Лиля постепенно к этой трассе привыкла, и уже не боялась ходить по ней одна, поэтому Галя, со временем, перестала ходить кругами, а после прохождения трассы ждала нас возле горок. Я обычно встречал Лилю на середине этой короткой трассы, и мы вместе продолжали путь дальше. На этой трассе обычно никого не было, только раз Лиля мне сказала, что к ней собачки приходили. Я удивился, откуда здесь могли взяться собачки, по моему представлению здесь кроме нашей группы никого не должно было быть.
– Ты их не испугалась, – спросил я ее.
– Нет, ответила Лиля, – они были маленькие.
Меня это успокоило, и я не стал задумываться, откуда взялись эти собачки. Лиля, по-прежнему, проходила свою трассу одна, мне как-то и в голову не приходило, что ей могло быть страшно в лесу одной.
На фото Галя с Лилей в Зауральной роще
В очередной раз мы приехали на базу и пошли каждый по своей трассе. Была очень комфортная погода, светило солнышко, и пели лесные птички. Душа сливалась с этой природой, настроение было прекрасное, дышалось легко и свободно, как будто я и не прошел эти десять километров. Пошел навстречу Лиле, вот уже и место, где мы обычно встречались, но Лили не было.
– Может что-то с лыжами случилось, – забеспокоился я, – как бы не замерзла, если будет стоять.
Ускоренно пошел, дальше, но Лили нигде на было. На трассе вообще никого не было. Вышел на старицу и подъехал к горкам, где стояла Галя. Лили возле нее тоже не было, и где она, Галя не знала. Проехал на базу, вдруг Лилю кто-то туда увел, но ее и там не было.
Мне стало страшно, а вдруг она пошла по старице к Уралу, а там ведь лед тонкий, на прошлых выходных там один старший лейтенант провалился вместе с лыжами, рыбаки его еле спасли. Они его предупреждали, чтобы туда не шел, но он их не послушался, понадеялся, что на лыжах не провалится. А закончилась эта история вообще кошмарно. Придя домой, этот старший лейтенант чтобы не заболеть, выпил коньяка и лег в теплую ванну, чтобы как следует прогреться. Но ему показалось, что холодно в самой ванной комнате. Чтобы нагреть комнату, он включил обогреватель с открытой спиралью и поставил его на табуретку рядом с ванной. Потом, случайно задел его и опрокинул в ванную. Прямо фаталист какой‑то, как будто нарочно искал свою смерть.
Мы с Галей начали опрашивать знакомых, вдруг кто-то из низ видел Лилю, но ее никто не видел. Решили прочесывать лес вокруг трассы. Все вместе пошли на трассу и стали небольшими группками по 2 – 3 человека проверять лес по всем отходящим от трассы следам, как лыжным, так и пешим. Лилю удалось обнаружить Аксеновым, которые по таким следам через пару километров вышли на подобный нашему лагерь, в котором играла музыка и веселился народ. Лиля сидела за столом, и пила чай с пряником. Оказалось, что двое пенсионеров, бабка с дедкой, наслаждаясь прекрасными погодой и природой, гуляя по лесу забрели слишком далеко от лагеря, и там, среди леса увидели одинокого потерявшегося ребенка, который пытаясь выбраться из леса шел на лыжах совершенно в противоположную сторону, еще больше углубляясь в лес. Они убедили Лилю в том, что она заблудилась и забрали с собой, сказав, что папа с мамой уже ждут ее в лагере. В лагере по радио объявили о нашедшемся ребенке, но его родители не находились. Тут и подоспели Аксеновы, которые забрали Лилю на нашу турбазу. Это ЧП закончилось благополучно. Больше Лилю одну мы в лесу не оставляли. До молодых и бестолковых родителей наконец-то дошло, что дочь могут просто увести, и мы ее никогда больше не увидим. Такие события как похищение детей в то время были большой редкостью, но иногда они происходили.
На фото Лариса Чемирисова с Леной
Через пару лет, когда Лиля и Лена немного подросли, мы иногда рисковали оставлять их на этой трассе вдвоем, но чаще они проходили эти обязательные три километра вместе с мамами.
Рыбалка в Оренбурге и его окрестностях
Во время службы в Оренбурге мне удалось половить рыбу не только в реке Урал, но, благодаря частым командировкам, и в реках Ишим, Ахтуба, а также в небольшой речушке Кумак, впадающей в Кумакское водохранилище. Чаще всего конечно ловили карасей в небольшом озере Малый Киржач, находившемся буквально в двух километрах от нашего дома. Как называется это озеро мы тогда даже не знали, это было одно из трех озер, расположенных на колхозных полях. Возле этих озер проходила проселочная дорога, ведущая к реке Урал, до которой от озер было не больше километра, но туда на рыбалку мы ходили редко, дважды летом были там с моим начальником, Валерием Петровичем Степаненковым, и с ним же дважды зимой. Летом на поплавочные удочки мы там немножко рыбы поймали, но не понравилось то, что удочки нужно было очень часто перезабрасывать, так как поплавки сносило быстрым течением. Ловить рыбу на нашем озере было гораздо комфортнее, во-первых, ничего не нужно перезабрасывать, забросил удочку, и сиди, жди поклевку. А во-вторых, караси в озере ловились гораздо крупнее, чем плотвичка и окушки в Урале. Караси клевали не очень часто, но все они были больше ладошки, не менее 200 г, а если повезет, то и на полкило можно было вытащить. Поэтому пришли к выводу, что летом ходить на рыбалку на Урал нет смысла, в озере и рыба клюет крупнее, и идти ближе. А еще в озере ловились раки. Мы их ловили специальными раколовками, называемыми волокушей, изготовленными из П-образной ножки раскладушки, представляющей собой изогнутую алюминиевую трубу. В оба конца трубы забивали деревянные пробки, чтобы в трубе сохранился воздух, затем на концах этой П-образной трубы просверливали отверстия, в которые вставляли шести миллиметровую проволоку, соединяющую концы трубы, в результате чего получался замкнутый прямоугольник. При опускании в воду это сооружение, благодаря тяжелой проволоке, лежало на дне, а благодаря наличию воздуха в трубе, стояло вертикально. С одной стороны, к этому прямоугольнику привязывалась сшитая мешком сеть, а с другой – четыре метровые веревки, которые связывались вместе, и дальше привязывались к одной длинной веревке. При забросе в озеро такая волокуша устанавливалась всегда вертикально, и проволока находилась на дне. Теперь оставалось только тянуть за веревку и собирать раков со дна озера в волокушу. На каждом забросе вытаскивали 5 – 10 раков, полчаса ловли, и ведро раков есть.
