Виталька с косами был уже на месте. Это был парень выше нас с Витей, довольно крепкого телосложения, моложе меня, но старше Вити, уже женатый. Парень был всем хорош, вот только очень высокого мнения о себе и своих способностях, очень заносчивый, в разговоре с нами все время пытался нас подколоть, насмешничая по поводу наших с Витей возможностей в предстоящей косьбе.
– Да что вы сможете тут помочь, – говорил он, – только под ногами будете путаться.
– Не говори гоп, пока не перескочишь, – отвечал я ему, еще посмотрим, какой из тебя косарь.
Не знаю, держал ли раньше косу в руках Витя, но я то дома косил по два дня наравне с отцом. Осрамиться не должен был. Заняли покосы. Первым встал Филипп Иванович, за ним дядя Миша, потом Николай Иванович, за ним хотел встать я, но Виталька меня оттеснил.
– Не лезь поперед мастера, – с гонором сказал он.
Я не стал спорить, и занял место за ним. Завершал этот строй Витя. Покосы были длинные, метров сто. Филипп Иванович и дядя Миша быстро ушли вперед, а наша четверка сильно отставала, всех тормозил Николай Иванович. Я предложил ему поменяться со мной местами, на что он с удовольствием и согласился, навыки косаря в Москве он явно подрастерял. После смены мест дело пошло шустрее. За двумя ведущими косарями я поспевал, Виталька от меня отставал значительно, а Николай Иванович еще больше. Витя идти в общем покосе вообще не успевал, хотя навыки косьбы у него оказывается были, его поставили в отдельное место, чтобы не мешал другим. Прошли еще несколько покосов, Виталька отставал все больше, теперь уже он тормозил Николая Ивановича, и дядя Миша предложил теперь им поменяться местами.
– Ну что, мастер, выдохся? – спросил я Витальку.
– Да нет, я силы берегу, – ответил Виталька. Мы с тобой еще в плаваньи посоревнуемся.
– В каком плаваньи? – не понял я.
– В обед поедем купаться, там и посмотришь.
До обеда косили в уже установившемся порядке, солнце поднялось уже высоко, было очень жарко, косы приходилось точить все чаще, и Филипп Иванович объявил перерыв на обед. Пообедали опять без водки, я просто не узнавал Филиппа Ивановича, оказывается может и не пить, когда захочет. После обеда дядя Миша и Николай Иванович легли отдохнуть, прикрыв головы от солнца рубашками, Филипп Иванович сел клепать косы, а нам с Витей, Виталька предложил съездить искупаться. Витя сел за руль машины, и мы поехали. Надо отметить, что водил он вполне прилично. До прудика было километра два. Это был небольшой выкопанный пруд, метров десять в ширину, и метров сорок в длину. Приятная прохлада сразу же сняла усталость с тела, я тихонько плавал по пруду, наслаждаясь прохладной, но не холодной водичкой.
– Давай теперь в плаваньи посоревнуемся, – сказал понаблюдав за мной Виталька. Здесь ты меня точно не обгонишь.
– Давай, – согласился я.
Витя дал старт, и мы поплыли. Кролем я плавал неплохо, и пока Виталька добрался до противоположного берега, я уже вернулся обратно, в точку старта.
– Ну что, мастер? – закричал я ему. – Обратно будешь плыть, или пешком по берегу пойдешь?
Виталик принял правильное решение, и обратно пошел по берегу. Теперь я мог рассмотреть тело Витальки. Никакого телосложения там и в помине не было, было большое грузное тело, гонору и наглости здесь было гораздо больше, чем мышц. После купания вернулись на сенокос, Филипп Иванович успел отбить все косы, и мы снова принялись за работу. Вечером усталые поехали домой. Проезжая мимо полевой заправки, Николай Иванович увидел, что там ходит заправщик.
– А давайте заправимся, – предложил он.
– Как? – не поняли дядя Миша и Филипп Иванович.
– Ну вы что, с ним не договоритесь? – в свою очередь удивился Николай Иванович.
– Да мы его вообще не знаем, – сказал дядя Миша.
– А вы попробуйте договориться, – предложил Николай Иванович.
Мужики нехотя пошли к заправщику, и через некоторое время вернулись.
– Он не хочет заправлять, говорит, что за это его с работы уволят, если узнают, – сообщили они Николаю Ивановичу.
– Да кто узнает? Суббота ведь, вокруг вообще никого нет. Ну предложите ему что-нибудь взамен, – не унимался Николай Иванович, видно уж очень ему хотелось на халяву заправиться.
Мужики опять пошли к заправщику. Было видно, что как они его уговаривают, а он не соглашается.
– Николай Иванович, а давайте завтра съездим в Змиев, и я Вас там заправлю, – предложил я.
Но Николай Иванович был непреклонен, ему хотелось взять «осажденную крепость», и заправиться именно на этой заправке. Минут через сорок заправщик не выдержал осаду и попросил о снисхождении.
– Ну что вы со мной делаете? Чего вы здесь столько времени торчите? Кто ни будь увидит и доложит председателю. Как я потом оправдаюсь, что вас не заправлял? – взмолился он. – Ладно подъезжайте, заправлю, только быстро.
Николай Иванович в этом противостоянии победил, ему удалось заправиться халявным бензином, вот только был ли он халявным для Филиппа Ивановича и дяди Миши, я не уверен, да и неприятный осадок в душе остался, по крайней мере у троих из нас.
