Эти волшебные руки скользят по моей ключице, по плечам и рукам, словно жидкость. Теряются в водопаде моих волнистых волос. Поигрывают с концами, отодвинув их в сторону.
Моя грудь тяжело вздымается от бьющегося сердца, когда Ретт отстраняется, молча изучая мой бледный торс несколько мучительных секунд, желание ясно написано в его вопросительном взгляде.
Ретт нерешительно протягивает руку и кончиком пальца нащупывает мою темную ареолу. Его карие глаза некоторое время задерживаются на моей груди. Оставаясь там, отслеживая движения своего большого пальца, когда он касается моего сморщенного соска.
Потом другого.
Бушующие гормоны заставляют мою грудь набухнуть. Тяжело. Умоляя об освобождении.
Тем не менее, Ретт медленно изучает мои изгибы, прохладный воздух его спальни укрепляет и без того жесткие вершины. Боже, это так замечательно.
― О чем ты думаешь? ― шепчу я, выгибая спину под его ладонью.
― Я думаю обо всем. ― Палец лениво кружит и кружит вокруг моего соска. Слегка щипает.
Выпрашивая больше внимания.
Ммм. Мои зубы скребут по губам.
― Борьба?
Он облизывает губы.
― Определенно не борьба.
― Что же тогда? ― я выдыхаю слова, почти задыхаясь.
― Я думаю, что это самая красивая грудь, которую когда-либо видел. ― Кончик пальца скользит по нежной плоти моей груди. ― Не могу поверить, что прикасаюсь к ним.
Он может сделать больше, чем просто дотронуться до них — и я хочу, чтобы он прижался ко мне ртом так отчаянно, что мне не хватает воздуха.
В этот момент раздается громкий стук — чей-то кулак наносит два сильных удара в дверь спальни, и пронзительный мужской голос кричит:
― Специальная доставка, ублюдки!
Еще один удар ― и рука Ретта замирает. Другой прижимает палец к губам.
― Тсс.
Потом он кричит:
― ЧТО? Иисус. ― Вытягивает шею в сторону стука. ― Чего ты хочешь?
Краткая пауза.
― Джинджер (прим. Ginger ― в другом переводе Рыжик), ты там? Убедись, что наш чувак упаковывает свое мясо!
Я поднимаю голову на звук царапанья по деревянному полу: длинная золотая полоска презервативов просунута под дверь. В холле слышится смех, а затем отдаленный звук хлопнувшей входной двери.
Две пары напряженных взглядов фокусируются на этих пакетиках из золотой фольги.
Его.
Мой.
Секс, секс, секс, ― вещают пакетики презервативов в комнату. Оргазм, оргазм, оргазм.
Я знаю, что Ретт тоже так думает, и даже не могу сожалеть о том, что нас прервали, потому что и не думала покупать их, и насколько я знаю Ретта, у него их тоже нет. Если бы мы собирались заняться сексом, он бы не планировал этого, ему пришлось бы встать, пройти по коридору и попросить своего соседа.
Вид их, кажется, приводит нас обоих в возбужденный туман, и он устраивается на мне, опираясь на локти, паря. Вращая бедрами. Я чувствую его длинную, твердую эрекцию через спортивные шорты, через джинсы.
Он гладит мои распущенные волосы. Проводит пальцем по подбородку. Вниз по шее, к тому месту за ухом, которое способно свести меня с ума от похоти.
Ретт не торопится, прежде чем целомудренно поцеловать меня в висок. Край глаза. Рот. Подбородок.
― Лорел? ― выдыхает он.
― Да? ― ловлю я
― Ты… ― Когда он делает паузу, я выгибаюсь всем телом, сокращая расстояние между нами, кончики моих грудей касаются его.
Покачиваются.
― Что? ― Обнюхиваю его шею. Лижу. ― Ты можешь спрашивать меня о чем угодно.
Наши рты снова сливаются, прежде чем он отвечает, проглатывая свой вопрос, четыре руки внезапно повсюду. Неистовые. Ретт снова перекатывается, увлекая меня за собой; теперь я сверху, оседлав его бедра.
Глядя вниз, пока он смотрит на меня, я располагаюсь над его эрекцией. Расстегиваю металлическую пуговицу на джинсах, пока он смотрит, приковывая свой взгляд к этому месту. Тяну вниз молнию, пока руки блуждают по моему телу. Ласкают нижнюю часть моей груди.
Играет с поясом моих штанов.
Я наклоняюсь так, чтобы моя грудь касалась его обнаженной кожи.
― Тебе это нравится? ― спрашиваю я, проводя носом по раковине его уха. ― Мне нравится твоя кожа. Ты такой теплый.
Его руки пробегают по моему позвоночнику, зарываются мне в штаны. Я приподнимаюсь, когда он осторожно стягивает джинсы с моих бедер. Большие пальцы цепляются за мое нижнее белье.
― Я отчаянно нуждаюсь в тебе, ― стону я между поцелуями. ― Отчаянно.
Боже, он мне так нравится. Я утопаю в его совершенстве. Его добродушии и чистом сердце. Романтике его второго языка. Милых карих глазах и красивой улыбке.
― Ты?
― Да, Ретт, я.
― Ты хочешь, чтобы я… ― Он с трудом сглатывает, кадык подпрыгивает. Смотрит на мою грудь, потом на дверь. На пол. ― Ты хочешь, чтобы я… поднял их с пола?
Я целую его в челюсть, посасываю нижнюю губу.
― Думаю, мы готовы сделать следующий шаг, не так ли?
Его гигантская лапа обхватывает мою челюсть, глаза изучают меня.
― Я знаю, но не хочу давить на тебя.
