— А разве, у фолков не принято хоронить своих героев по ночам? — ответил Бальтонус вопросом на вопрос.
— Не слышал про такое, — повел плечами молодой человек. — К тому же, если вы знакомы с моей биографией — я не совсем фолк. Я фолк только на одну половину, а на вторую я орк. Ну, о героях я вообще промолчу — вам виднее.
— Но орк вы только по матери. У фолков же, как я знаю, клановая принадлежность определяется по отцу.
Данут хотел сказать, что у фолков уже давным-давно нет никаких клановых принадлежностей, потому что с появлением городов прежние семейные узы превратились в тонкие нити, связывавшие членов одной семьи, едва различимые во втором поколении и, напрочь забывшиеся в третьем. Это не орки, где каждый знает своих предков до шестнадцатого колена, а родство определяют с точностью до седьмой ступени, когда четвероюродные брат и сестра считаются близкими родственниками.
— У фолков тела погребают в земле, или в воде, если ты погиб в море, у орков сжигают. Но я ни разу не видел, чтобы кого-то хоронили ночью.
— Значит, это происходило так давно, что у фолков не осталось даже воспоминаний, — печально вздохнул гворн, которому исполнилось пятьсот семьдесят лет. Возраст, даже по меркам их расы, очень почтенный, а по меркам людей — совсем невероятный! Конечно, живя на свете лет по четыреста-пятьсот, легко говорить, что у людей (у фолков, живущих не больше шестидесяти пяти, и у орков, кое-как дотягивающих до ста двадцати) очень легко.
— Расскажите, господин Бальтонус, — попросил Данут. — Только, — попросил парень, взяв подзорную трубу, — я сейчас гляну вокруг, посмотрю, что за оградой делается.
А за оградой творилось ожидаемое. На трупы разбойников слетелись и сбежались пернатые и меховые падальщики, оказавшиеся поблизости. И хотя, время от времени вороны отпихивали шакалов крылом, а те огрызались и покусывали конкурентов, но до настоящей драки дело не доходило — «добычи» было столько, что всем хватало. Представив, как завтра будет выглядеть поле боя, и то, что останется от трупов, Данут содрогнулся. М-да, и тему старик выбрал «удачную». Смерть и похороны. Блеск! Впрочем, не молодому воину бояться какой-то смерти. Тем более, как говаривал какой-то умный человек: Пока ты живой, смерти еще нет. А когда ты умрешь, то ее уже нет. Вывод? Смерти вообще нет!
— И как там? — ехидно поинтересовался старый гворн.
— Противно, — честно ответил Данут, которому отчего-то захотелось выпить. Может, чтобы отогнать подкатившую к сердцу тоску? Но подавив в себе это подленькое желание, тем более, что выпивка помогает лишь на короткое время, спросил: — Кстати, а как положено хоронить гворнов? Я видел, что вы погребаете своих мертвецов в земле. Но слышал, что когда-то у вас было принято перекладывать тела солью так, чтобы они дольше не портились.
— Ну, не совсем так, — покачал головой гворн. — В былые времена у нас было принято помещать мертвые тела соплеменников в пещерах, где с потолка капает минеральная вода. Капля за каплей, а за месяц-другой тело становилось каменным. Считалось, что окаменевшие тела смогут пройти в Иной мир, и стать там тангарами — подземными гворнами. Но со временем мы стали поступать проще. Гворны, хотя и живут долго, но пещер на всех покойников не хватит. Тем более, что минеральная вода полезнее живым, а не мертвым.
— Вот видите, — хмыкнул Данут, а потом напомнил: — Мэтр Бальтонус, вы обещали мне кое-что рассказать о ночных похоронах.
Услышав такое обращение, пожилой гворн улыбнулся и грустно сказал:
— Увы, господин Таггерт, у нас принято именовать почетным обращением «мэтр», или «мастер» лишь тех, кто занимает официальную должность на ниве народного просвещения. Моя бывшая жена мечтала, чтобы ко мне обращались именно «мэтр».
— Странно, — пожал плечами Данут. — А мне казалось, что это просто уважительное обращение к знающему человеку. К наставнику. Ну, а где он учит, или наставляет, какая разница?
— Ну, это не столько существенно, — отмахнулся гворн, хотя и было заметно, что старику было приятно такое обращение.
Проведя рукой по окладистой бороде, потом погладив волосы, господин начальник лаборатории начал рассказывать о великом воине, сражавшемся с орками. Речь старого гворна звучала негромко, а манера исполнения напоминала воспитаннику орков манеру сказителей, которые иной раз забредали в их безымянный поселок на берегу моря Ватрон.
— Садитесь все вон на ту скамью
И слушай меня стар и млад,
Про храброго воина песнь я спою,
Про то, как в сражении он пал!
На Синих водах недели две,
Сражался со строем строй.
И воды морские темны уже,
От крови пролитой той.
Знамена реют, мечи блестят,
От стрел потемнело в глазах,
И орки подлые тут и там,
Смеют нам угрожать!
У Синих вод сражались мы,
Дружно, плечом к плечу,
Но орки сильнее, их сталь холодна,
И дрогнули мы тогда.
