно, долить нужно. (Уходит.)
И в а н. Сейчас наши придут. Груня, ты выйдешь к нам? (Собирает записи.) Нужно перед завтрашним днем еще раз проверить, договориться.
Г р у н я. Сейчас, оденусь. (В нерешительности задержалась.)
И в а н. Досадно, что Алексея не застал! Ты что? Хочешь мне что-нибудь сказать?
Г р у н я. Да.
И в а н. Груша!
Г р у н я. Нет! После! (Уходит.)
Иван собирается сесть за работу. Стук в дверь.
И в а н. Войдите!
Стук повторяется.
Отперто! Входите!
Стучат в третий раз. Иван открывает дверь.
Входит С т е п а н.
Почему не входил? Отперто же.
С т е п а н. Ваня, я — культурный человек, я не могу сам, без стука.
И в а н. Ну, где Бабушкина?
С т е п а н. Ваня, получилось крупное недоразумение.
И в а н. Она не придет?
С т е п а н. Понимаешь…
И в а н. Входи. Садись.
Оба входят в комнату.
С т е п а н. Ух, ты славный, сесть предлагаешь.
И в а н. Ты с ней говорил?
С т е п а н. Я с ней говорил.
И в а н. Она что?
С т е п а н. А она со мной не говорила.
И в а н. Как так?
С т е п а н. Ночь. Ветер. На реке пароход гудит. Я иду. Домик ее. В окне свет. Она. Сидит и вяжет. Вяжет! Понимаешь? Никогда с ней такого не было. Сердце у меня защемило; думаю, неспроста вяжет. Надо мне к окну. А на дворе темень. Хорошо, что знаю, где дырка в заборе, где под стенкой кусты, а то колючки у них адские, до костей дерут; обошел все, добрался до окна. Здравствуй, говорю. Подняла на меня глаза свои — не отвечает. Я ей тогда от себя, просьбу. Встала, повернулась спиной, ушла. Стучу в дверь. Есть у них сзади дверца такая. Слышу, подошла к двери и молчит. Тогда я, не ожидая, через дверь ей все выложил: что есть предложение по-новому работать, что сейчас у тебя обсуждать будем, а завтра первая проба. Все выслушала. Молча. И пошла. На диван легла. И молчит все! А! За что?!
И в а н. Почему, думаешь, легла?
С т е п а н. Пружины заскрипели.
И в а н. Значит, не придет… А оттуда ты куда?
С т е п а н. Сюда.
И в а н. Прямо?
С т е п а н. А? Прямо…
И в а н. Так долго, Степа?
С т е п а н. Шел, шел, шел…
И в а н. Ты выпил, Степа?
С т е п а н. Ну, что ты! Мне градусы не нужны! Я трезвый веселее. А ты не унывай, Ваня! Ну, пускай она не придет! Без нее!.. Раз она на колесико мое плюет, значит и на меня, Ваня! Вот что обидно! Пусть я колесо ставлю. А ты уважай мое колесико! И меня. (Тихо.) Потому что у каждого человека есть на душе свое богатство. Верно? Только разгляди его. (Тихо говорит.)
Утром солнышко сияет,
Надрывается петух.
По дорожке над рекою
Я шагаю во весь дух.
Мне гудок гудит: «Здоро́во!»
В будке дверь стучит: «Входи!»
Цех шумит. В руке отвертка.
День работы впереди!
И в а н. Твое?
С т е п а н. Мое. Я для себя пишу, Ваня.
И в а н. Что у тебя под ватником?
С т е п а н. Чернила. Стихи писать.
И в а н (вытаскивает у него из-под ватника четвертинку). Прямо сюда пошел?
Степан молчит.
Вылей.
Степан хочет выпить.
За окно!
С т е п а н (открывает окно, выливает). Пускай земля будет пьяная, и кусты, и птички… Я буду трезвый…
И в а н. Степа! Ты сорвешь нам завтрашнюю тренировку! Как ты мог? Забыть о бригаде и как свинья…
С т е п а н. Душа изболелась, Ваня!..
И в а н. Что бы у тебя ни случилось, пусть на душе тошно, пусть миллион кошек скребет, — только не водка, Степа! Чтоб ясная голова была всегда!..
С т е п а н. Ясно, товарищ командир! (Ставит бутылку на подоконник.) Пусто. (Бутылке.) Больше тебя знать не желаю! (Кричит в окно.) Эге-ге-гей! Люди-и!..
И в а н (оттаскивает Степана от окна). Тише. Люди спать ложатся.
С т е п а н. Да как они могут спать, когда у нас такое происходит! (Тихо.) Ваня, а когда мы будем по-новому работать, она не сможет со мной ругаться?
И в а н. Нет.
С т е п а н. Она должна будет меня уважать? По работе?
И в а н. Непременно!
С т е п а н. Вот хорошо.
Входят Г а л я и В е р а с рулонами бумаги в руках.
Г а л я (громко и весело). Притащила!
И в а н (бросается к Вере, берет рисунки). Готово? Давай, давай, посмотрим.
В е р а. Как сумела. Больше никого нет?
И в а н (разворачивая рисунки). Бабушкина не придет. Алексея дома не застал.
Г а л я. Не случилось ли чего с ним? Он обещал к Вере зайти и тоже не был.