― Забавно — я думала о тебе то же самое.
Мы смеемся, нервы посылают мой смех в небольшие припадки. Нижняя половина трясется, тело опустошено, когда он бросает меня на кровать, чтобы оставить, крадется через комнату, хватая презервативы с пола. Бросает их на покрывало, чтобы они были рядом.
Стягивает шорты вниз по мощным бедрам. Стоит в одних трусах и, раскрасневшийся, забирается обратно на середину кровати.
Притягивает меня вплотную к своему большому, сильному телу и целует, раскинув руки на моей спине, на ягодицах, сжимая; пульсация удовольствия уже нарастает внутри меня.
Боже, как я люблю, когда он сжимает мою задницу.
― Я рада, что мы покончили с разговорами о сексе. ― Смеюсь, когда его рот движется к моей ключице, задыхаюсь, когда он облизывает ложбинку между моими сиськами. Ударяет мой сосок кончиком носа, прежде чем втянуть его в рот и пососать. Щелкая по нему языком. ― Т-так рада.
― Похоже, кто-то принес мне еще печенья, ― шепчет он в мою обнаженную плоть.
― Ты голоден?
― Изголодавшийся.
Мы, очевидно, говорим не о печеньках; мы говорим о сексе, и мне это нравится. Мне нравится его сексуальная, но осторожная сторона. Он рискует со мной, что ему не совсем комфортно, и восхищаюсь им за это.
Я настолько вне его зоны комфорта, что это смешно.
И вот мы здесь.
― Это будет наше кодовое слово для секса? Печенье? ― Я приподнимаю бедра, когда он засовывает руки за пояс моих штанов, стягивает их вниз.
Он улыбается от уха до уха. Целует мой пупок.
― Ты думаешь, у нас будет достаточно секса, чтобы нуждаться в кодовом слове?
― Господи, надеюсь, ― я стону, когда мои штаны падают на пол. ― Но не думала о сексе, когда пекла тебе печенье, так что выкинь это из головы.
― Может, я и не разбираюсь в некоторых вещах, Лорел, но знаю, что значит, когда ко мне заходит девушка с выпечкой.
Я игриво закатываю глаза.
— Ладно, попалась. Я хотела, чтобы ты съел мое печенье.
― Они были хороши. Растаяли у меня во рту. ― Его губы касаются моего горла. Ключицы.
― Сладкие?
Прижимается к моему соску.
― Очень вкусные.
Ох, этот мальчик. Эти слова. Этот язык.
― Ты такой милый. ― Убираю волосы с его глаз, чтобы получше его рассмотреть. ― Я нахожу тебя неотразимым.
Он изучает меня, опираясь на руки.
― Вот как?
Его голос ― глубокий тембр, от которого меня бросает в дрожь, карие глаза завораживают.
― Иначе меня бы здесь не было. ― Я провожу руками по его мускулам, по твердым, как камень, бицепсам. Ох, эти руки. ― Embrasse moi (перев с фран.: Поцелуй меня). Давай залезем под эти простыни.
Он откидывает угол одеяла, чтобы мы могли забраться под него. Когда мы это делаем, я снимаю трусики и бросаю их рядом с кроватью.
― Вот, голая.
Ретт сглатывает.
— Не знаю, смогу ли я долго продержаться ― прошло уже несколько лет. Я не хочу ставить себя в неловкое положение… или разочаровывать тебя.
― Разочаровать меня? Это невозможно.
Интересно, стоит ли мне отсосать ему, чтобы он кончил поскорее, и когда мы, наконец, займемся сексом, он продержится дольше. Я такая эгоистка.
Отбросив одеяло, под которое мы забрались, опускаю грудь вниз по его громоздкому телу, обхватив руками эластичный пояс его темно-синего нижнего белья. Тащу его вниз, прижавшись ртом к его толстой эрекции.
― Вот дерьмо, ― стонет он, когда я сосу. ― Что ты делаешь?
― Эротическое стимулирование. ― Я напеваю, палец немедленно ищет горячую кнопку под его членом. Нажимаю маленькими кругами, как я когда-то читала в журнале. Его бедра дергаются, ноги начинают дрожать.
Улыбаюсь вокруг его члена.
― Черт побери, Лорел, если ты будешь продолжать в том же духе, я кончу.
В этом весь смысл предсексуального минета.
Я отсасываю жестко и долго, лаская его яйца. Напираю на его член, кончик попадает мне в горло. Чувствую предательские признаки пульсации ― хороший знак. Слишком легко.
― Стой. О, черт… я кончу. ― Он задыхается всего через несколько минут.
Сосу, сосу, сосу.
Голова Ретта откидывается назад, великолепное горло сжимается. Руки хватают меня за плечи.
― Черт, о, черт, черт, да.
Небольшие толчки. Бедра дрожат.
Ретт кончает мне в рот, и я сосу, сглатывая. Убираю рот, вытирая его тыльной стороной ладони. Любуюсь его телом, пока он лежит там, истощенный, после шока от оргазма.
Я наклоняюсь к тумбочке, хватаю бутылку с водой и откручиваю крышку. Пью. Надеваю колпачок и проскальзываю под одеяло, натягивая его вокруг нас.
Лежу лицом к нему, наблюдая, как Ретт приходит в себя, прикрыв глаза. Сжав губы в довольную линию, я растягиваюсь рядом с ним, прижавшись бедром к его члену.
Один поцелуй. Два.
Один в лоб. Кончик носа.
В губы.
Я открываюсь для него, раздвигая ноги, когда его рука скользит по внутренней стороне моего бедра. Языки лениво соприкасаются. Неспешно. Мечтательно. Моя грудь полна нежности.