Если вы применяете силовые тактики воспитания, то упреки вызывают у детей чувство вины и тревоги. В таком случае они перестают уважать себя и других. Когда ребенок не ощущает уважения к себе, он чувствует себя виноватым, что, в свою очередь, ведет к ощущению внутренней пустоты или недостатку эмпатии по отношению к другим. Вина происходит из факта, что ни один ребенок на земле не хочет чувствовать себя несдержанным и «плохим».
Осознанный шейпинг требует изменения динамики, при которой ребенок чувствует угрозу, клевету или умаление его достоинств. Этот подход стремится привнести порядок таким образом, чтобы потребности обеих сторон были приняты в расчет. Вот почему диалог не может быть односторонним. Мы все время должны спрашивать себя, отвечаем ли мы ребенку, ориентируясь на собственные нужды или на желание действительно ему помочь. Нам стоит быть открытыми вкладу детей в отношения. Дисциплина не может выглядеть как «Я так сказал, значит, так будет». Она должна включать в себя «Есть правила, но ты можешь выразить свое мнение по этому поводу». Осознанная дисциплина требует, чтобы дети следовали инструкциям, но позволяет им выражать чувства.
Умение справляться с фрустрацией во взрослой жизни закладывается в детстве. Если точнее, оно формируется способностью родителей научить ребенка справляться с отказом и последующими эмоциями. Большинство мам и пап говорят детям «нет», но не помогают осознать эмоции, вызванные отказом.
Причина, по которой мы стесняемся помочь детям мириться с разочарованием, заключается в том, что мы не проработали собственное разочарование жизнью. Мы либо отрицаем эмоции детей, либо пытаемся смягчить их боль, быстро «исправив» ситуацию, либо отвлекаем их, что тоже неэффективно. Так дети учатся избегать дискомфорта, а это в подростковом возрасте и позже может привести к чрезмерному употреблению лекарств.
Если дети в раннем возрасте не научатся говорить о чувствах, особенно в контексте отказа, то они не смогут справиться с ними во взрослой жизни. Они будут реагировать как двухлетние малыши – устраивать сцену – или более взросло – выпивать и принимать наркотики. Мало кто понимает, что такое поведение саморазрушительно, а в его основе лежит неумение утешить себя и принять жизнь как есть.
Нужно постоянно держать в голове потребность детей в утешении и одобрении. После любой корректировки поведения очень важно провести с ребенком время: почитать истории, пообнимать друг друга или поговорить. Совместное действие зависит от возраста и потребностей ребенка. Корректировка поведения просто не может происходить за счет теплоты отношений.
Поведение детей не формируется в вакууме, оно связано с тем, как мы справляемся с собственной властью, данной не эго, а активным присутствием. Если мы застреваем на определенном уровне и реагируем традиционно – «я против тебя», – то теряем власть, а вместе с ней и умение творчески подходить к решению конфликтов. Тогда нам кажется, что дети лишают нас чего-то: здравомыслия, контроля, времени, достоинства или чести. Они становятся личностями, с которыми нужно бороться, а не сотрудничать.
Вместо того чтобы устраивать типичные конфликты «я против тебя», лучше сказать себе: «Все люди вокруг меня – это мое отражение», – и тогда мы будем реагировать на раздражитель совсем по-другому. Традиционная модель отношений «ребенок против родителя» лишена осознания, что дети часто мудрее взрослых и могут помочь нам с духовным развитием точно так же, как мы им.
Можно проиллюстрировать, как это работает, историей одного мужчины и его дочери. Они были очень близки, когда девочка была маленькой. Когда же она вошла в переходный период, их отношения стали тяжелыми до такой степени, что они с отцом едва разговаривали. У девочки ужасно снизилась успеваемость в школе.
Дочь чувствовала себя отстраненной и критикуемой. «Мой отец все время подозревает меня во лжи и не доверяет, – жаловалась она. – Он меня совсем не знает». Чувствуя себя неуслышанной и незамеченной, дочь с помощью лжи изменила свою личность, чтобы избежать папиного осуждения. «Раньше меня это беспокоило, а сейчас мне вообще все равно: говорить правду или лгать. Лгать намного проще», – говорила она.
Будучи на грани срыва, отец все время повторял: «Она мне все время врет. Она должна перестать врать». Он решил прекратить ложь дочери, повысив градус критики и контроля. Отец постоянно ее допрашивал, поэтому все их время, проведенное вместе, сводилось к «поиску правды». Он так отчаянно хотел быть «хорошим родителем», что страх ослепил его.
Когда я смогла показать отцу, что их отношения давно потеряли элементы человечности и заботы, он начал понимать важность ухода от традиционных линейных принципов, в которых он увяз. Он начал проводить с дочерью больше времени и добился перемирия. Мужчина понял, что при отсутствии сильного союза между ним и дочерью дисциплина их только отдалит, начал сопротивляться желанию быть «родителем» и попытался стать другом для своей девочки. После пары недель его интереса к ней как к личности поведение дочери улучшилось. Она стала общительнее и милее, прекратила часто врать – все потому, что девочка почувствовала заботу. Никакие изменения в поведении невозможны без отношений.
