— Можно я вас буду звать Жоржем? — спросила я.
— Валяй, — разрешил Жорж.
— Буду валять, — подтвердила я и спросила: — Где будем говорить?
— Где тебе удобнее.
— Здесь мне везде удобно.
— Рад за тебя, — ответил Жорж, прошел в кабинет Пирата и сел за его письменный стол. Я села в кресло напротив, хмельное состояние уходило, и вместе с ним уходила моя самоуверенность, но на несколько развязных вопросов меня еще хватило.
— Ладно, — сказала я. — А теперь расскажите обо всех этих примочках.
— Конкретно каких? — уточнил Жорж.
— Исчезновение дискет и файлов сразу из трех компьютеров. И появление моего паспорта в сейфе, хотя его у меня украли.
— Что еще?
— О некрологе без похорон.
Жорж молча меня рассматривал, я старалась не отвести глаз, но чувствовала: еще несколько секунд — и я усну. Мне нестерпимо хотелось уснуть хотя бы на несколько минут и проснуться у себя дома.
— Похороны состоялись три дня назад, — сказал наконец Жорж.
— И где же могила? Я хочу сходить на могилу, я даже имею на это право.
— Могилы нет.
— Я так и предполагала.
— Пират давно был болен, он был обречен.
— Чем же он болел?
— Радиация. Первые дозы облучения он получил еще в тысяча девятьсот пятьдесят четвертом году на испытаниях атомной бомбы под Тоцком во время учений, когда войска пошли практически сразу после взрыва по полигону, потом добавил Челябинск, потом Чернобыль.
Пират мне много рассказывал об этих эпизодах, многое вошло и в книгу.
— Ему предложили операцию, — продолжил Жорж. — Он отказался, потом согласился. Но операции он не выдержал.
— Что за операция?
— Пересадка костного мозга. Перед операцией он написал завещание, вернее, два завещания. В одном была точно расписанная процедура похорон. Тело кремировали. На похоронах могли присутствовать трое друзей, я был в их числе. Пепел был развеян.
— Где? — спросила я.
— Я не знаю. Это он поручил другому человеку.
— А второе завещание?
— Второе по имуществу.
Жорж открыл ящик письменного стола, взял кожаную папку, раскрыл ее и достал несколько листов гербовой синеватой бумаги с водяными знаками, заверенной нотариусом. Я прочла первые строчки: «Я, Поляков Павел Евлампьевич, завещаю своей жене…» Дальше называлась моя фамилия, имя, отчество, год рождения.
— Я не жена ему.
— Посмотрите в свой паспорт.
Я перелистала свой паспорт и увидела штамп о регистрации брака с Поляковым Павлом Евлампьевичем.
— У нас не было другого выхода, — пояснил Жорж. — После операции стало ясно, что Пирату осталось жить несколько дней и он был нетранспортабелен. Была разработана кража вашего паспорта. Но регистрация была со свидетелями, с соответствующими записями.
— Зачем?
— Это было последнее желание Пирата. Он беспокоился, что могут возникнуть сложности с завещанием. Мы просчитали все варианты.
Я молчала.
— Вы хотите спросить, кто мы?
— Я знаю.
— Что вы знаете?
— После вечера общества военных охотников он рассказал мне об организации, конечно, то, что считал нужным рассказать… Насколько я поняла, организация не хочет, чтобы книга Пирата была опубликована?
— Да. Сегодня еще не время откровений. Участников «бомбы Берия», как вы пишете в книге, сегодня осталось совсем немного. Пусть спокойно перемрут. В кино у вас, кажется, это называется «уходящая натура».
— Уходящую натуру стараются как можно быстрее снять, чтобы она не ушла.
— Вы это уже сделали. Мы эту работу сдали на консервацию.
— Он не оставил мне личного письма?
— Не оставил.
Говорить было больше не о чем.
— У вас больше нет вопросов? — спросил Жорж.
— Нет, кроме одного. Исчезли Рубенс и малые голландцы.
— Не исчезли. Они хранятся у нас. Вы получите соответствующие документы. Да, по завещанию они принадлежат вам, но мы не хотели бы, чтобы вы под влиянием эмоций передали картины немцам. Мы не поддерживаем закон о реституции, у нас свои счеты к немцам.
— А если я буду настаивать, чтобы картины вернули мне?
— Это бессмысленно. Вы намерены настаивать?
— Не намерена.
Мы помолчали.
— Вы по-прежнему будете заниматься издательской деятельностью? — спросил Жорж.
— Да. У меня готовы еще два киноромана.
— Больше не заказывайте. Усиливается борьба с пиратскими изданиями. Скандал на международном уровне нам не нужен.
«Все понятно, организация меня вычеркивала, и я уже не получу льготный кредит в их банке».
— Вы это неверно поняли. Мы заинтересованы в издательском бизнесе, он рентабелен. Мы готовы сотрудничать с вами и дальше, и это было одним из последних пожеланий Пирата. Наш аналитический отдел считает, что по-прежнему стабильным спросом пользуются женские любовные романы, и у них есть к вам предложение. Надо найти и договориться с эстрадной звездой с бурной личной жизнью и получить ее согласие на выход серии романов под ее именем, чтобы сюжеты этих книг ассоциировались с ее конкретными любовными приключениями.
