Наша медная монета претерпела полное изменение в связи с тем, что незаметно на протяжении ряда лет пятикопеечные монеты выпали из реального соотношения с ассигнациями, которые частично обесценились. Подобная диспропорция в пользу медных денег привела к тому, что из страны ушло много этого метала, Россия привлекла жадных спекулянтов, началось изготовление этой монеты в нарушение жесткого закона против этих злоупотреблений. Фискальное ведомство собрало все эти пятикопеечные монеты и переплавило их в монеты различного достоинства и другого оттенка в соответствии со стоимостью ценных бумаг, определенной торговлей и настоящим временем.
Было реорганизовано военное министерство. Должность начальника Генерального штата армии была ликвидирована. Занимавший ее граф Чернышев продолжал управлять делами как военный министр. Для обсуждения всех дел о соответствии должностям, о поступлении новых рекрутов и о необходимых в войсках изменениях был создан совет, состоявший их старых генералов.
Некоторые изменения претерпело и министерство иностранных дел. Они объяснялись естественным ходом событий, который увеличил количество служащих, не придав им официального статуса.
17 февраля в Первом кадетском корпусе праздновали вековой юбилей создания этого замечательного учреждения. Оно было задумано и приготовлено еще Петром Великим, но его преждевременная смерть не позволила реализовать этот замысел. Только спустя 7 лет императрица Анна исполнила то, что предначертал созидательный гений ее великого предшественника для воспитания дворянства и для славы его армии. Для этого праздника было сделано все, чего он заслуживал. Все кадеты при оружии прошли перед императором, наследник находился в рядах этого питомника офицеров и генералов. В торжестве были приглашены участвовать все выпускники этого учреждения. В церкви Первого корпуса прошла большая служба, после которой члены императорской фамилии, все приглашенные и все кадеты приняли участие в превосходно организованном банкете.
Часть столов была накрыта в красивом зале, где помещался музей корпуса, другие столы были расположены в помещениях, в которых жил знаменитый приближенный Петра I князь Меншиков. Он построил в Петербурге великолепный дворец, где на вершине своего могущества он был свергнут и отправлен в ссылку в Березов на севере Сибири.
В начале мая была предоставлена публичная аудиенция депутации Царства Польского, прибывшая поблагодарить императора за амнистию, дарованную виновному перед ним народу. В Георгиевском зале собрались все те, кто имел доступ во дворец: двор, члены Государственного Совета, сенаторы, генералы, гвардейские офицеры, дамы высшего света. Император, императрица и наследник заняли места на ступенях трона, ряды дворцовых гренадер в середине зала напротив трона оставили проход для членов депутации. Они входили по двое, депутация состояла из дюжины представителей наиболее знатных семей, среди них генерал Лубенский, поднявший оружие против нас, поддерживавшие бунт священнослужители. От имени всех говорил князь Радзивилл, не принимавший участия в глупостях соотечественников. Этот постыдный для Польши спектакль, произведший на русских великолепное впечатление, окончился актом покорности нашему государю и до некоторой степени восстановил оскорбленное национальное чувство через покорение и подчинение наших непримиримых врагов.
Брюссельская революция 1830 года.
В свою очередь Африка и Азия приняли участие в политических интригах и разбудили недоверие и ревность европейских правительств. Могущественный египетский паша Мухаммед-Али уже долгое время был недоволен своим зависимым положением. Под предлогом неблагодарности султана за те жертвы, которые он принес, отправив сражаться в Грецию за интересы Порты своего сына Ибрагима и свои лучшие войска, сбросил маску и объявил себя врагом Его Величества Султана. Интриги Тюильрийского и Лондонского кабинетов, которые подчинили его себе, составляли надежду этого бунта, так же как они подпитывали бунты в Польше и в Бельгии. Всегда благородный и корректный в своей политике император забыл, что на протяжении веков Турция была врагом России. Заботясь только о принципе защиты монархий, он пожелал дать яркое подтверждение своей политике и поспешил отозвать нашего консула из Египта. Мухаммед-Али был сильно задет этим знаком неодобрения своего поведения, Порта была в восторге. Англия и Франция видели в этом справедливом акте только новое подтверждение амбиций, которые они стремились разглядеть даже в самых простых и благородных поступках нашего правительства. Император не удовлетворился отзывом консула, и искренне предложил султану направить ему в помощь войска и корабли, если он этого попросит, ввиду неизбежной опасности для Порты. Это предложение было отклонено турками, слишком хитроумными и напуганными мощью России, чтобы верить в искреннее благородство этого дружеского предложения. Для уменьшения выгодного для России впечатления от этих благожелательных слов, послы Англии и Франции поспешили противопоставить свои схожие предложения и прочие вещи, содержавшиеся в нотах, которыми обменялись стороны, но без малейшего реального результата. Никто не хотел верить в искренность Николая, Мухаммед-Али сформировал свои наступательные силы, слабая Порта приготовилась защищаться, Париж и Лондон заявили о слабовооруженном нейтралитете, основанном на интригах своих послов в Константинополе и их представителей в Египте.