Бежать? Догонят! Позор и плен!
Сражаться ли, смерть избрав?
Но здесь нашелся отважный фолк,
Сказав, что смерть — ерунда!
Что мертвому слава на все времена,
Живого победа ждет!
В кронах деревьев ветер звучал,
Сталь холодила кровь!
И первым отважный фолк погиб!
Тот, кто повел вперед!
— И все-таки, почему его решили хоронить ночью? — спросил-таки Данут. — И как хоть звали храброго фолка?
— Как его звали, уже никто не помнит. И какая разница теперь? А ночью… Говорят, что после сражения слишком много жен, сестер и дочерей хоронили своих мужей, сыновей и братьев. От их плача даже ветки деревьев покачнулись, а кое-где даже и обломились от горя. Но по настоящему герою не положено плакать. Героя нужно отпускать легко. Потом и решили, что его похоронят ночью, когда никто не услышит, и никто не станет проливать слез. А вдруг, те слезы, что прольют по кому-то, будут оплакивать и героя?
— Забавно, — задумчиво изрек Данут. — И в преданиях, и в вашей песне говорят, что сражение у Синих вод было между Лигой и Шенком. Орки с одной стороны, а с другой — фолки, гворны и даже эльфы. Не знаю, поверите вы, или нет, но я был знаком с орком, которому довелось участвовать в этом сражении. Так он мне рассказывал, что сражались против ракшасов — не то синих, не то голубых демонов, которые прежде населяли эти земли.
Как это не странно, но старый гворн не удивился.
— Вполне возможно, — пожал плечами Бальтонус. — Есть и у нас «вечные гворны», которые едва ли не «начало всех начал» помнят, не говоря уже о переселении на Фаркрайн. Но они живут обособленно, сами в наш мир приходить могут, а к ним никто не вхож. Опять-таки, только слухи, да домыслы. Так почему бы не быть орку, который битву у Синих вод помнит? А то, что вы с ним лично встречались, я тоже не удивлюсь. Вы, особенный человек — не фолк, и не орк. Касательно же ракшасов… Ну, мне довелось встречаться с ними в Юдоли. Их осталось немного, да и не любят они выходить к людям, но все равно, иногда приходилось общаться. Ракшасы потому и считаются синими демонами, что живут рядом с медными рудниками, и вместо красной крови, как у нас, у которых гемоглобин, железо, то есть, в них синяя кровь бежит. Медь для них — все равно, что для нас вода. А в Юдоли-то как раз самые большие залежи меди. Вот и приходилось договариваться — какие залежи можно трогать, какие нет.
— Вы уж простите меня, господин Бальтонус, но с этой минуты я стану называть вас мэтром, — торжественно заявил Данут. — Ну, а если кто станет бурчать, можете ему сказать, что вас Данут Таггерт в личные профессора определил.
— Ну, господин Таггерт, какой из меня профессор, — засмущался пожилой гворн.
— Хороший из вас профессор. Просто отличный. Я, за сегодняшний вечер — ну, или ночь, если хотите, столько нового узнал, что никогда бы не подумал. Я от еще о чем думаю — а почему бы не свести все знания, что есть у орков, у гворнов, да и у фолков, в единую книгу? Ну, пусть это будет большая книга. Или даже целая библиотека. Сколько проблем можно бы избежать, если бы мы обменивались информацией.
— А кто этим заниматься станет? — поинтересовался Бальтонус. — Я вас послушал, так тут целый штат сотрудников нужен, помещения, и все такое прочее. Кто их содержать станет? В Скалленском металлургическом колледже когда-то историю — науку о прошлом преподавали. Да и мэтр Байн Периверт историей увлекался, старинное оружие собирал. А потом все как-то на нет сошло. Ну, практической пользы от «науки о прошлом» нет. Нет, кое-какие сведения по истории обязательно нужно давать. Скажем — кто и когда совершил открытие, когда начала работать та, или иная шахта. А все остальное пусть остается на уровне семейных преданий. Опять-таки, если мне интересно, сколько колен у моего рода, чем мои предки прославились, то зачем это нужно знать вам, фолку?
— А знаете, мэтр, мне это было бы интересно. И вообще, мне ужасно интересно все то, чем до нас жили все люди, как бы они сегодня себя не называли — гворны, орки или фолки. Вот вы сами, скажите, чем вам интересна химия?
— Ну, здесь просто, — воодушевился мэтр Бальтонус. — Все мои предки либо добывали, либо перерабатывали металлы. А как можно заниматься плавкой, если не будешь знать процентное соотношение металлов в бронзе?
— А что там про бронзу знать? — хмыкнул Данут. — Ну, берем олово и медь, соединяем в нужных пропорциях, вот тебе и бронза.
— Господин Таггерт, как хорошо, что вы не родились гворном! Иначе вам не доверили бы даже держать формы для выплавки. Ведь бронза — это не только сплав олова и меди — к слову, тут тоже важно знать множество тонкостей, а иначе вместо бронзы получим никуда не годный сплав, а есть еще бронзы многокомпонентные — с бериллием, кремнием, свинцом. А лигатура? Нет, господин Таггерт, я в вас даже разочарован.