В широкой Народная масса, выражаясь музыкально, ждешь и желаешь должна звучать многоголосым хором самостоятельных голосов. А вместо [этого] желание быть — как — все 11 звучит бледным, тусклым унисоном. Но что- то симпатичное детское в итальянцах делало эту толпу близкой. Осмотрев все достопримечательности города, его художественные] сокровища, окрестности и, конечно, собор, мы отправились в Pegli.
Миланский собор не без основания считается замечательным архитектурным памятником. Несмотря на свои огромные размеры, он производит впечатление легкости, изящества даже некоторой грации, не совсем вяжущейся с католическим храмом. Много прекрасных фигур внутри, некая кружевная отделка снаружи придают ему несколько светский характер. И даже то, что нам особенно повезло присутствовать при коллективном причастии множества детей, одетых в бело[е], и принимал причастие сам кардинал, весь в красном, не изменило впечатления какой — то светской театральности…
Курортная жизнь в Pegli ничем не отличается от таковой на всем свете, интересна для нас была встреча с супругами Момильяно. Он, занимая важную дожность санитарного директора порта, морского врача, никогда не тяготился не чувствовал своего еврейства (Pegli, письмо к А. В. Бернштам [326]). Познакомившись с нами, евреями из России, они очень заинтересовались положением евреев в России, причем, конечно, у них было много превратных представлений об этом положении. Нас сблизили общие интересы, и мы подробно знакомились с положением евреев в Италии. Все, что мы узнали, явилось таким контрастом царской России, что мы в хорошем смысле позавидовали итальянским евреям. Жена Момильяно, узнав, что я музыкант, рассказала нам, что дядя ее — Луиджи Луццатти — нередко играет в 4 руки с королевой и что он при дворе свой человек. Это, впрочем, неудивительно. Ведь Л[уиджи] Луцц[атти] много раз был министром и даже премьер — министром [327]. Его полезные для Италии финансовые реформы создали ему исключительную популярность, и вся Италия считала день проведения этих реформ национальным праздником…
Нас, русских, интересовали также народные собрания, которые] происходили на площади перед нашей гостиницей, когда ораторы свободно высказывали свои политические воззрения, идущие иногда вразрез с правительственными, и милиционер, охраняя только порядок, не вмешивался мешал ораторам высказываться… Настоящее впечатление от Италии я получил, когда я с моим приятелем, итальянцем, посетили Флоренцию, Болонью и Венецию…
Несколько слов о Генуе. Генуя славится своим Campo Santo[328]. И действительно, вряд ли где на свете есть кладбище, подобное генуэзскому. Итальянцы большие мастера на скульптурные украшения, и кладбище полно не только просто памятниками могильными, а также многими жанровыми сценками из жизни усопших. Получается впечатление, что тщеславие присуще не только по сю сторону жизни человека, но и по другую. Вот, напр[имер], памятник продавщицы бубликов, кот[орая] всю жизнь собирала деньги на памятник, на котором желала быть изображенной во весь рост с бубликами в руках. Па многих скульптурных памятниках чувствуется заботливое отношение будущих покойников к будущим могильным памятникам. Много прекрасных работ, имеются даже работы знаменитого Кановы. Много тщательного труда вложено в исполнение намеченных планов. И все же является вопрос — искусство ли это? Еще пока вы на кладбище, интерес возбуждают всевозможные жизненные сцены, тщательно сработанные. Но стоит только прикоснуться к истинному искусству, как все виденное на генуэзском кладбище только чуть — чуть приближается к нему искуеетву. А ведь мы знаем, что искусство приблизительного не терпит. Все это невольно наводило меня на мысль, что в области музыки мы наблюдаем то же самое, т[о] е[сть] десятки тысяч исполняющих только чуть — чуть приближаются к настоящему искусству и только в отдельных редких случаях артист поднимается на высоту истинного искусства.