Тем временем Луи-Филипп ревниво относился к своей сопернице Англии, хотя был тесно связан с ее политикой, он особенно желал взаимопонимания с российским государем, который уже держал в своих непредвзятых руках равновесие в Европе. Российскому императору были сделаны предложения о сближении, которые были вежливо отклонены, в связи с естественным охлаждением отношения к узурпатору законного трона Бурбонов. Это при том, что менее искренняя политика могла бы нам дать союзника в лице Франции для нейтрализации намерений английского министерства, которое в руках партии вигов стало открыто враждебным нашим интересам и в целом монархическим принципам. Луи-Филипп не оставил свою излюбленную затею и направил в Петербург в качестве посла маршала Мортье с задачей завоевать расположение императора и сделать отношения между двумя государями менее прохладными, чем они были в то время. Мортье был принят с почестями, достойными старого и храброго солдата, который 30 лет доблестно сражался под знаменами республики и Наполеона. Император выразил ему свое доверие и полностью завоевал восхищение этого старого военного, но политические дела остались в том же положении, что и до его приезда. Более того, в беседах с французским маршалом император никогда не произносил имени того государя, которого он представлял.
Не желая отставать, Англия также направила к нам своего посла, но с целями совершенно отличными от намерений Луи-Филиппа. Скорее наоборот, хотели порвать остатки добрых связей, которые еще поддерживали отношения между двумя народами, и которые за 200 лет были скреплены общими интересами, торговлей и симпатией двух наций. Для этой цели лорд Грей выбрал своего зятя лорда Дергэма, ярого либерала, надменного, с раздражительным характером, принципиального противника абсолютных монархий, в частности, в России. Глазами этого вспыльчивого и настроенного против намерений России посланника английское правительство хотело в соответствии со своими желаниями убедиться в угрожавшей либеральной Европе опасности и оправдать перед Англией те жертвы, на которые оно предложило пойти стране, чтобы вооружиться и, быть может, начать войну протии императора Николая. С этими враждебными намерениями Дергэм прибыл в Кронштадт на борту линейного корабля с тем, чтобы обозреть наши военные средства и наметить способы разрушения морского флота, возрождение и темпы строительства которого бросали тень на флот Великобритании.
В тот день и час, когда английский корабль появился на кронштадтском рейде, император по обыкновению прибыл из Петергофа на паровом корабле «Ижора» для того, чтобы посетить сооружении Кронштадта и эскадру, которая как всегда летом в качестве учений многократно уходила с рейда и возвращалась туда. Сойдя с «Ижоры», император сел в шлюпку, которой он имел обыкновение управлять сам, одной рукой направляя руль, другая покоилась на колене, и в сопровождении своего 6-ти летнего сына Константина, который был адмиралом флота, проплывал между кораблями, на несколько из которых он обязательно поднимался с проверкой. Именно в этот момент новый английский посол и сопровождавшие его моряки явственно увидели этого северного государя, которого английские газеты называли тираном, и которому сен-джеймский кабинет стремился приписать амбициозные планы покушений на судьбы Европы. Сам император и его офицеры, имевшие счастье сопровождать его в частых прогулках в Кронштадте, были одеты в полицейские мундиры и головные уборы. Эта простота, полное отсутствие требований этикета, это желание самому подготовить своего сына к той службе, которую он должен будет вскоре исполнять, до крайности удивили британского посланника. Это чувство только возросло после того, как он высадился на берег в той же шлюпке, которой управлял властитель Российской империи, и адъютант попросил посла прибыть по приглашению императора на борт «Ижоры» без всяких торжеств и приготовлений к представлению. Несколько удивленный быстрыми темпами развития событий в ближайшем окружении государя, которого он представлял себе недоступным, окруженным пышным двором и бдительными спутниками, он поспешил спуститься в русскую шлюпку и подняться на борт «Ижоры». Император принял его с приветливостью и искренностью, которые естественным образом устранили все затруднения и породили атмосферу доверия. Он приказал привести лорда в свой кабинет и безо всяких вступлений и предварительных фраз сразу начал самый откровенный и всеобъемлющий разговор о целях его миссии, о европейских делах, об основах сдержанной политики России и о своем особом желании быть в добрых и искренних отношениях с Англией. Конечно, английское министерство может, исходя из сиюминутных п