– Товарищ капитан, Вы что здесь делаете в нерабочее время? – спрашивал Островский.
– Товарищ подполковник, да я вот не успел доделать, – далее капитан или майор пытался объяснить, что он не успел доделать.
– Пишите рапорт товарищ капитан, – советовал Островский, – что Вы в рабочее время не успеваете исполнять свои служебные обязанности, на Ваше место мы найдем офицера, который будет все успевать.
Поэтому все офицеры штаба старались секретные чемоданы сдавать вовремя. Мне тоже следовало поторопиться.
Я пришел в кабинет, открыл сейф, и пришел в ужас, пропал секретный чемодан, в сейфе его не было. У меня был шок. Если за каждый совершенно секретный документ мне дадут по семь лет, то из тюрьмы я выйду глубоким стариком. Куда же он мог деваться? Я не положил чемодан в сейф, или кто-то открыл его своим ключом и забрал чемодан? Сейфом этот ящик на четыре ячейки только назывался, я слышал, что ключи иногда подходили к другим сейфам. Но прежде всего нужно было проверить кабинет, вдруг я забыл положить чемодан в сейф. Осмотрел свой кабинет, осмотрел соседний, в который дверь вела из нашего кабинета, чемодана нигде не было. Спросил у солдата, делопроизводителя помощника по снабжению, не приходил ли кто в наш кабинет во время моего отсутствия. Солдат никого не видел.
Вспомнились рассказы офицеров о том, как иногда офицеров подставляли их лучшие друзья, чтобы занять должность, на которую планировался друг, и для этой цели прятали какой ни будь секретный документ друга. Я вроде бы никуда не выдвигался, меня можно было бы подставить только для того, чтобы занять мое место, но мое место всего лишь майорское, не очень завидное. Правда я, старший лейтенант, был на майорской должности, а два капитана в отделе связи, гораздо старше меня по возрасту, были на капитанских должностях, здесь могла быть и зависть. Я не знал, что и думать, кому мог понадобиться мой чемодан? Вспомнился недавно услышанный рассказ о происшествии в одной из южных бригад.
У полковника Мурашова, начальника штаба бригады, из настоящего сейфа, не чета моему, пропал совершенно секретный документ, приказ Министра Обороны, всего лишь один лист. Три дня поисков успеха не принесли, совершенно секретный лист как в воду канул. Назначили служебное расследование и полковника временно отстранили от должности, за утерю документа ему грозило семь лет тюрьмы. Стресс у полковника наверно был очень сильным, нервы не выдержали, и он застрелился. Полковника Мурашова похоронили, а на его место был назначен другой полковник, который решил навести порядок в кабинете, в том числе и из сейфа все лишнее выбросить. Солдатик, который влажной тряпкой протирал сейф, решил протереть и потолок сейфа, оттуда и упал пропавший совершенно секретный листок. Как позже пришла к выводу комиссия, порывом ветра, или воздуха при резком закрытии дверки сейфа, лист подбросило вверх и статическим электричеством притянуло к потолку, где он и находился все это время. Совершенно секретный документ был на месте, а человека уже не было.
Я не знал, что делать, до конца рабочего дня оставалось менее получаса, чемодана не было, в голове ни одной светлой мысли, да еще и зубная боль донимала. Сел на свой стул, подпер щеку рукой, чтобы зуб не так болел, и уставился в пол, думать уже ни о чем не хотелось. Через полчаса придется докладывать подполковнику Островскому о пропаже чемодана. Так я просидел минут десять, боль немного прошла, и я медленно стал поднимать голову. Взгляд уперся в мой секретный чемодан, который спокойно стоял в промежутке между глухой стенкой стола и стеной кабинета. Почему я его туда поставил, я до сих пор не знаю, обычно я всегда его ставил под столом у себя под ногами. Слава богу, чемодан нашелся, но от стресса, за эти сорок минут поисков я потерял лет пять жизни.
Через некоторое время об этом происшествии я и забыл. Дивизия проводила командно-штабные учения, во время которых я был посредником в восьмом полку. Учения прошли нормально. После их окончания, мы возвращались в городок на УаЗике командира полка, но, поскольку командир дежурил на командном пункте, старшим был начальник штаба полка, Николай Николаевич. Он и предложил мне ехать вместе с ним. Кроме водителя и нас с ним в машину набилось еще четыре человека, в том числе и секретчик с пистолетом и секретным чемоданом, который не захотел ехать автобусом, ему досталось одно из откидных мест за задними сидениями. Место в принципе нормальное, но туда забираться плохо, сначала нужно сложить спинку задних сидений, и только после этого туда можно залезть, перелезая через задние сидения. Но зато там сбоку никто не давит. Все были в возбужденном состоянии, обсуждали прошедшее учение. Когда въехали в Пермь, Николай Николаевич сказал, что здесь есть одно замечательное кафе, в котором готовят в горшочках вкуснейшую картошку со свининой и грибами.
– Так может заедем, – предложил кто-то из офицеров полка, – отметим успешное завершение учений.
– Да в принципе, можно, – согласился Николай Николаевич.
– Ты как на это смотришь, – спросил он у меня.
– Я за, – ответил я.
– Ну тогда заезжаем, – решил Николай Николаевич.
Подъехали к кафе, расположенному на перекрестке, образующем как бы небольшую площадь.
– А ты куда? – спросил он секретчика, когда тот вместе с остальными вылез из машины.