И в а н (любуясь рисунками). Ничего, Вера, не пропадем! Верно? Справимся.
В е р а. Не пропадем, Ваня!
И в а н. Анкер ты сделала просто очень хорошо. Это мы развесим на стенах. (Прикладывает рисунок механизма к стене.)
С т е п а н (проникновенно). Талант, Вера!
И в а н. Ты что дрожишь?
В е р а. Озябла. Чем согреете?
Г а л я. Чаем горячим. (Идет на кухню.)
В е р а. Чаем? Давайте отдыхать! А то завтра работать не сумеем. Больше ни слова о часах! Разве чаем согреешься? Плясать! Кто со мной? (Распахивает дверь Груниной комнаты.) А ну, выходи, выходи, Аграфена!
Входит Г р у н я с раскрытой книгой.
Г р у н я. Что тут у вас происходит?
С т е п а н. Молодец, Вера, вытащила улитку!
И в а н (смеясь). Вера плясать задумала. Ты только посмотри на нее.
В е р а (отбирает у Груни книгу). Читать умеешь, знаем. А ты спляши по-нашенски!
Г р у н я. Откуда же мне знать, как у вас пляшут?
В е р а. А хочешь с нами жить!..
Г р у н я. Хочу.
В е р а. Да есть у тебя душа?
И в а н. Она вправду не умеет, ребята.
Г р у н я (внезапно, с озорством). А, ладно, есть у меня душа! Где наша не пропадала! Играй!
В е р а. Как играть? (Берет гитару.)
Г р у н я. Не знаю. Все равно. Как-нибудь.
Вера рванула аккорд, заиграла «Светит месяц». Груня идет по кругу все быстрее и быстрее. Входит Г а л я с чаем, выглядывает О л ь г а Т и м о ф е е в н а.
Г а л я. Груня-то! Ой, родненькая!..
С т е п а н. Ольга Тимофеевна, как она пляшет!
О л ь г а Т и м о ф е е в н а. Это где же так умеют?
Г р у н я. Не знаю!..
В е р а. Чудо! Я тоже хочу! Кто-нибудь… Гитару! Сыграйте! Галя, жизнь отдам, сыграй!
Галя подхватывает мелодию плясовой на пианино.
(Взвизгнув, пускается в пляс.) Груня, руку давай, руку! (Пляшет с Груней, поет частушки.)
С т е п а н. А ну, разойдись, братцы, терпежу нету! (Пошел вприсядку.)
О л ь г а Т и м о ф е е в н а. Что это с вами сегодня творится со всеми?
С т е п а н. Кровь бушует! (Остановился.) Ох, братцы, поесть дайте — под ложечкой сосет! Ужинать! У меня от душевных страданий аппетит повышается!
Пляска расстраивается.
Г а л я (выкладывает на стол колбасу). Доедайте мамин ужин!
С т е п а н. Делаю бутерброды! (Режет колбасу.)
О, царство кухни, кто не восхвалял
Твой синий чад над жарящимся мясом,
Твой легкий пар над супом золотым!..
Г а л я. Это что-то слишком хорошо!
С т е п а н (ест, угощает других). Это Багрицкий, змея! Бери, ешь.
И в а н. Галя, помоги разложить чертежи по темам.
Галя с Иваном занялись у стола рисунками. Вера после танца оттащила Груню в сени, там они уселись на сундуке.
Г р у н я (отдуваясь). А я правда в первый раз пляшу.
В е р а (внезапно). Зачем тебе Алеша, Груня?
Г р у н я. Что ты! Никто мне не нужен.
В е р а. У тебя же Ваня есть. Ведь вы с ним муж и жена…
Г р у н я. Нет. Я еще никогда не была замужем.
В е р а. А, не могу я дипломатничать! Оставь Алешу, Грушенька! Ты вот можешь без него жить, читать, заниматься, а я не могу. Дышать не могу! Грушенька, когда он к тебе подходит, мне реветь хочется! Завтра в бригаде самая работа начинается, а у меня руки опускаются.
Г р у н я. Неужели я так тебе мешаю, Вера?
В е р а. Он был здесь, заходил сегодня? У него какая-то неприятность… Я ждала его, весь вечер ждала… Заходил?
Груня кивает головой.
(Грозит в воздух кулаком.) Я знала, знала!..
Г р у н я. Вера, ничего нет, ничего серьезного нет, уверяю тебя!
В е р а. А, что говоришь! Он когда смотрит на тебя, сам не свой, все видят! Груша, милая, сделай ты мое счастье: уходи в другой цех, работу тебе хорошую найдут… Или на другой завод… Или лучше знаешь, что сделаем… Как это мы с тобой раньше не додумались! (Радостно.) Тебе ведь все равно, только приехала, все еще здесь чужие… В Сибири новый часовой завод пускают, у нас добровольцев набирают. Уезжай туда! Грушенька! Ведь нехорошо, что из-за тебя другие страдают. А, уедешь?..
Г р у н я. Ты с ума сошла! Меня переводят на рабочее место, я подучилась, привыкла к людям, к месту… И только потому, что тебе кажется, будто Алеша ко мне…
В е р а. Груня, неужели ты не видишь, что сама влюбилась в него?
Г р у н я. Неправда!..