Французское правительство оказалось столь притеснительным, что самым богатым собственникам города, чьими дворцами и палатами все любуются, пришлось покинуть роскошные дома своих предков и перебраться в более скромные места своих обширных владений.
Наполеон забрал из Венеции всё, что смог вывезти. Знаменитая квадрига, украшавшая собор Святого Марка, была в Париже очень неудачно поставлена перед дворцом Тюильри на смешной Триумфальной Арке.
С любопытством я обошел весь город, церкви, остров Святого Георгия, этот арсенал, откуда столько вооружения было увезено в различные точки Азии и Африки для борьбы с оттоманскими силами. Теперь он был пуст и с этих пор только вызывал чувство стыда у французов и германцев, которые стали следующими недостойными его хозяевами.
Дворец дожей внушал наибольший интерес и глубокую грусть, так как именно там воспоминания недавнего прошлого переплелись с воспоминаниями более старыми. В зале аудиенций или Высших советов решались судьбы войны и мира, там держали в суровых руках жизни горожан, которые, казалось, ожидали возвращения дожей и знатных венецианцев; жилища были на своих местах, портреты дожей украшали стены, портрет последнего умершего дожа был ещё задернут мрачным покрывалом, внушавшим страх этому царственному собранию.
А. Савари и Ж. Фуше.
Государственные тюрьмы были соединены с Дворцом галереей, называемой мостом вздохов. Приговоренный получал разрешение здесь остановиться, бросить отсюда последний взгляд на Большой канал, сказать здесь последние слова Венеции и всему миру. На выходе с этой галереи он попадал в зал пыток.
Все то немногое, что осталось от прежнего населения, от веселости и богатства Венеции собиралось у портала в лавках и кафе на площади Святого Марка.
Я с удовольствием остался бы на некоторое время в Венеции, тем более что город и манера жизни в нем были весьма оригинальны: из дня делали ночь, а из ночи — день. Все мне здесь пришлось по душе, но, к несчастью, я был влюблен, я получал письма от мадмуазель Жорж, которые подогревали мои стремления вернуться в Париж как можно быстрее.
Продолжив свою поездку по Италии, в Местре я нашел свою карету и проехал вдоль украшенного берега Бренты. Все знатные люди Венеции имели здесь загородные дворцы и великолепные сады. Эти дворцы и сады, служившие образцом для всей Европы, были покинуты так же, как и дворцы в Венеции.
Эта столь гордая и могущественная республика, выросшая на золоте и победах, исчезла как сверкающая комета. Открытие Мыса Доброй Надежды, давшее новые пути для торговли, разрушило венецианскую торговлю, а республиканские армии Франции окончательно уничтожили этот призрак, поддерживаемый только своим прежним величием.
Я быстро проехал земли бывшей Венецианской республики, красивые и интересные места в Ломбардии, эти города, прославленные римлянами, науками, искусством, кровопролитными войнами Франции и Австрии, а сейчас ставшими полем действий для наследников Суворова и колыбелью карьеры Наполеона.
Милан и Турин задержали меня совсем ненадолго; переход через Мон-Сенис восхитил меня. Сколько римских легионов пересекало этот опасный рубеж, чтобы завоевать и поработить галлов, сколько тягот перенесли французские армии, которые во все времена с высоты этих гор обрушивались на прекрасную Италию и покрывали её подобно снегу.
Вдохновленный величием античных памятников и вечностью египетских пирамид, Наполеон пожелал превзойти их и покорить Мон-Сенис. Он спрямил склоны этой горы, построив дорогу в скале и открыв легкое сообщение, за что будущие нации станут им восхищаться в веках.
Покинув горные снега, я увидел весну, которая в окрестностях Шамбери была в полном разгаре, природа в этих местах одна из самых красивых и разнообразных, чем где бы то ни было.
В Лионе я прошел по городу для того, чтобы обнаружить ещё дымящиеся следы ярости и разрушений революции. Именем свободы и родины наиболее красивые кварталы этого несчастного города были целиком разрушены, их население ограблено, расстреляно или утоплено.
В то время, когда старый лионец показывал мне разрушения своего родного города, приехала свояченица Наполеона, королева Неаполитанская. Все колокола города сообщили жителям об этом великом событии. Магистрат, все городские власти бегом бросились выразить этой принцессе-выскочке чувства своего глубокого уважения.
Таким образом, двадцать лет разрушений, преследований и убийств произвели во Франции только смену династии, оставив в унижении и под самым ужасным деспотизмом даже самых отчаянных людей, которые не иначе, как со страхом произносили имя государя и его слуг.
1808
После моего возвращения в Париж я был так рад снова оказаться в объятиях мадмуазель Жорж, что оказался не в состоянии заметить, насколько граф Толстой был недоволен быстрым и небрежным отношением, с которым я исполнил его поручение. Тем временем, правдивые или ложные слухи о неверности моей красавицы в мое отсутствие подтолкнули меня к решению порвать с ней.