Я мгновенно оценила возможности этой идеи и тут же предложила свою трактовку:
— Я думаю, что кинозвезды не менее интересны, чем эстрадные звезды, я могу договориться с некоторыми из них…
Я назвала несколько фамилий. Все они сегодня жили более чем скромно и уже вряд ли получат большие роли, но их знали миллионы зрителей, следовательно, и потенциальных читательниц среднего возраста, которые покупали книги. Для более молодых я тут же наметила закатывающийся секс-символ с очень небольшими актерскими данными, но выдающимся телом, ее фотографии печатались в «Плейбое» и «Пентхаузе». Эта любовная серия может стать бестселлером.
— Это интересно, — подтвердил Жорж. — Начинайте, мы профинансируем. До свидания.
Меня использовали, но я оставалась чужой. И тогда я подошла к сейфу с ружьями, открыла его, раздвинула створки и сказала:
— Я передаю эти ружья обществу военных охотников.
— Спасибо, — сказал Жорж. — Мы принимаем этот дар. Возможно, со временем вы вступите в наше общество.
— Я буду надеяться.
— И последнее, — сказал Жорж и протянул мне картонку, на которой был записан номер телефона и еще несколько букв и цифр. — Если у вас возникнут сложности, вы позвоните по этому телефону, назовете этот шифр, и к вам придут на помощь при любых обстоятельствах.
По-видимому, это было последним приветом мне от Пирата, наверняка это условие он поставил перед организацией.
Я была уверена, что, прощаясь, Жорж поцелует мне руку. В кино такие старые элегантные мужчины всегда целовали дамам руки. Но Жорж молча наклонил голову.
Я не могла больше оставаться в этой квартире, хотя и понимала, что проживу в ней, вероятно, всю свою оставшуюся жизнь.
Я вышла во двор. Ярко светило солнце, и шел снег. Заканчивалась поздняя осень, и наступала ранняя зима. Я приехала домой, Бенц обнюхал меня и заскулил, заглядывая мне в глаза. Он почувствовал запах своего родного дома и пытался понять, скоро ли он в него вернется.
Мать после обеда спала. Мне надо было обо всем случившемся подумать наедине. Все-таки я не верила, что Пирата больше нет. Почему-то я представила, как он сидит на даче в наброшенном ватнике и топит печь.
— Поедем на дачу! — сказала я Бенцу.
Он сел возле поводка и наклонил голову, чтобы мне удобнее было застегнуть карабин на ошейнике.
При подъезде к даче Бенц заскулил, узнавая знакомые места.
Дорожки дачи были очищены от снега, из трубы шел дым, в окнах на первом этаже горел свет.
Я открыла ворота, поставила машину на бетонную площадку. В доме было тепло, в камине догорали дрова. И когда через несколько секунд в дверь постучали, я была уже уверена, что сейчас войдет Пират, сядет возле камина, и я спрошу:
— Зачем все это было надо?
И он, как всегда, когда не хотел отвечать, промолчит. Я его спрошу:
— Надеюсь, это было последним испытанием?
В дверь еще раз постучали.
— Входи! — ответила я.
И увидела плотного приземистого мужчину лет пятидесяти в зеленом армейском ватнике, подпоясанном офицерским ремнем.
— Здравствуйте, — сказал он. — Меня предупредил Георгий Михайлович, что вы приедете. Я протопил дачу.
По-видимому, заметив мое недоумение, он пояснил:
— Я слежу за дачами. Вот квитанции. Надо оплатить за электричество. Это вы можете сделать в любой сберкассе. Хорошего вам отдыха.
— Сколько я вам должна за работу?
Пират научил меня обговаривать все условия сразу.
— Павел Евлампьевич все услуги оплатил за три года вперед.
Пират, как всегда, все предусмотрел. Я закрыла дачу и вышла с Бенцем в лес. Он хорошо знал прогулочный маршрут: отбегая на несколько метров, он останавливался, поджидая, когда я подойду.
Снег выпал недавно, и по лесу еще никто не проходил. Я села на ствол вывороченной с корнем сосны и закурила. Бенц сидел рядом, вслушиваясь в лесные шорохи. Представив, что рядом сидит Пират, я сказала Бенцу:
— Рано ты ушел. Ты еще не всему меня научил.
— Ты и так многому научилась. Ты способная. У тебя все будет хорошо.
— Все не будет хорошо, потому что не будет тебя.
— Будут другие.
— Ты в этом уверен?
— Абсолютно. О таких, как ты, мечтают многие мужчины.
— Но почему-то не подходят.
— Теперь будут подходить.
Как ни странно, ко мне стали подходить, не было ни одной поездки на метро, хотя я теперь редко ездила на метро, чтобы со мною не попытались познакомиться. Через полгода у меня появился любовник, довольно скоро он предложил выйти за него замуж.
Я вот так же приехала на дачу, пошла гулять в лес с Бенцем, села на эту сосну и спросила Пирата:
— Мне выходить за него замуж?
— У него плохая компания.
— Мне жить не с компанией, а с ним.
— Его убьют.
Его убили через неделю. Через несколько лет я впервые влюбилась. И он любил меня и очень хотел жениться на мне. И я испугалась говорить с Пиратом. Я не хотела слышать его предсказаний, я не хотела думать о будущем, я хотела жить сейчас, сегодня, как когда-то жила с Пиратом и была счастлива.