На следующий день утром пришел дядя Миша и сказал, что Виталька больше не поедет, у него все тело болит, не собирались ехать и московские гости, поэтому на сенокос мы поехали втроем, Виталькиным мотоциклом с коляской. На второй день я тоже не отставал от ведущих косарей, в обед в одиночку съездил мотоциклом на пруд, искупался, согнал усталость, и без особого напряжения докосил до вечера. В понедельник дело осложнилось, Виталька поехал на работу, и забрал мотоцикл с коляской. Дядя Миша приехал к нам на маленьком двухколесном мотоцикле, забрал Филиппа Ивановича с косами, а мне велел пока идти пешком в сторону сенокоса, он отвезет Филиппа Ивановича, и вернется за мной. На середине пути в Скрипаи он меня и забрал. До обеда я еще пытался не отставать от ведущих косарей, но мне это уже давалось с напряжением, начал болеть левый бок. Купаться в обед я уже не поехал, а лег отдыхать. После обеда бок стал болеть еще сильнее, и я начал отставать. А к вечеру я уже ни рук, ни ног не чувствовал, да и боль в боку давала о себе знать. Домой добирались так же, как и на сенокос, то есть по очереди. Дядя Миша с Филиппом Ивановичем уехали, а я пошел пешком. Обратно дядя Миша очень долго не возвращался, уставший я еле плелся по дороге. Пытался останавливать попутные машины, но никто не остановился, и на меня смотрели как-то подозрительно. Я тоже посмотрел на себя, и все понял, у меня был вид бомжа. Старые рваные кеды, старые вылинявшие спортивные брюки без резинки, висевшие на мне мешком и подвязанные веревкой, чтобы не спадали, и старая мятая рубашка, все что мне нашли на сенокос из старой одежды Галиного брата Володи. Осознав всю трагичность ситуации, я перестал останавливать машины, и, смирившись с судьбой, потихоньку брел домой. Дядя Миша приехал, когда я уже входил в Скрипаи, оказывается, у него мотоцикл сломался. На четвертый день, уже и я не поехал на сенокос, ведущие косари докашивали участок вдвоем. Им было все ни почем, кажется у них ни руки, ни ноги не болели, и они еще столько могли бы выкосить. А может мне так только казалось, может и у них все болело, просто расслабляться времени не было.
Рыбачка
Рыбалка – это увлечение затягивающее. Тот, кто хотя бы раз поймал приличного размера рыбку, уже не может этого забыть. Его снова и снова тянет на рыбалку, и спасения от этого нет. Не зря же рыбаков называют легко помешанными. Но это все же лучше, чем охотник, тех называют буйно помешанными. К счастью, я отношусь к первой группе.
Поскольку сына у меня нет, на рыбалку я частенько ходил с дочерью Лилей. Сначала она просто игралась рядом и смотрела. В Оренбурге мы с ней ходили на озеро, расположенное недалеко от дома, на котором иногда клевали приличные карасики, но поклевки были редкими, две удочки приходилось ставить в разных местах, и Лиля наблюдала за поплавком одной из них. В случае поклевки она звала меня, и я вытаскивал карасика. Лиля от этого была в восторге, ведь это почти она сама поймала рыбу. Когда она училась в первом или во втором классе, находясь в отпуске в Вертиевке, я собрался съездить на рыбалку на небольшой лесной пруд в Барамыки. Лиля попросилась съездить со мной. Я взял две удочки, посадил Лилю на раму велосипеда, и мы поехали. На пруду никого кроме нас не было. Подход к берегу везде прекрасный, деревьев, за которые может зацепиться удочка, поблизости нет, растительности в пруду в меру, в общем идеальные условия для рыбалки. Лиля решила порыбачить сама. Я отдал ей одну удочку, нанизал червя на крючок, и Лиля стала ловить. Начинающим всегда везет, и первую рыбку поймала Лиля.
– Папа, клюет! – закричала она.
– Ну тащи, – ответил я.
Лиля рванула удочку на себя, карасик вылетел из воды, полетел далеко назад, потом вернулся вперед, и снова полетел назад. Наконец-то он остановился перед Лилей. Я помог снять с крючка этого, довольно приличного карасика, и снова нанизал червя. Поимка первой рыбки Лилю очень воодушевила.
– Молодец, – похвалил я, – только не нужно так резко дергать, плавненько подводи к краю пруда, а затем аккуратно вытаскивай.
Следующая поклевка случилась опять у Лили. Этого карасика Лиля вытащила хотя и не совсем аккуратно, но уже получше, чем первого.
– Попробуй сама снять, – сказал я ей.
С этой задачей Лиля справилась, и даже червяка сама надела. Рыбалка ей нравилась все больше. А от итогов рыбалки она вообще была в восторге, она поймала на четыре карасика больше, чем я, опытный рыбак. Этого было достаточно, чтобы Лилина душа уже не могла жить без рыбалки.
Когда она немного подросла, и уже могла сама ездить на велосипеде, она ездила со мной почти на все рыбалки. Рыбачили мы с ней и на канаве за Хомино, где ловили карасиков, размером с ладошку, и на находящемся неподалеку пруду, в который колхоз запустил карпов, и организовал платную рыбалку. Однажды я решил показать Лиле еще одно место, про которое я слышал, но где тоже ни разу не был. Есть в Вертиевке пастбище, которое называется «Вэлыка», то есть большая, а на нем большой пруд, где, по слухам, ловились большие караси. До него далеко, он аж за железнодорожной станцией. Но мы с Лилей решили туда съездить. На всякий случай я порекомендовал Лиле взять с собой альбом