Зимой караси в озере не ловились, а на Урале ловились только мелкие окушки и плотвички. Нас с Петровичем это сначала устраивало, пока я не побывал на зимней рыбалке на Ишиме, где ловились большие окуни и щуки. После этой рыбалки мне стало не интересно ловить такую мелочевку в Урале, и мы туда на рыбалку больше не ходили. А на Ишиме рыбалка мне понравилась. Во время очередной командировки в Державинск меня на рыбалку пригласили два местных рыбака: Славка Акимов и Николай Сергиенко. Удочки у меня с собой были, а мотылем меня обещали обеспечить. Выехали мы затемно на москвиче Николая, который мне сразу объяснил, что у них здесь свои традиции, которые нужно строго соблюдать, чтобы рыбалка была удачной. Перво-наперво, нужно было сразу после выезда из военного городка выпить за хорошую дорогу, что мы и исполнили. Для этого нужно было выйти из машины, и выпить и закусить на капоте, так как за рулем пить нельзя. По приезду к месту ловли сразу же выпили за счастливое прибытие. После этого пешней по очереди долбили себе лунки. Толщина льда была порядка 60-ти сантиметров, поэтому долбили долго. Мне, как гостю, пешню дали первому, поэтому я первым и начал ловить. Они еще не успели продолбить себе лунки, а я уже поймал приличного окуня, порядка 150-ти граммов. На Урале таких окуней при мне никто не ловил, поэтому я уже был счастлив. Рыбаки прекратили долбить свои лунки и сказали, что сейчас нужно срочно выпить за первую рыбку, чтобы успех от нас не отвернулся. Выпили за первую рыбку и продолжили, я ловить, а они дальше долбить свои лунки. Поклевки были не очень частыми, и кроме окуней больше ничего не ловилось, но зато окуни были, как для меня, громадными, до 250‑ти граммов весом. За два часа рыбалки я поймал их штук тридцать и был бесконечно рад, благодарил Николая и Славку за такую рыбалку.
– Да разве это рыба? – возразил Николай, – Мы таких селявок даже домой не берем, засмеют.
– Бери пешню и пошли со мной, – сказал Славка, – я тебе покажу, где ловится нормальная рыба.
– Долби здесь, – сказал он, подведя меня под куст, торчащий из воды под берегом.
– Да здесь же очень мелко, засомневался я.
– Долби и не сомневайся, – заверил меня Славка, – только долби лунку пошире, с полметра в диаметре, а то здесь монстры живут.
Через полчаса я нужную лунку продолбил, хотя и был весь мокрый от пота.
– Что, уже выдохся? – спросил меня Славка, – Так ты настоящую рыбу никогда не поймаешь, нужно ведь еще одну лунку продолбить. Ладно, давай я сам.
Он взял пешню и продолбил еще одну большую лунку под противоположным берегом реки.
– А теперь начинаем ловить, – сказал он, снимая бушлат и свитер, и закатывая рукава рубашки.
Ничего не понимая я наблюдал за его действиями. Он опустил руку в лунку и вытащил оттуда кусок бельевой веревки, к которому Николай привязал конец мотка другой веревки, который держал в руке. Потом Славка перешел в другую лунку, вытащил оттуда еще один конец веревки, и начал вытаскивать сеть. В сети было восемь щук, от полутора до двух с половиной килограмм весом, и несколько окуней. Окуней сразу выпустили, щук забрали, а сеть, с помощью привязанной перед этим веревки, вернули на исходное место. Оказывается, эта сеть у них стоит всю зиму, им остается только раз в неделю доставать улов. Исполнили последний элемент традиции, выпили за хороший улов, и поехали домой. В городке они завезли меня в гостиницу и предложили забирать весь улов, но хранить столько рыбы мне было негде, в морозилку, имеющегося в номере холодильника, поместилось только четыре самые маленькие щучки, ну и своих трудовых окуней я забрал, хотя мне еще на речке предлагали их выбросить. Окуней я сразу почистил и поместил в авоську, которую вывесил на улицу через форточку. Три дня я не ходил на ужин в столовую, питался окунями, которых жарил на имевшейся в этой гостинице кухне.