Игумен Киприан (Ященко)
Детей надо готовить к тому, что исповедь – это ответственность, это очередной шаг на пути взросления. Эту задачу родители и духовник должны решать вместе. Поэтому так важно, чтобы при храме, куда ходит семья, был активный приход, насыщенная приходская жизнь. Нельзя приводить ребёнка к незнакомому батюшке и ждать, что тут подготовят к исповеди. Это же не детская поликлиника! Это жизнь Церкви.
Протоиерей Алексий Уминский
Маленькие дети не могут пережить исповедь как таинство. Детей, даже 7-летних, если они не очень ещё развиты, можно даже не перед каждым причащением исповедовать. Дети быстро приучаются играть в наши игры, принимают на себя момент заданности, внешний облик, который нравится родителям, но духовно они не растут, потому что мы им поставили такую высокую планку, которую сами часто перепрыгнуть не можем (потому что сами в детстве такими не были).
Протоиерей Алексий Уминский
Я думаю, что ребёнок может начинать поститься в то же время, когда он начинает исповедоваться. Когда ребёнок может уже ответственно относиться к каким-то своим поступкам и делать какие-то небольшие первые шаги в своём духовном развитии. Не раньше. И для начала это должен быть только Великий пост. ‹…› Но и Великий пост может соблюдаться очень умеренно. Всё зависит от ребёнка. Важно, чтобы дети сами для себя в какой-то момент могли выбирать форму поста. Если им объяснить, зачем этот пост нужен, что он принесёт, почему мы постимся именно перед Пасхой, перед Страстной неделей, тогда дети могут выбрать, какой собственный маленький подвиг они совершат ради Христа, от чего они готовы отказаться: от конфет ли, от игр компьютерных ли, от мультиков ли. Еда тут вообще ни при чём. Еда – на последнем месте.
Протоиерей Алексий Уминский
Родителям надо самим взрослеть и понимать жизнь детей. Понимать, например, на что ребёнок способен. Понимать, для чего существуют посты для взрослых и нужно ли в той же мере пост переносить на ребёнка, или лучше выбрать разумную меру поста, которая чему-то ребёнка учила бы, что-то ему объясняла. А не просто в пост формально не давать ему чего-то съесть. То же самое и молитва. ‹…› Молитва для ребёнка должна быть осознанной, а не просто весело спетой песенкой вместе с папой и мамой утром или вечером.
Протоиерей Алексий Уминский
Дисциплинарные ограничения ребёнку нужны. Но назовём ли мы это постом? Думается мне, что если вы будете кормить ребёнка в посту мясом, творожком или молочком, но при этом не будете давать ему ничего сладкого (особенно если он у вас сластёна), то вы поступите правильно, и греха в этом не будет. Он будет лишён самого дорогого и самого вредного. ‹…› Если вы запретите ему телевизор смотреть и в компьютер «лазить» без вашего разрешения, или разрешите только часик возле экрана находиться, или вообще в посту не дадите смотреть телевизор, а взамен найдёте ему полезное занятие (на спортивной площадке, в какой-то секции или где-нибудь ещё) или сами с ним чем-то полезным будете заниматься, – я думаю, что это будет серьёзное ограничение. То есть, если вы его глаза защитите от ненужных зрелищ, а его телу дадите какой-то посильный физический труд – это будет нормальное воздержание. Вопрос не сводится только к диете и гигиене питания или только к отсутствию мяса на столе.
‹…› Ребёнка нужно ограничивать в удовольствиях, в сластолюбии, в ненужных развлечениях, чтобы он глазки не портил возле экрана. Нужно приучить его к тому, чтобы он держал в порядке своё рабочее место, доедал всё со своей тарелки и уносил её сразу после себя в мойку, помогал родителям мыть посуду, наводить порядок на кухне и в доме и так далее. То есть чтобы он приучался к посильному труду. Семилетнему ребёнку это уже по силам. Это, мне кажется… и будет нормальная дисциплина. Во всём остальном – думайте сами, это ваше дело. Только не «запости́те» детей. Не пережмите… так, чтобы ребёнку христианство показалось какой-то такой тяжёлой религией запретов.
Протоиерей Андрей Ткачёв
Детей нужно постить в вещах информационных в первую очередь. Телевизор убрать на какие-то главные моменты: первая неделя, Страстная неделя, Крестопоклонная неделя.
‹…› Когда уберём ребёнка от гаджетов, тогда появится некое свободное время для того, чтобы сесть с ним и пообщаться или почитать что-либо вместе. Попытайтесь в посту общаться с детьми, гулять. Если вы дадите им, скажем, творог или сметану, молоко или сыр на бутерброд, в этом нет ничего страшного, как по мне. Если же в посту вы высвободите время для общения с ними, если вы удалите от них лишнюю информацию, это будет очень хорошо.
‹…› По части лакомств и излишеств можно поститься смело. Молоко нужно детям, творог тоже, сыр нужен и нужен белый хлеб. А вот мороженое не нужно, и шоколад не нужен.