Я написал ей о разрыве и дал себе слово не возвращаться более к ней. Как только она получила мою записку, она приехала к моему дому и послала сказать мне, чтобы я спустился в ее карету, я счел за лучшее с извинением отказаться. Она пригрозила подняться ко мне. Тогда я спустился, полный решимости не уступать. Она усадила меня в карету и привезла к себе. Решение о разрыве было принято окончательно, ни слезы, ни мольбы не могли меня смягчить. Против моей воли целый день прошел в обмороках и нервных припадках, в которые я слабо верил. Когда настала ночь, она проявила такую нервозность, что, не желая быть бесчувственным, я не смог ее покинуть. Утром ей стало лучше, а я был влюблен более, чем когда бы то ни было. Мне было стыдно, и все.
Наконец, мы решили, что пора начать приготовления к ее отъезду. Я был недавно произведен в полковники, и начавшаяся в Финляндии война против Швеции предоставила мне предлог просить посла направить меня в Россию.
Я не мог уехать одновременно с мадмуазель Жорж. Отъезд не должен был быть неожиданным, но непременно согласованным с посольством, я не мог компрометировать себя похищением. Я заплатил одной женщине, которая обратилась в австрийское посольство за паспортом. Внешне она походила на мадмуазель Жорж и та должна была получить ее паспорт после заявления о потере своего.
Для того, чтобы обмануть прислугу, мы приучили ее к нашим отлучкам на несколько дней в Версаль. Дорожная карета была приготовлена у меня, вещи собраны по мере возможности.
Однако, одно непредвиденное осложнение остановило наши приготовления. В театре поставили новую трагедию, «Артаксеркс», где у мадмуазель Жорж была главная роль. Не успев уехать раньше, надо было играть спектакль, и в случае успеха продолжать играть дальше. Она мне пообещала провалить спектакль, плохо играя роль. Зрительный зал был полон, публика шумела в ожидании, интриги заставили автора пьесы с дрожью целовать руки мадмуазель Жорж, возлагая все надежды на ее талант и умоляя меня аплодировать громче. Все его неловкости доставляли нам неприятности и наши замыслы, направленные против его драматических способностей, делали из нас почти убийц. С самого начала представления публика принимала мадмуазель Жорж с таким восторгом, что она, забыв про поездку и обещания, превзошла саму себя. Первый акт прошел под гром оваций, было поздно отступать. Партер воодушевился, актеры старались разрушить козни недоброжелателей, и, в конце концов, пьеса была сыграна с триумфом. Вернувшись к себе, Жорж была одновременно огорчена и польщена завоеванным успехом, она сожалела о предстоящем расставании с этой воспитавшей ее публикой, которая щедро одаривала ее овациями. Спектакль потребовали повторить, надо было играть на следующий день, через день и в последующие дни. Наконец, Жорж решилась попросить у автора и у своих товарищей 4 или 5 дней отдыха, под предлогом, что у нее сильно болит горло. Тревожась за ее здоровье, ей охотно предоставили отпуск.
Мы объявили о желании провести все пять дней в Версале, откуда Жорж должна была вернуться только в день возобновления спектакля и в момент подготовки к выходу на сцену. Мы провели ночь у друзей с тем, чтобы все было готово на завтра. Рано утром в первый день отпуска фиакр привез нас к дорожной карете, которая ждала на дороге в Бонди. Я посмотрел, как карета увозила в Россию предмет моего восхищения, и пошел спрятаться к молодому князю Гагарину, у которого провел предыдущую ночь. Я не осмелился показаться на людях, так как все считали, что я нахожусь с Жорж в Версале.
Наконец, в день спектакля я появился в свете, я не решился пойти в театр. Все актеры были готовы, ждали только Жорж, к ней посылали узнать какие-нибудь сведения. Публика была в нетерпении, шум возрастал, наконец, были вынуждены объявить, что принцесса Мандана отсутствует, и «Артаксеркс» был заменен комедией.
Тревога увеличивалась, вначале осведомились о моем местонахождении, ко мне пришли актеры, чтобы узнать, что случилось с Жорж. Я их заверил, что ничего о ней не знаю, и что уже несколько дней мы в ссоре. Послали в Версаль, искали в Париже, на следующий день за мной стали следить полицейские агенты, чтобы понять, куда она делась. Администрация театра уверила меня, что ее долги будут оплачены. На все границы по телеграфу был послан приказ задержать прекрасную беглянку.
Через несколько дней сообщили о возобновлении спектакля «Артаксеркс», в роли Манданы была заявлена мадмуазель Жорж. В это же время Фуше сообщил графу Толстому о том, что мадмуазель Жорж поймали и поместили в тюрьму, куда она вернется после того, как сыграет роль. Я не получал писем, и Фуше не преминул послать своего доверенного человека для того, чтобы узнать какое впечатление произведет на меня это сообщение. Я был огорчен, ее арест должен был меня скомпрометировать самым плачевным для посольства образом. Актеры во главе с Тальма стали искать место, где ее держали, но не могли напасть на след. Публике было любопытно вновь увидеть арестованную