– Я тоже хочу, – ответил тот.
– А чемодан твой кто охранять будет? – спросил начальник штаба, – Или ты с ним в кафе попрешься?
– Да куда он денется из машины, – ответил секретчик, – водитель посмотрит.
– Ну смотри, – отвечать тебе, – сказал начальник штаба, и мы все пошли в кафе.
Кафе располагалось в небольшом, но очень миленьком подвальчике. Столики располагались в небольших нишах, поэтому мы видели только столик расположенной напротив нас ниши, соответственно и наш столик просматривался только с этой ниши, что всем понравилось. Играла тихая лирическая музыка и было очень уютно. Мы заказали по горшочку картошки с мясом и грибами, салат из огурцов и помидоров, и по стакану компота, от предложенного спиртного все отказались. Это фирменное блюдо в горшочках оказалось действительно обалденным, некоторые заказали еще по одному горшочку. Такой вкусной запеченной картошки я раньше никогда не кушал. Обычно в таких горшочках она была достаточно сухой, и кушать ее без салата было сложновато, здесь же, в горшочке был еще и какой-то очень вкусный бульон, вместе с которым эту картошку мы просто проглотили. Посидев с часик в кафе, мы вышли на улицу, и сели в машину, как говорится, согласно ранее купленным билетам.
– А где чемодан? – вдруг спросил бледный как мел секретчик, – Чемодана нет.
– Ты куда-то отходил? – спросил он водителя.
– Никуда, – ответил водитель, –. только на пару минут заходил в магазин за сигаретами.
– Ну вот, доигрались, – сказал Николай Николаевич, – хорошо еще, что в кафе спиртного не брали, хотя бы без отягчающих будет.
Все вылезли из машины. Сзади машины брезентовый верх был расстегнут, видимо через образовавшееся отверстие и вытащили чемодан, который стоял возле задних откидных сидений. Николай Николаевич подошел к двум мужикам, стоявшим возле кафе, и спросил: «Вы не видели, возле машины никто не отирался, пока нас не было?»
– Местный алкаш возле нее ошивался, – ответили мужики, – а потом побежал вон в ту улочку.
Мы бросились в эту улочку. Буквально за углом стоял вскрытый секретный чемодан. Алкашу бумаги были явно ни к чему. Николай Николаевич, несмотря на свой партийный статус, трижды перекрестился, а секретчик рухнул на колени перед чемоданом, и начал по описи проверять документы. Все документы были на месте, но самостоятельно встать с колен он не смог. Ему помогли подняться и отвели в машину. Кровь постепенно возвращалась к его лицу. Я вспомнил свое недавнее происшествие с секретным чемоданом. Интересно, а сколько лет жизни потерял сейчас он?
Позже я был переведен в управление армии, в отдел начальника войск связи. Штаб армии тогда еще размещался в центре Оренбурга, в старинном купеческом трех этажном особняке, расположенном в Матросском переулке. Это было уникальное здание. Высота потолков была 3,5 метра, толщина стен 1,5 метра, поэтому в кабинетах зимой всегда было тепло, а летом стояла приятная прохлада, несмотря на то, что за окнами стояла 45-ти градусная жара, и в обычных квартирах дышать было нечем. Кабинеты были светлые и просторные, на огромных окнах висели тяжелые, до самого пола шторы. Вот только мебель не соответствовала этой роскоши, столы были старенькие и невзрачные, под стать им были и стулья. В приличном состоянии были только два кабинета: командующего, и начальника штаба. В них стояли красивые столы, кресла на колесиках для начальников, и новые стулья для участников совещаний. Из-за этих колесиков недавно случилась жуткая трагедия. Прапорщику, коменданту здания, зачем-то понадобились колесики с кресла, и он решил их снять с кресла начальника штаба. Для этого он оставил открытым окно в кабинете начальника штаба, а ночью с чердака, через слуховое окно, по веревке спустил туда солдатика, одного из своих подчиненных. После того, как солдатик открутил колесики, прапорщик, с еще одним солдатом, попытались вытащить веревку с солдатиком наверх, но наверх она не шла, а для спуска вниз длины не хватало. Позвали еще двух солдат, чтобы вытащить бедолагу все-таки наверх. Несколько раз дернули посильнее, и веревка оборвалась. Солдатик упал на асфальт с высоты третьего этажа, а это порядка двенадцати метров, и сильно разбился. Прапорщика сразу же уволили, а солдатика, к сожалению, спасти не удалось, через два дня он умер в госпитале.
Шли очередные командно-штабные учения, и заместитель начальника войск связи полковник Петухов Анатолий Дмитриевич попросил меня, для его доклада командующему, получить в секретной части схему организации связи армии. Я получил эту схему и принес ее в конференц-зал, где шли заслушивания начальников служб. Анатолий Дмитриевич сказал мне, чтобы я здесь не светился, и ждал его звонка в своем кабинете, он позвонит, когда схема понадобиться. Схема была большой, полтора на два метра, поэтому ни в какой тубус не помещалась. Чтобы скрыть ее от посторонних глаз, я поставил ее, свернутую в рулон, за штору, еще и обернул ее этой шторой. Там ее вообще не было видно, если бы даже кто-то заглянул за штору. Схема Анатолию Дмитриевичу не понадобилась, мне он не позвонил, и я о ней забыл. Где-то через месяц, когда я получал секретный чемодан, секретчик спросил меня: «Товарищ старший лейтенант, а схема Ва