Каждый раз, когда вы понимаете, что ситуация безрезультатно повторяется снова и снова, пора остановиться и задать себе вопрос: «Что я делаю не так? Что не работает?» Ответ обычно заключается в том, что вы смотрите на ребенка через какую-то негативную призму, а это плохо для вас обоих. Поменяйте подход, поменяются и отношения. Вопрос лишь в одном: вы готовы это сделать?
Правильно говорите «нет»
Никому из нас не нравятся отказы. Одна из причин заключается в том, что для многих слово «нет» ассоциируется с чем-то угрожающим из прошлого. Оно может напоминать о жестоких родителях или детстве, проведенном в полной беспомощности.
Даже во взрослом возрасте, когда мы слышим слово «нет», иногда хочется пинаться, как двухлетка, бросить соску об пол, а потом самому кинуться вслед за ней и плакать до посинения. Конечно, мы понимаем, что так делать нельзя, поэтому выбираем более изощренные пути для выхода гнева: нытье, злословие, сплетни и надутые губы. Иногда мы даже бьем подушку или ругаемся в машине. «Нет» – самое сложное для принятия слово в любом возрасте. Однако мы употребляем его бесчисленное количество раз в течение дня в отношении детей, не задумываясь, как они себя из-за этого чувствуют.
Каждый раз, когда мы догматичны и непреклонны, мы выдаем свой дискомфорт по поводу простого «нет». Потом дети перестают нас слушать или начинают бунтовать. Если нам неприятно говорить «нет» – не важно, как часто мы повторяем это слово, – дети нас не услышат. Это значит, что нам надо ожидать уважения и соблюдения наших границ.
Другими словами, детям должно быть настолько же комфортно слышать «нет», как родителям произносить его. Если нам неприятно так поступать, то дети, скорее всего, перестанут слушаться, достигнув подросткового возраста. То, как вы говорите «нет», и контекст, в котором это происходит, играют ключевую роль. Мы отказываем осознанно, потому что понимаем, что это подходящий ответ на поведение ребенка, или это выражение собственных проблем? Когда мы ведем себя осознанно, мы умеем отказывать, не испытывая никакой вины и не мямля.
Иногда у нас не получается убедительно сказать «нет», потому что мы не верим, что имеем право на такой ответ. Причина кроется в том, что наши родители много лет назад лишили нас права ожидать уважения. Самоуважение должно быть важнее уважения другими. Никто никогда не будет нас уважать, если мы сами этого не делаем.
Если, отказывая, мы не даем четких объяснений своему ответу, то дети начнут давить и манипулировать нами. Вот почему так важно, чтобы мы говорили только то, что имеем в виду, имели в виду то, что говорим, и были тверды до конца.
Иногда бывает, что ребенок привязывается к эго и нам нужно побудить его вернуться к истинному «я». В такие моменты нужно транслировать ваше присутствие. Иногда нужно даже подчинить ребенка своей воле. Это совсем не то же самое, что неосознанно навязывать детям желаемое поведение, не думая о том, что необходимо им самим.
Сьюзан – мать-одиночка, а ее дочь Марианна – подросток, вышедший из-под контроля. Маленькая Марианна была настоящим ангелочком, который прекрасно ладил с мамой. Но, когда дочь стала проявлять свою индивидуальность, Сьюзан не знала, как справиться с ее неукротимой независимостью. Не знала она и как конструктивно реагировать на естественную потребность дочери в автономии и самостоятельности, которая перевешивала низкую самооценку Сьюзан.
Проблема матери заключалась в том, что ее собственная мать была абьюзивной и все время не просто унижала Сьюзан, а заставляла ее думать, что она по сути своей какая-то дефективная. В результате, когда Сьюзан выросла, в ней осталась склонность к абьюзивным отношениям и она никак не могла найти себе партнера, который уважал бы ее. Кроме того, она боролась с лишним весом и хронической болью в спине.
Самооценка Сьюзан пострадала настолько, что она просто не думала требовать уважения от своей дочери. Женщина была настолько не уверена в своих границах, что не выставила в поведении дочери вообще никаких границ. Следовательно, Сьюзан не остановила Марианну, когда та начала нарушать правила в семь лет; не сказала ни слова, когда девочка ударила ее в восемь; не протестовала, когда девятилетняя Марианна порвала любимое ожерелье Сьюзан и даже не извинилась. Не установила она и четкое время возвращения домой, когда дочь первый раз пошла куда-то с друзьями в двенадцать лет. Другими словами, не осознавая этого, Сьюзан воссоздала в своей дочери все абьюзивные черты своей матери. Она подсознательно бросала в землю семена неуважения, потому что роль жертвы была ей близка и хорошо знакома.
В любой ситуации, требующей реакции, нужно задать вопрос: «Исхожу ли я из собственных потребностей и нерешенных проблем или из истинного служения своему ребенку?» Именно готовность поддаться влиянию отношений между родителями и детьми и войти в состояние трансформации является отличительной чертой осознанного родительства.