Достаточно было мне попасть во Флоренцию и в полуденный зной жаркого июльского дня зайти в прохладную капеллу или мавзолей, где стояли четыре знаменитые статуи Микеланджело, посвященные Лоренцо Медичи — утро, день, вечер и ночь [329], — чтобы не только понять, что такое истинное искусство, но совершенно наполниться непередаваемым восторгом и счастьем от приобщения к настоящему искусству. Какой — то аристократизм духа проникает чувствуется и в самом произведении, и в художнике, создавшем его. Да и вообще, вся Флоренция проникнута этим духом. Таких храмов, иногда […]* у храма, где все говорит о гениальности художников, нечасто можно встретить даже в Италии. Величайшие художники Италии жили и работали во Флоренции. И невольно проникаешься любовью к народу и стране, так много давшим миру в области искусств…
А вот после Флоренции — Болонья, точно провинция перед столицей, но своеобразная и оригинальная. Весь город в аркадах, т[ак] что при самом сильном дожде можно спокойно обходить его. Есть у Болоньи также чем гордиться в области музыкального] иск[усства]. Консерватория ее основана в 1864 Соду]. Но задолго до этого в 1807 г[оду] 15 тцл [пятнадцатилетний] Россини поступил уч[ени]ком в Liceo filarmonico к аббату Маттеи [330] и вышел оттуда знаменитым композитором, как свидетельствует надпись при входе в лицей… Как — то в воскресенье часа в 4 дня я попал в театр на оперу из русской жизни под названием “Федора”[331]. Театр случайный, летний, построенный наспех, но оркестр, солисты, а также исполнение было весьма недурное. Пели хорошо, и оркестр аккомпанировал недурно. В самом наиболее напряженном месте оперы (содержание касалось революционной России. Герой оперы убил военного сановника и бежал за границу. Дочь сановника поклялась наказать убийцу. Она едет за границу, входит в революционную среду, встречается с убийцей, не подозревая, что он и есть виновник смерти ее отца, влюбляется в него, пользуясь взаимностью, и вдруг узнает правду). И в этот страшно напряженный момент, когда солисты и оркестр в повышенном тоне поют, разразилась такая гроза вовне, что из — за дождя и молний не слышно стало, что творится на сцене, и к тому же дождь стал проникать в театр. Артисты оркестра раскрыли зонтики, точно привыкли к таким явлениям, но публика бежала из театра под аркады. Так и не пришлось дослушать оперы. Юмористический эпизод этот почему — то точно подходил к Болонье и не нарушил впечатления какой — то провинциальности этого милого города, аркады которого и являются результатом постоянных дождей.
Зато красавица Венеция оказалась достойной всех тех восторгов, какие расточают ей по сегодняшний день. Благодаря моему приятелю, итальянцу, мы поселились в отеле на Grand Canale*. Вечером с балкона можно было наслаждаться прекрасным пением, раздававшимся с разукрашенных гондол, проезжавших по каналу. Два — три дня, посвященных на обзор художественных] сокровищ Венеции, конечно, недостаточно. Но и то, что я видел за это короткое время, убеждало в том, как безгранично богата Италия живописью. Целые версты огромных полотен знаменитых художников хранятся в худож[ественных] галереях Венеции. Сам город, с его изумительными по красоте дворцами, является прекрасной рамой для своих картин… Подведя итог всему виденному и пережитому в Италии (а видел я только самую малую часть страны), я должен сказать, что итальянцы вполне заслужили свою прекрасную страну, дав миру в течение столетий бесчисленное количество знаменитых художников всех искусств. Что благоприятствовало этому? Сказать трудно. Быть может, счастливое сочетание климата, красот природы, яркого солнца, природной одаренности населения и любовь ко всему прекрасному. Милая, светлая Италия…
Обратный путь мы совершили через Швейцарию, в которой лет 7 тому назад мы прожили целое лето. Живя на ville Ригльонд над Vevey**, у местных людей, я имел случай сделать прогулку на Сен — Бернар вместе с[о] местной школой. Эта 2–3-дневная прогулка познакомила меня со многими, мало кому доступными, сторонами франц[узской] Швейцарии. Переехав озеро, мы сразу попадаем в Савою, а затем в кантон Le Valais*, население которо[го] до странности бедно. Чрезвычайно набожное, оно эксплуатируется духовенством и производит какое — то жалкое впечатление. Многие страдают зобом, и это искажает совершенно внешний вид населения [жителей]. Приписывают это воде. Контраст правой и левой сторон озера поразителен. С одной стороны — ряд цветущих городов, блестящих отелей, роскошных пансионов, исторических мест как Шильонский замок 204 и т[ому] п[одобное], а с др[угой] — точно Богом обиженный берег — пустынный, жалкий, с незаслуженно обиженными людьми. Помню, как это несправедливое со стороны природы распределение земных благ меня глубоко задело. Но жители счастливого берега точно привыкли к этому и свое преимущество принимали считали как должное. Этот контраст их не трогал, они его не замечали как-в порядке вещей, удивляясь моимпереживаниям — Со — етороны учителей я ожидал больше чуткоетн. С др: — стороны эта была прогулка, и пнкто не лселал углубляться в жизненные проблемы. Школьники весело совершили двойной путь, перебегая с места на место, убегая вперед и возвращаясь на зов учителей. Так веселой гурьбой мы к вечеру дошли до монастыря.
Поражало то, что в жаркий июльский день, еще не доходя до монастыря, мы в ложбинах находили тающий снег. С заходом солнца все сразу приняло какой — то суровый вид. Стало мрачно и холодно. Сам монастырь не смягчал этого впечатления. Темные мрачные кельи, отведенные для ночлега, и даже едва освещенная столовая, где нас скромно накормили, не могли изменить этого впечатления. Сами монахи молчаливые, суровые, только усугубляли настроение. Мы смотрели на них как на самоотверженных людей, посвятивших себя служению “человеку”. Как известно, монастырь Сен — Бернара находится на перепутье разных стра