‹…› Вкус у нас, людей, испорчен. Люди не чувствуют вкуса хлеба как такового. Они чувствуют вкус хлеба только с вареньем, или с маслом, или с ветчиной, и надо почувствовать вкус хлеба по существу. Если эти вещи будут сделаны в отношении детей, если у них упростится вкус и отдохнут глаза от наших голубых телеэкранов, я думаю, что этого достаточно.
‹…› Общаться с ними надо, общаться. Разговаривать, читать, говорить, настраивать тёплые отношения, которые достойны имени семьи. Но не подвижничать с детьми. Подвижничество и взрослым не всем даётся. Если вы захотите подражать Сергию Радонежскому, который в среду и пятницу, будучи грудным дитём, мамину грудь не брал, и захотите вот этот образ благочестия повторить на своих детях, вы страшно ошибётесь, потому что у вас ничего не получится. У вас лишь получатся попытки искалечить ребёнка, но никакой святости на выходе не будет.
Протоиерей Андрей Ткачёв
Если ты с ребёнком пришёл в храм, ему надо видеть красоту храма, видеть иконостас, видеть священника как царя, как короля, видеть всю красоту вокруг. Это всё для него. Он этим воспитывается. Значит, надо искать такой храм, где взрослые более тактичны, уступают место женщинам с детьми и инвалидам, дают возможность детям пройти вперёд. Кроме того, родители должны понимать, что дети не могут выстоять всю службу. ‹…› Им нужно немного отдохнуть от духоты, а потом уже прийти в храм к моменту Евхаристического канона. С малышами можно вернуться на службу к молитве «Отче наш», которая поётся всем храмом. Дети из верующих семей обычно знают «Отче наш» и могут петь вместе со всеми. Это тот самый момент, когда дети искренне, по-настоящему участвуют в богослужении. Им это нравится.
Протоиерей Алексий Уминский
Родителям очень хочется научить ребёнка «правильно» себя вести в храме. Но это не правильное поведение в храме. Радость – вот правильное поведение в храме. Ощущение счастья после посещения храма – вот это правильное поведение. Поэтому родителям после посещения храма стоило бы, может быть, подумать, как им приготовить праздничный воскресный обед, на котором они посидели бы вместе с детьми, порадовались бы, съели бы тортик. Или сходили с детьми в кафе, как-то с ними провели этот день. Потому что воскресный день – это праздник. Мы об этом забываем, потому что к этому уже привыкли. Но этот праздник должен существовать в душе ребёнка. Дети очень реагируют на праздники. Что мы помним из своего детства? Праздники!
Протоиерей Алексий Уминский
Часто «благочестивые» люди изнуряют детей с раннего возраста, приводя их на богослужения и заставляя выстаивать целые службы. Дитё ещё не вмещает своим умом всей красоты богослужения. У него просто ножки болят, и дышать ему трудно, потому что в храме теснота, жар от свечей и прочее. Вот как раз утомлять детей не надо. Нужно, чтобы у них с детства сохранилась светлая память о том, что храм – это хорошо, это дом Божий, а не чувство усталости, напряжения и тревоги.
Протоиерей Андрей Ткачёв
Мне кажется, что ребёнка надо воспитывать и примером, и собственным вдохновением. Если родители только говорят, как он должен себя вести, потому что он русский… потому что он православный, как должен поступать или не поступать, потому что он христианин, для него и русскость, и православие делаются просто своего рода тюрьмой: это то, что ему мешает жить. Ребёнку надо говорить о том, как он может расцвести, если только станет похожим на тех людей, которые могут нам служить примером. У нас в житиях святых не так мало детей, о которых можно упомянуть, рассказать, какие они были. Причём не такие вещи рассказывать, которые ребёнку невдомёк, или которые, ясно, никогда с ним не случатся. Что-де такой-то ребёнок совершил чудо – это другому ребёнку не убедительно, потому что он знает, что никаких чудес сам не совершит. А рассказать, какая у того была личность, какое мужество, какая красота, какая любовь, какая жертвенность – ну все самые благородные и прекрасные свойства в человеке: можно о них рассказать.
‹…› Разумеется, в какой-то момент дети должны узнать о Христе, они должны узнать об Апостолах, они должны узнать о ранней Церкви, о Церкви вообще, о богослужении и т. д. Но это надо делать так, чтобы это было для ребёнка откровением и радостью, а не ещё одним «уроком», который надлежит выучить. Поэтому передавать надо рассказ не в виде чего-то, что он должен заучить, а так же, как мы рассказываем тысячи вещей нашим детям или друзьям: рассказать то, что нас задело, что нас волнует, что так интересно, или прекрасно, или страшно. И ребёнок может это воспринять, потому что если он почувствует, что мать, отец, бабушка, окружение так реагируют на то, о чём сами говорят, то он тоже будет реагировать, тоже войдёт в это настроение. А как бы «разрабатывать» урок, чтобы он был и умён, и блестящ, – лучше не стараться.
Митрополит Антоний Сурожский
Когда мы в школе занимались, я поднимал с детьми нравственные вопросы. То есть: что у вас случилось на этой неделе? – поссорились, или обманули кого-то, украли что-нибудь – всё равно что. И мы начинали нравственный разбор этого поступка. Ты, Андрюша, вот что сделал (говорили они): ты не только играл мячиком во дворе, но ты нарочно пустил мячиком в окно. По